Через несколько дней Ворона и думать забыла о гнезде: мир вокруг был прекрасен! Светило солнышко; рябь бликов на сверкающей глади озера порождала такое радостное настроение, что окружающее казалось не просто приятным, но каким-то… праздничным, что ли. Соловей распевал чудесные песни, Сокол восседал на сосне, его всегдашняя монументальная неподвижность сообщала, что всё кругом спокойно и тревожиться – а тем более опасаться – нечего.

Несмотря на разлитый вокруг благодатный покой ворона испытывала необъяснимую тревогу. После бесплодных попыток нащупать её причины, она утешила себя затасканным, но вполне правдоподобным «диагнозом»: «видимо, просто расшатались нервы».

Проведя еще один день без забот, она опять поймала себя на неясном беспокойстве, под которым не виделось никаких логических оснований. Призадумавшись об этом уже более серьезно, она обнаружила вдруг, что давненько не видела Ястреба. До этого Ястреб пусть и нечасто, но всё же появлялся на озере, а тут пропал… Так и не сумев ответить себе на вопрос, что именно её так тревожит, Ворона отправилась проведать Ястреба в соседний лес. Она застала его, как и ожидала, на всё той же ёлке, вот только вид этой птицы привёл её в изумление. Ястреб молча сидел на дереве ни на что не реагируя, и даже, казалось, покачивался из стороны в сторону.

Разглядывая его с соседнего дерева и видя, что он не замечает её, Ворона насупилась, размышляя о превратностях судьбы и о справедливости наказаний, настигающих агрессивные, воинственные души. Правда, долго удерживать в себя в этом настроении ей не удалось, …Ястреба стало жалко.

- Заболел, бедолага, - решила Ворона - надо бы ему помочь, вот только – как? …Придётся, видимо, строить гнездо в четвертый раз - вздохнула она, прикинув, что еще пара часов – и Ястреб точно свалится с ёлки: он и так уже еле-еле на ней сидит.

Приняв решение, она тут же начала воплощать его в жизнь, благо, опыта у неё было предостаточно. Гнездо она строила прямо под Ястребом, чтобы уж он падал, так прямо в него… туда он и свалился, как только была закреплена последняя ветка.

Полюбовавшись на свою работу и на пристроенного Ястреба, Ворона почувствовала, что очень проголодалась, и направилась к своему озеру. Солнце клонилось к горизонту. Над водой звенели сотни стрекоз; самые нерасторопные из них и составили её сегодняшнее меню, а чувство исполненного долга придавало ужину совершенно особенный вкус. Проглотив с десяток этих изящных созданий, она охнула:

- Ястреб!! Он же голодный!

Поймав стрекозу покрупнее, она поспешила к гнезду.

Ястреб лежал на боку, не подавая признаков жизни, но когда Ворона, усевшись на край гнезда, поднесла к его клюву стрекозу, он открыл один глаз, оглядел подношение и нехотя съел его. Ворона отправилась на озеро за следующей порцией еды. Проделав трижды путь туда и обратно, принеся третью стрекозу, Ворона запыхалась, да и устала, в общем-то. Её физическая подготовка не была такой хорошей, как у Попугая, тренировавшегося в полетах день за днем. От третьей стрекозы Ястреб отказался, отвернул от неё голову и закрыл глаза.

- Ну, – как хочешь! Было бы предложено, - фыркнула Ворона и отправилась домой. Филин, к этому времени ухнул уже дважды – давно пора было спать.

Утро у Вороны как всегда было поздним.

- Придется теперь позаботиться о его рационе, - думала она, рассеянно наблюдая, как солнышко встаёт над озером. Все её мысли были сейчас заняты Ястребом. Устроившись на иве, купающей свои ветки в озере, она задумчиво смотрела на воду, и тут её взгляд привлекла маленькая рыбка, плескавшаяся у поверхности воды. Не раздумывая, Ворона камнем упала на неё…

…Из озера её снова вылавливала Цапля. Она ухватила барахтающуюся в воде Ворону, перенесла её на берег и попыталась вытащить у неё из клюва зажатую в нем рыбу – но не тут то было! Ворона вцепилась в свою добычу мертвой хваткой, и Цапля оставила её в покое. Придя в себя и отряхнувшись – не выпуская рыбины из клюва – Ворона осмотрелась, и, понимая, что мокрой ей не взлететь, отправилась в лес пешком. Перескакивая с кочки на кочку, продираясь сквозь сухой валёжник, к обеду она добралась до ёлки Ястреба. Высохнув по пути, сто раз обругав себя и поклявшись: никогда больше не ввязываться ни во что подобное, она взлетела на дерево и предложила больному с таким риском добытую пищу. Рыбу Ястреб есть не стал…

