Заброшенный дом стоял за селом, вдалеке от остальных. Да и домом его назвать было большим преувеличением. Местами оставшаяся штукатурка все еще скрывала кладку из тесаного камня, но это только местами. Большая же часть стен вполне обходилась без нее. Когда-то крепкие дубовые окна рассохлись, и будь в них стекла, сквозь щели непременно сквозило бы тем неприятным, едким холодом, который перечеркивает какой бы то ни было комфорт жилья. Дверь, ввиду своей перекошенности, исполняла, как ни странно, свою функцию, поскольку открыть ее было вовсе не просто. Половицы, по странной случайности не сорванные заботливыми селянами, громко скрипели, как впрочем и лестница, ведущая на второй этаж. Обои лохмотьями висели на замшелых стенах вместе с паутиной. А возле полуразрушенного камина валялся битый кафель.
Состояние дома вполне можно было понять. В нём не жили очень давно. Даже в те времена, когда село процветало, мало кто решился бы поселиться здесь, а сейчас тем более. Село опустело. Остались старики, доживающие свой век, здесь, верст на двадцать удаленные от не слишком оживленной дороги районного значения. Из всех благ цивилизации имелось только электричество, которое по недоразумению забыли отключить. Раз в месяц, если позволяла дорога, в село добирался почтальон, чтобы раздать пенсии, которые и потратить-то было негде... Жили своим хозяйством. Да и жили ли вообще…
Дом пользовался дурной славой, хотя никто точно не мог сказать, что именно в нем произошло, но все знали - нечистое место и старались даже близко к нему не подходить. Тем более странно было селянам в один из зимних дней увидеть дым над его дымоходом. Забегали, зашептались старушки... А старики только искоса поглядывали да посасывали самокрутки.

Не сложилось! Все не сложилось! Жена ушла сразу, как только узнала, что денег нет, и не предвидится. Хорошо, хоть не было детей. Она забрала городскую квартиру, а загородный коттедж прибрал к рукам банк в счет погашения долгов. Друзья как-то мгновенно рассосались, будто их и не было. Пожив некоторое время в гостинице, на что ушли последние крохи, Борис, подумав, продал автомобиль - последнее, что имел, купил старенький УАЗик, нагрузил его самым необходимым и подался из города. Мысль была простая - купить какое-нибудь жилье в одном из сел и попытаться жить дальше. Почему он попал именно в это село, он и сам толком не рассказал бы. Что-то влекло его в эту глушь.
Проникнув внутрь дома через разбитое окно, Борис включил фонарик, огляделся, побродил по первому этажу и стал подниматься на второй. Здесь, как ни странно, почти во всех комнатах окна были целы. Тут и там можно было найти какую-то полусгнившую мебель. Соорудив лежанку возле печки, он собрал все, что могло гореть, и развел огонь.
Тепло было неприветливым и зыбким, теряясь в выстуженных стенах, но, тем не менее, замерзнуть оно не давало. Усталость последних дней давала о себе знать, так что, не удосужившись даже перекусить, Борис подбросил дров и задремал.
... Какой странный сон. А может вовсе и не сон... Сквозь полуопущенные веки Борис видел, как некто странного вида вошел в комнату. Подняться бы... но что-то придавило к лежанке. А вошедший тем временем
подошел вплотную. Долго смотрел на спящего, потом присел возле печки и стал поддерживать огонь.
Утром Борис, как ни странно, проснулся бодрым и жизнерадостным. Ночное видение вполне объяснялось усталостью, так что не сильно и беспокоило. Однако он удивился теплу в комнате. Открыл дверцу печи. Там в жару тлели останки поленьев.
- Вот те на! Сколько же я туда насовал всего, что еще жар! Или это так должно быть?
Но махнув рукой, перекусил, одел под куртку шерстяной свитер и пошел осматриваться. Двор был заметен неглубоким снегом. К нему тянулись только следы УАЗика. Ниже поодаль лежало село. Десятках в двух домов над трубами поднимался дымок. Борис отправился знакомиться с соседями.
