Эта сказка - результат впечатлений от книг Ольги Громыко, которые мне Лануся носила в больницу. Так что у меня нынче две Музы.

***


НА ТО ОНО И БУДУЩЕЕ





Дракон шёл по городу. Шел себе и шёл. Никто и подумать не мог бы, что это Дракон. Идёт мужчина в расстёгнутом элегантном светлом пальто поверх дорого модного костюма. Кашне подобрано под цвет туфель, зонтик похожий на трость, а может трость, маскирующаяся под зонтик, легко касается земли. Насвистывает гуляющий пешеход что-то себе под нос и крутит из любопытства головой по сторонам: город новый, незнакомый, – вдруг да что-то интересное встретится.

Интересное не заставило себя ждать: за следующим же углом – в антикварной лавке – Дракон обнаружил старинное зеркало, хрустально-прозрачное стекло которого было увито по контуру стеблями, причудливыми листьями и цветами из незнакомого, а может даже неизвестного металла.

- Ого, - подумал Дракон, - сокровище!

Повелевающим жестом он дал понять антиквару, что забирает этот раритет, представлявший собой при беспристрастном рассмотрении вычурную подставку, увенчанную безвкусно сляпанным металлическим венком, обрамляющим стекло. Эта причудливая композиция так мало походила на сокровище…

Зеркало упаковали в коробку, и теперь Дракон шёл по улицам города, помахивая своим приобретением и насвистывая всё ту же, ему лишь ведомую мелодию. Драконы, надо сказать, очень сильны, в каком бы образе они ни проявлялись, и потому коробка с тяжёлым зеркалом была для нашего пешехода всё равно, что для барышни ридикюль.

Две ведьмы сидели на лавочке в сухой, хорошо проветриваемой, очень мило обустроенной пещере, глядя в стоявшее перед ними зеркало, прозрачнейший хрусталь которого был обрамлен венком металлических стеблей, усыпанных цветами и листьями. Размер зеркала позволял с полным удобством расположиться перед ним вдвоём; и видно обеим, и головами с соседкой не сталкиваешься.

- Чего это он так вырядился? – рассеянно пробормотала старшая из ведьм, пристально вглядываясь в зеркало, в глубинах которого виднелся Дракон, обследующий антикварную лавку.

- Под человека маскируется… - промолвила молодая ведьмочка, - вот только натуру – ни под каким обличием не спрячешь, и как бы Дракон ни выглядел, он собирает сокровища. Рыщет по свету, по мирам, и копит, копит, копит… Глянь-ка, что он нашёл! Да это же – наше зеркало!!

Обе замерли, разглядывая картинку за стеклом. Досмотрев до того момента, когда размахивающий коробкой Дракон зашагал по улицам города, ведьмы очнулись и засуетились. Зеркало, стоявшее у них на столе, наследуемое внучками непростых бабок (с самого сотворения мира), очутилось чёрт знает где, да ещё и в драконьих лапах. Как попало зеркало в технократический мир? Как помешать Дракону утащить добычу в своё логово? Ведь стоит любому сокровищу попасть в закрома Дракона – и его можно считать пропавшим навеки. Сколько артефактов безвозвратно исчезло из поля зрения, не сосчитать… все они томятся где-нибудь, по драконьим захоронкам.

Так что же делать? …ответ покамест не вытанцовывался.

- Хоть одно известно наверняка – он в технократическом мире… И на том спасибо, - драматично стенала младшая.

- Хватит ныть, давай-ка лучше займёмся определением времени. В каком он времени? – ворчливо сформулировала задачу старшая.

