Глава 11.Мой маленький гном…
Знаете ли вы, что такое темнота, тьма, темень? Нет, не полумрак в вашей городской комнате, когда за окнами светят фонари, да так, что даже звезд на небе не видать. Нас окружала именно та темнота, в которой тонкий луч фонарика кажется страшнее, чем совсем ничего. Вверху свод пещерных ходов стал уходить ввысь, отчего появилось чувство опасности, притаившейся над нами. По бокам что-то шуршало и попискивало. Дышать было тяжеловато: воздух буквально стоял – неживой, безрадостный. Дон тихо шепнул мне:
- Слушай, воздух плотный такой – это не очень хорошо. Как бы нам не зайти в тупик.
Я промолчала, только сжала его руку покрепче. Ну да, а кто сказал, что я бесстрашная амазонка? И на Земле я под землю заходить не любила. А уж на чужой планете, когда не знаешь, куда идешь, что вокруг водится… Да и будущее наше вырисовывалось туманно, словно башня Биг Бена сырым осенним утром.
И тут нас настигло новое несчастье – стены начали сужаться. Первая это заметила Милейка. Она вдруг ойкнула:
- Кажется, тоннель Уже стал… Я раньше могла руку протянуть до стены, а теперь почти не протягивая руки касаюсь. Может, повернем назад?
Дон мрачно молчал. Мы остановились, чтобы немного отдышаться и обдумать ситуацию. Потом Дон решительно сказал:
- Порой именно там, где нет выхода, находится ответ на все вопросы. Хотя, конечно, не факт. Но я предлагаю пройти, пока мы это можем делать. Если тоннель сузится так, что мы не пройдем, то повернем назад.
Мне всегда нравились люди, которые в безнадежной ситуации осмеливались взять на себя ответственность за решение. Было понятно, что вероятность чего-то хорошего там, впереди, была равна где-то 0,5 процентам. И те были слабоватые. Этакие неубедительные это были проценты. Но Дон сказал, а значит, взял на себя ответственность за решение. А это, я вам скажу, в такой ситуации, приравнивается к подвигу.
Я тихо подтолкнула Мартина, чтоб он шел впереди нас. Не хватало еще мальчишку потерять на перевалах.
Милейка тихо простонала:
- Если б я знала, как весело будет после конца света, я бы лучше сразу застрелилась.
На что Дон немедленно отреагировал:
- Пистолета не гарантирую, а мыло и веревку обещаю добыть в ближайшей деревне. Договорились?
Я фыркнула, потому что у Милейки таки хватило сил легонько заехать Дону по уху.
Но и настроение у нее явно улучшилось.
Тоннель неумолимо сужался, видимо, решив, что ни к чему ему такие гости. Вдруг Мартин, который, как вы помните, шел впереди, воскликнул:
- Там поворот! И ветер дует.
Мы с Доном переглянулись – ветер… Значит, где-то есть выход. Хорошо, если не отвесная шахта. Если не просто дыра в толще скалы, куда никто не пролезет. Выход. На волю. На воздух – вот чего каждый из нас хотел теперь больше всего на свете. Если вы хотите испытать то же чувство, попробуйте заблудиться в незнакомых пещерах с одним фонариком и без запасов еды и воды (тут мы дали маху, воду можно было и прихватить).
Мы прошли по новому тоннелю всего каких-то десять минут и увидели свет. Тот самый волшебный свет в конце тоннеля. Только не в том смысле, конечно. Людвиг вдруг уселся на камни и уткнул лицо в колени. Джесс сообразила быстрее всех: села рядом и начала то-то шептать парню, тихо гладя его по голове. Хотя у нас всех было такое чувство, будто мы избежали серьезной опасности. Кстати, когда нам рассказали, какие звери водятся в пещерах, мы окончательно поверили в то, что жуткие везунчики среди нас есть, но об этом позже….
Перед выходом на волю Мартин аккуратно выковырял из стены камушек и бросил его вперед. Я удивленно посмотрела на него, а Дон вдруг тихо скомандовал:
- Стоять!
Глянув на мое удивленное лицо, он пояснил:
- Вспомни Сталкера. Мартин прав – выход лучше проверить. Кто их тут знает.
Я проворчала: «Настоящий думер никогда не заворачивает за угол сразу…»
Теперь они с Мартином, словно дети, занялись киданием камней в проем. Наконец один камушек звякнул обо что-то, и чей-то голос недовольно сказал:
- Вот я сейчас как встану и уши надеру. Сколько можно по страже камнями кидать? Уже выходите, чего там балуете?
- Ну, вот вам и контакт с коренным населением, – фыркнул Мартин, смущенно откладывая увесистый булыжник.
Мы вышли: яркое солнышко светило с небес, слепя глаза. Сказывалась темнота подземелий – никто из нас не мог смотреть, не прикрывая глаз рукой. У роскошного дерева, прислонившись спиной к стволу, сидел и закусывал, чем бог послал, бородатый мужичок, небольшого роста, коренастый. Нос у него был картошкой, глазки темные, взгляд добродушно-смешливый. Этакий гном из земных мифов.