Идти, проваливаясь в снег, было непривычно. Однако вскоре он вышел на прометенную улицу. Стало полегче. Навстречу, от колодца, с ведрами на коромысле семенила низенькая старушка того неопределенного возраста, когда человеку можно было дать и семьдесят и восемьдесят лет.
- Здравствуйте! - поздоровался.
- И ты здравствуй! - старушка остановилась.
- Давайте помогу!
- Да что ты, - улыбнулась, - мне недалеко. Да и привычно...
- Да хоть и недалеко...
- Ладно, - сняла коромысло с плеч и опустила ведра на снег, - помогай!
- Ой, ну что вы! На этом я не умею... - вынул коромысло, отдав старушке, легко подхватил ведра и пошёл. Бабулька не отставала.
- Ты, милок, никак в доме поселился?
- Поселился. Нельзя?
- Почему нельзя? Можно, - помолчала. - А ты как, прячешься от кого-то, или как?
- Да нет, от кого мне прятаться?
- Ну... Всякое бывает... А зовут тебя как?
- Борис.
- А я - Катерина Петровна. Так надолго у нас?
- Не знаю... А если навсегда? - горько улыбнулся.
- Так что ж. Можно и навсегда. Только что тебе, молодому, делать тут?
- Не знаю. Ничего пока не знаю...
- А... Вот и пришли. Зайдешь?
- А удобно?
- Чего там! Старик мой рад будет!
Вошли в тесные сенцы старенького домика. Катерина Петровна поставила в угол коромысло и приняла ведра. Борис открыл дверь и прошел, пропустив вперед хозяйку.
- Вот, дед, гость у нас! – сказала та, снимая пальто.
Из другой комнаты вышел такой же невысокий старик.
- Гость? Это хорошо! - цепко посмотрел на Бориса.
- Николай Никонорыч! - протянул руку.
- Борис, - обменялись рукопожатиями.
- Катя, ты на стол накрой.
- Ага, без тебя и не знала бы, - засуетилась.
- Ой, нехорошо. Без ничего я... Не ожидал...
- Да ладно. У нас не разносолы. Но чайку попьём!
Собственно и не чай. Мята, жасмин, еще что-то. Борису стало вдруг тепло и очень спокойно.
- Так говоришь, соседом будешь? Что ж, неплохо...
- Да что ты! Разве в том доме жить-то можно? - встряла хозяйка.
- А ну-ка, цыц! - старик сердито глянул на жену.
- А что с домом? - спросил Борис.
- Да разное говорят - ответил Николай Никонорыч. - Только глупости все это...
Бабулька что-то хотела возразить, но глянув на мужа, осеклась.
- Дом, как дом. Правда, запущенный...
Дверь отворилась, и в комнату вошел плотный, коренастый дедок.
- Здрасти честной компании! - снял шапку.
- А, Егор... Заходи!
- Так зашел. Слышал у тебя, Коля, гость...
- Ага. Соседом будет. Вот познакомься.
Борис встал и пожал руку вновь пришедшему.
- Соседом - это хорошо! А то баб-то много больше! Спасения нам нет! - все засмеялись.
Хозяйка принесла еще чашку и плетеную миску с блинами.
- Так с чего начинать думаешь, сосед? - продолжил разговор хозяин.
- Даже не знаю... Надо хоть одну комнату обжить...
- Дров тебе надо для начала. Как без тепла?
- Это точно. Только где взять?
- Да что их брать? За домом в саду почитай все деревья сухие. Вырезать, вот и дрова!
- Так чем их режут?
- Пила у меня есть, - вмешался дед Егор, - на моторе. Только вот бензина нет...
- У меня есть. В машине. Там много...
- Ну вот! Сейчас и пойдем. Неси, Егор, пилу.
Выйдя из дома, Николай Никонорыч направился к сараю, из которого вынес топор.
- Вот, возьми пока. Обзаведешься своим, отдашь.
Сухие, вымерзшие на морозе деревья, поддавались тяжело, но так или иначе пару штук таки кинули. Очистили, распилили. Старики ушли, а Борис стал рубить чурки на дрова.