Справились быстро. Дракон обнаружился в недалёком будущем, отстоящем на какие-то триста пятьдесят шесть лет, с малым довесочком. Довесочек составляет два месяца, четыре дня, шесть часов и двадцать две минуты… ну, это если вот настолько быть точной, чтоб отсчитывать прямо от настоящего времени. Дальше было проще: располагая точным временем, зная место (не впервые наблюдаемое ведьмами в стекле волшебного зеркала), видя обстоятельства во всех подробностях, – промахнуться было бы сложно. И они не промахнулись. Когда Дракон в очередной раз взмахнул коробкой, та вдруг лопнула по швам и из неё вывалилась на асфальт парочка человекоподобных существ, при внимательном рассмотрении оказавшихся особами женского пола. Одна из них – та, что помоложе – вцепилась в зеркало так, что оторвать её от вновь обретённой собственности вряд ли было возможно. Вторая же – старуха, представившаяся Литисией, – стала запихивать Дракону в карман пальто золотые монеты, одновременно втолковывая ему, что они не грабители и готовы возместить как материальный, так и моральный ущерб.

Дракон стоял, понимая, что его нагло грабят, – при полной невозможности предпринять что-либо: ну, не драться же, в самом деле, столь респектабельно выглядящему господину – с дамами (одна из которых ещё и старуха, что делает ситуацию совсем уж неловкой).

Вытащив из кармана горсть золотых, Дракон скрупулёзно сосчитал их, сопоставил стоимости зеркала и золота… и, решив, что не остался внакладе, он зашагал прочь, без ссоры уступая зеркало тёткам.

Старшая из «тёток», назвавшаяся Литисией, подобрала коробку и, ухватив свою спутницу под руку, потащила её к видневшемуся неподалёку скверику, где, усевшись на лавочку, они обсудили ситуацию. Поразмыслить было над чем, поскольку в Мире, в который их угораздило забраться, волшебство хождения не имело. Этот Мир не знал ни колдуний, ни магов, заклинания здесь не работали, а волшебных предметов не было и в помине, если конечно не считать зеркала, ставшего причиной нынешнего переполоха. Даже такие необычные существа как драконы, выглядели в этой части вселенной заурядными мужчинами… да в общем-то, таковыми и являлись.

Ринувшись за зеркалом, ведьмы не успели продумать, что они будут делать в чужом мире. Теперь вот – зеркало у них в руках, да только вернуться назад с ним невозможно. Во-первых, оно служит выходом временного коридора, входом в который является зеркало в их ведьмовской пещере. Во-вторых, это – то же самое зеркало… только оно в будущем и вернуть его в прошлое, значит нарушить ход событий, (да так, что может не поздоровиться не одному лишь этому миру). А в-третьих, зеркало должно принадлежать пра-пра-пра и ещё несколько раз пра- внучке молоденькой ведьмы Милли, …так и не успевшей в этой суматохе представиться. Почему зеркало не у этой самой правнучки? Где её саму носит? И чем карьера ведьмы её не устроила? Всё это предстояло выяснить озабоченным ведьмам, а для этого – хотя бы одной из них нужно было вернуться в родной мир, к волшебному зеркалу.

Литисия исчезла, нырнув в хрусталь зеркала, а Милли осталась в сквере на лавочке, ждать возвращения бабушки и – не без труда! – вновь упаковывать в коробку их увесистый трофей, …от любопытных глаз подальше. Попутно она размышляла о странностях бытия ведьмой, о волшебных способностях и колдовских знаниях, передающихся строго через поколение – от бабушки к внучке – и никогда не переходящих от матери к дочери…

Взору случайного прохожего (появись он в сквере) предстала бы молодая женщина в старинном тёмно-синем платье с широкой юбкой и рукавами буф, чёрные локоны которой, собранные в подобие причёски, упорно не желали – из-за отсутствия шпилек – держаться вместе. Кудри, выбивающиеся во всех направлениях, создавали на голове тот род беспорядка, который едва ли кто-то мог бы счесть живописным или милым.

По мере того, как осенний день клонился к закату, становилось всё холоднее и Милли начала уже постукивать зубами и дрожать, проклиная мир, в котором нельзя наколдовать себе шубку. Когда же небо стало швыряться снегом, терпению ведьмы пришёл конец, и она, покинув скамейку, принялась круг за кругом обегать сквер… зрелище то ещё… Хорошо, что непогожий вечер разогнал по домам прохожих, избавив их от созерцания моциона, совершаемого ведьмой, одетой в синее старинное платье. Когда вконец окоченели не только ноги в промокших туфлях, но и вся ведьма уже порядком смахивающая на снеговика, из развалившейся коробки с зеркалом выкарабкалась Литисия, предусмотрительно не преминувшая закутаться в шубу.

