Трам-та-ра-та-рам… Ла-ла-лалала… Дили-лам-па-ди-да…
Хлопай ресницами и взлетай! Господи, вот ведь чушь-то какая. Как же мне плохо! Худо-то как, а? Граждане! Четыре, простите, «блатных» аккорда. Иногда, правда, чуть больше. И этот ритм: на раз-два-три-четыре. Ветерок твои губы колышет… Нет, ничего себе ветерок был, а? И опять: трям –брям-тара-тара….
Аспиринчику бы, что ли? Хотя, какой аспиринчик. Яду бы мне, други мои, яду…
А ведь как все красиво начиналось….Он же гениальный был, Вовка мой, с самого начала гениальный… Я же чувствовал. Даже когда он гаммы эти жуткие играл. Все равно – гениально играл. Потом пошли всякие этюды, сонаты, менуэты-тамбурины… Вальсы… Я терпеливо ждал, когда он научится по клавишам нажимать, когда поймет, что сам может, без нот.
И вот оно - началось! Понял, гений мой любимый! Начал придумывать свои мелодии. Сидит, бывало, трогает так нежно клавиши, пробует, слушает-слушает. И вдруг – как начнется: и такая гармония, такое волшебство появлялось на свет – мир застывал в изумлении… Невероятные сочинял вещи: там и буря, и звон хрустального ручья, и все цвета радуги. Казалось, это не он придумывает музыку, а музыка живет в нем…
Потом появилась Она. Машенька. Она тихо садилась в кресло, около меня, и слушала, слушала. А Вовка творил: не музыку - волшебство создавал мой Вовка… Как же нам было хорошо втроем!
Правда, замечал я, что жили мы бедновато. И Машенька все ходила в чем-то простеньком, но все же красавица она у нас была… И Вовка часто горевал, что нечем платить за то, за другое…
И тут появился этот тип – наш «черный человек». Шумно влетел в комнату, воскликнул, мол: «выпьем за знакомство»! Потом они с Вовкой о чем-то долго говорили. Этот злой гений вынул толстенькую такую пачку денег, на стол положил. Помню, у Машеньки глаза были изумленные-изумленные…
И началось… Сначала вроде ничего было. Вовка Машеньке купил подарков разных. Радовались они, прямо как дети. Но вселенная работает по закону сохранения равновесия. Появились деньги, да. Но чудесная музыка прекратилась. Вместо этого Вовка стал каждый день какие-то незатейливые песенки сочинять. Поставит на пюпитр лист со стишками этими бредовыми - и давай по клавишам тяпать. Я сначала терпел, даже интересно было что-то новое послушать. Потом чувствую - дело серьезное. Сочиняет мой Вовка эту ширпотребную чушь день за днем. И совсем уже никакой гармонии не осталось. Машенька тоже все реже стала сидеть в кресле. Не могла, видимо, слушать все это. Ей-то хорошо, она не рояль. А мне куда убегать, да главное – как?
Потом хуже – Вовка по ходу сочинительства этого пить начал. Сначала понемногу, как он говорил: «Для творческого процесса», потом – все больше и больше. И до того дошел, что как-то накричал на Машеньку, когда она пыталась его уговорить бросить это.
Как же он кричал! И что только из-за нее начал сочинять эти песни, что за них деньги платят, а за то, что он раньше сочинял, никто никогда ничего не даст. И что пьет он немного. Вот выберемся, мол, из бедности, тогда можно будет и искусством заняться.
Больше я Машеньку не видел.
Господи, как же мне плохо-то! И Вовку жаль, и самому уже хоть в петлю лезь. Хотя, о чем я, роялю и повеситься-то невозможно… Ну вот, опять началось. Трьям-пам-пам, ла-ла-ла… Сожгите меня, кто-нибудь!!!!