Печь горела веселее. В комнате было тепло по-настоящему. Провода к дому подходили, но, ни лампочек, ни даже патронов не было и в помине. Борис вынул из большой сумки блокнот, ручку и стал составлять список необходимых покупок. Не дописал. День работы на свежем морозном воздухе взял свое. Уснул, не раздеваясь, прикорнув на лежанке.
Дверь неслышно отворилась. Борис даже сквозь сон почувствовал тяжелый взгляд. Некто, как и прошлой ночью, присел у печи.

- Николай Никонорыч, вот хочу в город, в магазин. Так может и вам что надо?
- Молодец, что зашел! Надо. И не только мне. Сейчас по соседям пройдусь. У нас-то магазина нету.
Поход по соседям поручили бабе Кате. Новость о том, что в селе появился новый житель, разнеслась быстро. В покупках нуждались все поголовно.
- Так вы, Николай Никонорыч, со мной езжайте! Разве я понимаю, что именно покупать?
- Да уж поеду. - Пошел переодеваться. Баба Катя принесла списки и деньги.

- Ну, теперь мы не пропадем! - радовалась баба Дуня, принимая из рук Бориса свой заказ.
УАЗик стоял посреди села, окруженный толпой стариков и старух. Борис и Николай Никонорыч выдавали заказы. Шутили и смеялись. И на душе Бориса вдруг стало легко и светло, как не было никогда раньше.
Бабы устроили субботник. Первой в дом вошла баба Дуня с иконой в руках. Долго стояла на пороге, читая молитвы. Вслед за ней прошли остальные. Пообметали и вымыли все, что смогли, оборвали клочья старых шпалер и перебелили стены. Отыскали куски стекла, а те окна, куда стёкол не хватило, забили фанерой и затянули брезентом. Нашлись по селу и стол, и пара стульев, и нормальная, старая, но еще крепкая кровать. Жизнь налаживалась...
Вечером, уже при свете электричества, сидели, кто где примостился. Выпили понемногу, закусили нехитрой снедью. Беседовали. Старики рассказывали, как живется здесь, вдали от цивилизации. Борис удивлялся, кивал головой, но думал о чем-то о своем.
Разошлись затемно. Прибравшись, постелив новое белье и подкинув дров, Борис выключил свет, зажег огарок свечи и прилег. Спать не хотелось. Невесёлые мысли роились в голове, мучил вопрос - как жить дальше? Денег немного еще осталось, но тратятся они легко, а прихода нет. Нужно что-то делать... Но что? Чем можно заниматься в этой глухомани?
Перевалило за полночь. Сон все не шел. Борис в который раз закурил, открыл бутылку минералки. Заскрипели половицы на первом этаже. Прислушался. Шаги. Кто-то медленно поднимался по ступенькам. Борис набросил куртку и, взяв фонарик, вышел из комнаты. Никого. Обошел второй этаж, потом первый... Никого.
- Старанно... ведь ясно слышал...
Вернулся в комнату. На стуле около кровати все так же коптил огарок, а у печки сидел кто-то и подкладывал дрова. Узловатые пальцы с темными когтями брали полено за поленом и укладывали в топке. Огонь, вспыхивая, освещал худое, покрытое сетью морщин лицо с тонкими посиневшими губами и крючковатым носом.
- Вы кто? - Борис не услышал собственного голоса. Да и вопрос прозвучал как-то глупо.
В ответ тишина. Только треск поленьев да завывание в трубе. Взметнувшийся волною страх внезапно отпустил. Ничего плохого не происходило. Ну, сидит, ну, подбрасывает в печь, ну и что? Борис присел на кровать и стал с интересом рассматривать ночного гостя. Тот, не обращая внимания, наложил полную топку, неспешно поднялся, сверкнул на Бориса искрами из бездонной глубины глаз и... пропал, как будто его и не было.
- Господи, воля твоя! - вырвалось у Бориса. - Ну и как это понимать?
Вопрос повис в воздухе.