Людвиг шумно сглотнул, и тут мы вспомнили, что с вечера ничего не ели. Стражник заметил наши взгляды и кивнул рядом с собой:
- Вы садитесь, что ли. Откуда такие будете? Еду берите, угощайтесь. У нас тут проблем с едой нет, вот с монетами не густо, они, понимаешь, на земле сами не растут.
Он вытер усы и захохотал. Похоже было, будто говорит один человек, а смеется другой. Уж очень басовито он выводил свои «ха-ха-ххо». Мы осторожно уселись рядом, оглядываясь по сторонам. Милейка тут же начала раздавать всем еду, деля ее по-справедливости. Стражник одобрительно смотрел на хозяйственные хлопоты девушки. Потом спросил:
- А откуда вы такие появились? То ж в пещеры идет с пустыми руками? И как вы сюда вообще вышли? Я уже десять лет этот ход караулю, чтоб дикие хищники наружу не вырвались, к деревне. Но чтоб отсюда люди выходили – такое впервые.
Мы переглянулись. Ну и что нам отвечать на это? Джесс сориентировалась первая:
- Мы заблудились.
Она простодушно глянула на стражника:
- Мы пошли на пещеру посмотреть, а потом дорогу потеряли. Свернули не туда. Пещера недалеко была – потому ничего с собой не взяли. Ну вот. Бродили, бродили, хорошо, что вышли.
Стражник кивнул:
- Хорошо, конечно, милая. Потому что вам повезло. Потому что ни один хищник на вас не напал. Там такое водится, что лучше вам и не знать. Почему я тут сижу. Пост этот круглосуточный. Мы с напарником тут дежурим. Десять лет назад оттуда вышла стая зверотней. Это, я вам скажу, было хуже любой моровой язвы. Зверотни сами почти невидимы – так они маскируются. Встанет у дерева – будет как дерево цветом. Ляжет на песок – будет как песок. Зато сами зверотни видят отлично, даже ночью. У них зрение инфра…ифнара… тьфу…
- Инфракрасное, - зачарованно подсказал Мартин, не сводя глаз со входа в пещеру.
Стражник поймал его взгляд, вскинул странного вида ружье и выстрелил. Что-то взвыло, охнуло и грузно упало на песок около пещеры.
Милейка взвизгнула и переместилась за спину стражника. Тот прижал палец к губам, мол, тихо. И выстрелил еще раз. Потом еще.
Мы молча наблюдали, как около пещеры лежали уже три зверотня, которые только после смерти перестали мимикрировать с песком и приобрели серо-зеленый цвет. Они были похожи на крупных, очень крупных волков.



Оскаленные пасти обнажали два ряда острейших зубов. Мартин прошептал:
- Если бы мы не вышли… Или назад повернули, да? Милая у нас бы вышла прогулочка..
Стражник подождал еще немного и сказал нам:
- Все, кажись, больше их не будет. Они всегда по двое-трое выходят. Но редко. Ты, паренек, молодец. Я их нынче чуть не пропустил. И ведь мог бы я подумать, что они за вами следом-то придут. Ведь понятно, что привлекли вы их.
- Ну и страшилища… - выдохнула Милейка, сидя по-прежнему за спиной у сторожа. Бородач улыбнулся:
- Ты, девушка, не бойся. Мое ружье специально для зверотней сделано. Не пройдут они сюда. А вам-то как? Домой надо аль в деревню сначала пойдете? Отдохнуть там, умыться, поспать-поесть? Если в деревню, так я через час сменюсь – вместе пойдем.
- А что? – спросил Дон. – Есть предположение, что мы сошли с ума и сейчас пойдем обратно в пещеры?
- Кто ж вас знает,- хихикнул стражник. – И не такое в жизни видал…
- Ну уж нет, - твердо заявила Милейка. – В деревню!
- В глушь, в Саратов, - тихо досказал Людвиг.
Через час, в течение которого мы не сводили глаз с выхода из пещер – стражник стражником, но оно как-то так спокойнее было, нашего бородача пришел сменять другой мужичок. Тот был прямо противоположен напарнику: длинный, худющий, словно собственная тень, он обладал поистине выдающимся длинным носом и на носу у него были очки. Это была фигура высокой комедии – Паганель собственной персоной. Но если учесть, что он охранял деревню от таких хищников, вряд ли он был так же рассеян, как герой Жюль Верна.
Паганель, которого в миру звали Ришаном, уныло глянул на трех хищников, лежащих у пещеры.
- Опять копать, - простонал он.
- Завтра, - решительно ответил наш знакомец, которого, кстати, звали Жильд. – Сначала пущай староста глянет, а то его порой заносит по части того, что мы даром хлеб едим.
Ришан уныло кивнул, всем видом показывая, что ему абсолютно безразлично, что думает староста и когда закапывать хищников, ибо по сравнению с мировой скорбью - все пустяк и пыль…
Мы попрощались с Ришаном и потопали… в деревню…