Милли кинулась к зеркалу и исчезла. Вновь появилась она нескоро. Шапка, шуба, шарф, тёплые сапоги, рукавицы – всё это, конечно же, красовалось теперь на ней, однако воспоминания о продрогшем одиночестве посреди заснеженного сквера нет-нет, да и заставляли ведьму зябко поёжиться.

Литисия ждала Милли на той же лавочке, и теперь, когда холод стал не страшен, смогла рассказать обо всём, что узнала «порасспросив» своё зеркало, …правда, выведать удалось не так уж и много:

- Она тут, в этом мире.

- И что она здесь забыла? Здесь же не работает ни одно заклинание… Зачем он ей, этот мир, и как случилось, что с зеркалом они теперь порознь? – удивлялась Милли.

- Не знаю. Но она здесь. Дом стоит на окраине города, я видела его и запомнила дорогу. Зовут её Мона. И если у неё не будет этого зеркала, она никогда не сможет вернуться в волшебный мир, - продолжила Литисия.

- Ты хочешь, чтобы мы отнесли ей зеркало? – спросила Милли.

- Да. Но это довольно далеко, так что нам, пожалуй, стоит поторопиться.

- Пожалуй, - с готовностью согласилась Милли, и они вдвоём взялись за зеркало. Сейчас, когда страсти поулеглись, зеркало оказалось очень даже нелёгким; это лишь в боевом порыве момента Милли смогла в одиночку управиться с такой тяжестью.

Упаковать его в дважды уже разваливавшуюся коробку – также составило немалый труд, но ведьмы справились и с этим.

Время на освещённых фонарями пустынных улицах давно перевалило за полночь. Литисия и Милли без особых приключений шагали по чужому городу, таща тяжёлую коробку. Утром взошедшее солнышко стало пригревать, делая лишними шубы и шапки, но ни одна из ведьм не решилась бросить обременяющую одежду: Милли, вспоминая вчерашний холод, предпочла изнывать от жары, а Литисия (в силу своего почтенного возраста) – и вовсе от неё не страдала. Когда дом пра-пра-пра и ещё пару раз пра- внучки показался наконец из-за поворота, ведьмы облегчённо вздохнули, предвкушая конец пути и окончание взятой на себя миссии.




Река петляла между скал. Один её берег, как у любой уважающей себя реки, был обрывистым, а второй – пологим, и на нём скалы отступили, уступая место раскинувшейся лужайке, покрытой травой, кустами и деревьями-великанами. На небольшом плато, венчавшем одну из прибрежных скал лежал Дракон. Он с интересом разглядывал лужайку за рекой: пространства – всего-ничего, но как уютно и ухожено! Кажется даже, что кусты аккуратно подстрижены, да только это вряд ли: кому их тут подстригать? Не ведьме же, что живёт в пещере за деревьями, – там, где начинаются непроходимые горы, а река, сделав ниже по течению поворот и скрывшись с глаз, широко разливается, впадая в море.

Хорошо рассмотрев и лужайку и вход в пещеру, дракон обратил свой взор на реку. Она сегодня особенно бурно разлилась – в горах, видимо, прошёл дождь. И тут среди волн и несомого потоком мусора дракон разглядел маленькую лодочку. Лодку мотало от одного берега к другому, било о прибрежные камни, грозясь того и гляди разбить её вдребезги, утопив обломки вместе с корзиной, пристроенной на дне утлого судёнышка. Дракон, до этой минуты бывший относительно равнодушным наблюдателем, слетел со своей вершины и, планируя над рекой, подхватил корзину как раз в тот момент, когда лодка, не выдержав очередного удара о камни, рассыпалась в щепки. Вернувшись на скалу с корзиной, Дракон принялся разглядывать её содержимое. Пелёнки, кружевное розовое покрывальце, – всё говорило о том, что в корзинке ребёнок, и что это – девочка.