Утром, позавтракав, Борис пошел в село. Снежок на морозе поскрипывал под ногами, день был солнечный и тихий. Сверкающая снежная равнина, разделенная речушкой, упиралась в далекий перелесок. Красота! Над заметенными домиками высоко в небо поднимался дым. Пройдя по узкой улице, Борис повернул к дому Николая Никонорыча. Как-то сдружились они. Понравились друг другу.
- А...Сосед! - старик нагруженный дровами как раз вышел из сарая.- Вот хорошо, что пришел! Заходи!
- Добрый день!- вошел за хозяином в дом. - Я вот по какому делу...
И Борис рассказал о ночном визитере. Николай Никонорыч задумался.
- Да-с... История... Ну и что делать думаешь?
- Ничего... Буду жить.
- Это правильно! - старик с интересом посмотрел на Бориса. - Не боишься, значит?
- Чего мне бояться?
- И то, правда... Но ведь нечистая сила....
- А где она сейчас чистая? - улыбнулся...
- Вообще-то в этом доме никто жить не мог. В прежние времена он принадлежал местному помещику. Как прогнали его, так ничего путного с того дома не вышло... Сделали конторой, так дела пошли хуже некуда, потом отдали под склад. Только пропадало все из того склада, наконец определили там общежитие для молодых специалистов. Только поразбегались те специалисты. В войну, село у нас побольше было, так в доме на первом этаже полицаи были, а на втором их начальник жил... Только недолго. Нашли его на крюке повешенным. Потом наши пришли. Снова контору там сделали, только председатель тогда толковый попался, с людьми поговорил, старших послушал и велел строить контору новую, а дом забросили. Так и стоит...
- А помещик?
- А что помещик?
- Помещик долго в доме жил?
- Так он его и построил... Долго! Пока не прогнали. Да и прогнали зря. Он умным был и добрым. Я тогда еще совсем сопляком был, а вот отец покойный рассказывал, что лучше, чем при помещике никогда у нас в селе не было.
- Странно... Зачем же тогда прогнали?
- Время такое было. Приехал из района опер с мандатом… - Николай Никанорыч тяжело вздохнул, скрутил самокрутку.
- Да… - помолчали. Борис тоже закурил.
- Так, что о том. Что прошло, то прошло. Там бабы просятся за товарами. Поедем?
- Чего ж не поехать? Непременно! Так что списки собирайте.
- А чего их собирать? Давно у старухи все готово...

За зиму ночного гостя Борис видел всего два или три раза. Остальные ночи спал, как убитый, но печь наутро всегда была горячая, а жар в ней говорил о том, что дрова вот только прогорели. Так или иначе, жилось ему вполне комфортно, хотя на первых порах непривычно. Одно беспокоило -
денег становилось все меньше, а брать их было негде. Раннею весной Борис выбрал день и поехал в сельсовет, который находился в десяти верстах, в большом селе. Там он выкупил дом по бросовой цене, а потом в городе, в инвентаризационном бюро, оформил необходимые документы. Почему-то обрадовался! Какая-никакая, а все же недвижимость. Часть оставшихся денег потратил на материалы и учинил ремонт. Ничего особенного, но дом сразу приобрел совсем другой вид и оказался довольно красивым.
Как раз в то время Борис в очередной раз увидал своего домового. И хоть мало что запомнил сквозь пелену сна, но все же заметил, что был тот повеселевшим и довольным.
Мужики собрались на завалинке, когда совсем уже подсохло. Так было каждый год. Ни трактора, ни даже задрипанной лошаденки в селе не было. Огороды, вспаханные с осени, надо было культивировать. Вот и решали вопрос.
- Ты и не говори, Егор, - размахивал руками высокий и тощий дед Иван. - Совести у них вообще не осталось! Такие деньжищи за вспашку сорвали, а теперь еще больше требуют. Солярка, говорят, подорожала.
- Да может и подорожала... Только пенсий не повысили, а время не ждет!
- Это точно...
В это время подошел и Борис.
- Доброго дня, соседи! Чего спорите?