Возмутилась и обиделась Ворона не на шутку. Бросив злополучную рыбку в гнезде, она улетела к себе. Поплакав и утерев крылом невидимые слезы (вороны вообще-то не плачут, и слез у них не бывает), еще раз решив не связываться больше с Ястребом, она отправилась в облет озера. Пролетая над открытым берегом, полого спускающимся к воде, она вспомнила «показательные выступления» Ястреба – именно на этом месте он красиво падал и всегда результатом его падения были мышь или крот. Спустившись чуть ниже (с такой высоты – ничего не разглядеть), она увидела полевку, беззаботно греющуюся на солнышке.

- Не время рассуждать! – и Ворона пошла в пике…

…Очнувшись, охотница почувствовала, что кто-то теребит её за крыло. Открыв глаза, она попробовала открыть и клюв; тот не открывался. На клюве – насаженная на него, как на вертел – агонизировала мышь.

Содрав мышь с клюва лапами, тряхнув головой и придя в себя, Ворона увидела рядом Белого Сокола.

- Ты неправильно охотишься, - сказал Сокол, - хочешь, я тебя научу?

- Хочу. Только не сейчас, сейчас мне некогда, - пробормотала она, подхватила тушку мыши, и понеслась с нею к гнезду.

Мышь была съедена молниеносно. Расправившись с обедом, больной потребовал добавки.

- Ну, что ж… помогать, так помогать… - вздохнула Ворона, и, вспомнив о предложении Белого Сокола, направилась к нему.

Присмотрев местечко поближе к учителю, договорившись с ним об уроках охоты на мелких грызунов, она, не откладывая задуманного в долгий ящик, принялась перенимать опыт. Училась Ворона упорно и старательно, будучи послушной ученицей, Сокол же, в свою очередь, оказался хорошим наставником. К вечеру дело сладилось, и они удовлетворённо оглядывали трофеи; эта немаленькая кучка мышей весьма нравилась Вороне, предметом же особой её гордости был солидный довесок в виде парочки кротов.

Их-то она и отнесла вечером Ястребу. Наутро, перетаскав остальную добычу в гнездо пациента, Ворона отметила, что он явно идёт на поправку, и посчитала себя свободной от взятых на себя обязательств.

Соколу явно понравилось наставлять Ворону, и он предложил ей продолжить обучение, обещав показать наиболее изощрённые из своих приемов охоты. Прозанимавшись еще три дня, узнав множество секретов, она решила: всё, хватит; пора заканчивать это «сафари». Не собирается же она, в самом деле, посвятить остаток жизни охоте на мышей, которых сама не ест. Поскольку Ястреб к этому времени выздоровел, всё пришло к своему логическому завершению. …Но жизнь всегда находит возможность усложниться; над озером разразился очередной скандал.

Ястреб, поправившись и понаблюдав пару дней со своей елки за тем, как Ворона с Белым Соколом развлекаются спортивной охотой, не выдержал и явился на озеро, требовать, чтобы Ворона вернулась домой, в своё гнездо…

Сначала Ворона вообще не поняла, что происходит. Потом до неё стало постепенно доходить, что в её душевном дружественном порыве этот вояка увидел то, чего она в него вовсе не вкладывала. От неё требовали выполнения обещаний, которых она не давала. Разъяренный Ястреб набросился на Сокола, перья полетели в разные стороны, а Ворона, быстренько смоталась на свою березу, лихорадочно соображая, что же ей теперь делать? Но судьба оказалась к ней милостива: в дуэли победил Сокол. Ястреб вернулся в свой лес, а Сокол, на правах победителя, принес Вороне свежепойманную мышь… ещё вполне живую, и, пока Ворона её разглядывала, пленница изловчилась свалиться с ветки и благополучно сбежать. Благородный Сокол намек понял и удалился на свою сосну.

Ночь застала Ворону в растрёпанных чувствах… Она ворочалась на своей любимой ветке, и сколько Филин не ухал, уснуть так и не смогла. В голове её все перепуталось: она вспоминала то Альбатроса, то Ястреба, то мышь, принесенную Соколом, и никак не могла решить: чего же она хочет…