- Так… – и что теперь? – озадачился спаситель.

Девочка молчала. Маленькая ручка выбралась из пелёнок, крохотные пальчики уцепились за прут корзины. Личико сморщилось, ротик открылся, и послышалось: ууу…

- Что, ууу? Чего ты хочешь? И что мне с тобой делать?

Разглядывая это розовое великолепие, так неожиданно свалившееся на голову, дракон обмирал от невесть откуда наплывающей нежности. Ничего подобного с ним до сих пор не случалось, и чувства, рождаемые в драконьем сердце при разглядывании трогательного живого комочка, доселе неведомые, заставляли сердце трепетать. Но сколь бы ни восхищался дракон своей находкой, он понимал, что придётся препоручить её кому-то другому… Сопя и вздыхая, сокрушаясь о предстоящей потере только что приобретённого, спаситель подхватил и перенёс через реку драгоценную корзину, опустил её ко входу ведьминой пещеры, а сам вернулся на скалу. Едва успел он – глаз не спуская с корзинки – улечься поудобнее, как из пещеры показалась хозяйка.

- Вот и внучка явилась, - пробурчала она, подхватила подкидыша и захлопнула дверь, исчезнув за ней.

Дракон, чьё сердце было разбито неожиданной мимолётной встречей, остался вздыхать на скале. Что такое было в этом маленьком существе, так взволновавшее и тронувшее дракона? Может – беззащитность… неведомая хрупкая нежность? Драконы – они ведь огромные, могучие, им равных нет по силе… А тут… полнейшая противоположность.

С этого дня дракон поселился напротив лужайки с пещерой, он не мог покинуть ставшее столь дорогим место, какие-то невидимые, но неразрывные нити привязали дракона к девочке.

Ведьма признала в подкидыше внучку, …даже в зеркало волшебное, увитое металлическими венком, заглядывать не стала, за ненадобностью: родную кровь ни с кем не перепутаешь. Разбираться в том, каким образом корзина с ребёнком попала в реку, ведьма не стала: доченька, видать, как была шалопутной – такою и осталась. Слава дракону, подоспевшему вовремя; благодаря ему девочка теперь в надёжных бабушкиных руках.

Долго выбирала ведьма имя для внучки: вглядывалась в зеркало, раскидывала карты и гадальные палочки, выходила на утренней заре к восходящему солнцу… но никак не могла она принять окончательное решение и провозгласить наконец имя, пока дракон со своей скалы не объявил:

- Мона. И никакое другое имя ей не подойдёт. Мона.

Ведьма встрепенулась, как будто из затяжного сонного состояния вышла. Действительно – Мона. И никакое другое имя ей не подойдёт. Когда Моне исполнилось семь лет, дракон впервые опустился на лужайку возле пещеры, неподвижно замер и закрыл глаза. Девочка подошла, потрогала его за нос, вскарабкалась на голову и оседлала морду, попробовала маленькими пальчиками открыть глаза, заглянула в уши. А потом исползала всю огромную тушу, от носа и до хвоста.

Это не было первым их знакомством, ведь девочка и Дракон издавна и подолгу разглядывали друг друга с противоположных берегов реки. Девочке казалось, что дракон существовал всегда и всегда был рядом, наблюдая за ней через реку. Собственно, так оно и было: Дракон не спускал глаз с поляны, и всякий раз, когда ему доводилось увидеть девочку, он чувствовал, что жизнь его приобретает действительный смысл.

Теперь, когда Дракона можно было потрогать, когда можно было провести пальцем по чуть шероховатым пластинам, покрывающим тело, съехать с его бока как с горки или покачаться в расправленном крыле как в гамаке, – теперь жизнь девочки переменилась настолько, что окружающий мир отступил на второй план… первый отныне принадлежал другу.

Так прошло около года, и в один из дней Дракон взлетел, поднимая на спине – к облакам и Солнцу – ту, жизни без которой уже не мог себе представить… и, как прежде месяцы, – потекли годы, не слишком торопясь и не чересчур мешкая.