- А, сосед... Подсаживайся. Да спор у нас все тот же... На огороды пора, а незаволочены. Вот снова траты. Вроде как у нас деньги из земли растут...
Разобравшись в сути дела, придя домой, Борис порылся по всех загашниках, собрал все, что есть и поехал в город. Встречался там с кем-то из прошлых приятелей, куда-то звонил, два или три раза заходил в банк, снова бегал то по знакомым, то по учреждениям, но к вечеру вернулся домой в сопровождении грузовика. Подтянулись мужики. Интересно все же. Молодой парень – водитель машины, резво сорвал тент и открыл борт. В кузове оказались небольшой синий трактор и огромный ящик с навесным оборудованием.
- Вот мужички, принимайте!
- Это что же такое? - первым пришел в себя Николай Никонорыч.
- Мини трактор! И для него все есть...
- Да я вижу... Только откуда?
- С базы. Взял вот. Может пригодится...
За разговорами притащили доски и осторожно, на руках скатили технику. Грузовик уехал.
- Да... Машина... Вы посмотрите, хлопцы, - дед Егор открыл ящик - да тут и плуг и еще что-то...
- Это фреза - отозвался Борис. - Мне рассказывали, как ею пользоваться. Она землю в пух перебивает. Вот только не умею я всего этого.
- Разберемся, - подошел ближе дед Иван. - И не с таким разбирались.
- Скажу сразу, соседи, за трактор выплачивать надо. Так что на первых порах попрошу помощи. А потом что-то придумается.
Мужики зашумели, но одобрительно.
- Так что, это будет у нас на селе своя техника?
- А куда мы без нее?
Завели. Попробовали проехаться. Оставили заведенным обкатываться и стали совещаться с чьего огорода начинать...
Той ночью Борис уснуть не мог. Трактор-то он купил, но где брать денег каждый месяц на кредит - понятия не имел. Перевалило за полночь, когда вдруг услышал знакомые шаги. Дверь скрипнула, и в дверном проеме появился ночной гость. Он, не входя в комнату, бросил на Бориса долгий пронзительный взгляд и кивком головы позвал за собой.
Заскрипели ступеньки и Борис, взяв фонарь, бросился следом. Хлопнула входная дверь. Шаги проследовали к сараю. Борис не отставал. Домовой стоял внутри. Ждал. Потом, заметив Бориса, показал рукой на заступ стоящий у стены и на угол сарая. И пропал.
Долго не размышляя, Борис взял лопату и стал копать. Под тонким слоем земли оказались доски. Он их вынул. Небольшое углубление открылось его глазам, а в нем... Ого! Самогонный аппарат! Но какой! Медный куб литров на сто не меньше! Змеевик закреплен тоже в медном ведре.
- Да что же это такое?! - Борис достал аппарат из ямы.- Что же мне с ним делать?
Утром пошел к Николаю Никонорычу. Похвалился находкой.
- Дела! - старик внимательно выслушал рассказ. - Так это он тебе помогает! А что?
К бабке Степанихе пошли вместе. Долго выслушивали наставления и переписывали рецепты. Пшеницу проращивали всем селом, в каждом доме. Сколько у кого нашлось. Да и сахар собирали. Потом перемалывали, кто в чем мог. Сливали в бочки, заливали дрожжами. И вот над сараем у Бориса закурилось. Как ни странно, первый опыт оказался удачным. Самогон получился на славу! Слили в бутыли и банки, чем могли закрыли и погрузили в УАЗик. Наутро Борис повез товар в город, а к вечеру вернулся. Банок и бутылей в машине не было. Зато были новенькие алюминиевые канистры и несколько мешков сахара.
Жизнь в селе, что как искра угасала, вдруг разгорелась по новой! Огороды приводились в порядок, засаживались, на тракторе работал дед Кузьма и учил Бориса. Закваску делали все, гнали по очереди. Денег хватало и на кредит и на сахар и оставалось понемногу каждому. К лету заказов стало
больше. Борис заказал на каком-то заводе еще один аппарат. Дело пошло веселее.