- Небо, Дракон… горизонт – убегающий, теряющийся за дальней далью… Кто и что может быть настолько же интересным и таким же прекрасным? – думала Мона, спрыгивая с драконьей спины после приземления рядом с ведьминой пещерой… ну, разве только – бабушка и её наука волшебства…

Мир щедро раскрывал свои тайны – и волшебные, и пространственные, преподнося всё новые и новые открытия.

Восемнадцатый день рождения стал одним из самых интересных дней для Моны. Бабушка разрешила ей самой заглянуть в зеркало и увидеть не только прошлое, настоящее и возможное будущее этого мира, но и совсем уж необыкновенные вещи. Оказалось, что через хрустальное стекло можно видеть другие миры… мало того: в них можно даже попасть. Волшебное зеркало могло стать «калиточкой» в любой понравившийся мир. Единственным, что для этого было необходимо, это – отыскать в выбранном мире зеркало и, прочитав заклинание, выйти через него. Дух захватывало от открывающихся возможностей. Мироздание теряло границы, заманивая неисследованностью бесконечности, которую стало возможным – потрогать, познать, сделать частью себя, своего знания, опыта.

- Теперь оно твоё, - указала ведьма на зеркало. Всё, что я знаю и умею – умеешь теперь и ты. Ты выросла, девочка. Настало время распорядиться своей судьбой и решить, что тебе делать в дальнейшем.

В дальнейшем… В дальнейшем – вечером, когда луна поднялась над горизонтом во всём великолепии полнолуния – Мона сидела на спине распластавшегося дракона и поглаживала шершавые драконьи уши. Дракон млел от прикосновений, но вдруг оцепенел, боясь поверить в услышанное, когда Мона, наклонившись к самому его уху, прошептала:

- Я люблю тебя. Давай найдём такой мир, в котором мы сможем быть вместе.

Сердце Дракона остановилось. Оно, казалось, на целую вечность замерло над хрупким мигом невероятного счастья, забившись вновь лишь тогда, когда девичья рука потрепала ухо, а любимые губы прошептали: «Ты слышишь меня?».

Слышал ли он её? – нет, он её не «слышал»; его не было здесь: он купался в своём ставшем реальным счастье, и ему стоило немалых усилий и воли – вернуться в действительность, чтобы ответить: «Да, девочка моя, я отыщу такой мир».

Дракону не требовалось зеркало, чтобы попасть в любой из миров: нет более сильных и умелых магов, чем драконы. Но есть миры, лишённые магии, в которых даже драконы утрачивают свою магическую мощь… зато там – дракон может быть мужчиной, а молодая ведьма – девушкой. Милой девушкой, смешной девушкой… глупой или умной, красивой или не очень… самой собой – какая есть – только без своей ворожбы, без драконовой спины… и без заоблачных полётов на ней».

Подходящий Мир нашёлся, но он потребовал оставить за его пределами всё: он впустит только тебя и твоего любимого…

Дракон шёл по городу. Никто и заподозрить не мог бы в этом элегантно одетом мужчине дракона. Он шёл к своей любимой, после того, как полдня разыскивал для неё подарок (который у него наглым образом отобрали). Что-то подсказывало Дракону, что расстраиваться по этому поводу не стоит – ничто не закончилось, всё только начинается. Волшебником он не был, но интуиция не подводила его никогда.

Утром следующего дня в двери позвонили.

- Просыпайся, любимая, - сказал Дракон на ушко спящей Моне, - прибыл свадебный подарок.

Отправляя родовое зеркало в не-волшебный мир, ведьма понимала, что натуру не изменить, что Дракон – он и есть дракон, и сокровища он будет собирать в любом из миров. Ну, а всякие там мелочи… вроде родственниц, валящихся на голову из прошлого… – да кто ж все их может предвидеть? На то оно и будущее: никогда не угадаешь, какая дверь тебе откроется... или какое зеркало окажется дверью...

КОНЕЦ