Tatjana / проза /

Туман стелился по земле, выползал из леса клочьями, казалось сам лесной дух, выпустил свои щупальца и решил проверить, что делается на лесной дороге. Осторожно осваиваясь, молочная дымка выбралась с одной и другой стороны леса на дорогу, и не сомкнувшись создала коридор. По краям которого смутно угадывались то ли лапы лесных чудищ, то ли ветки старых лохматых елей, окружённых сосновым молодняком, беззаботно устроившимся между лесом и дорогой.
Я ехала по этой живой, пульсирующей дороге, и мне казалось, что лес со всеми его укрытыми в глубине и проявляющимися у окраины духами – дышит. Вдох - и дорога чуть прояснилась, узкий коридор чуть расступился… Выдох – и туман сомкнулся, схоронил и дорогу, и меня, двигающуюся по ней, превратив мой скутер в рычащую невидимую силу, оставив от него только звук. Спрятав форму, мгла обернула нас в одно из своих чудовищ, страшных лишь своей невидимостью, неизведанностью, потаённостью созданной покровом тумана.

А туман, он хитрит со мной. Ему хочется завернуться вокруг меня, он привык обволакивать, прилипать, стелиться к ногам и потихоньку заползать всё выше и выше. Он бы так и сделал, если бы я была одна и шла по дороге. Но нас двое – я и мой маленький мотоцикл со смешным названием – мокик. Я зову его мася, или масик и ему это жутко нравится.
Так вот, мы с ним движемся на довольно приличной скорости и туман, как бы ни был он коварен, не успевает ни обнять, ни разлиться по моей коже… поэтому он меняет тактику. Он начинает падать мне в лицо. Вот он разбегается и всеми своими невидимыми капельками скользит по моим щекам, смыкается у меня на затылке и остается где-то позади. Конечно, это не он бежит мне навстречу, это я еду на своей смешной, милой машинке… но всё относительно в этом мире и кто сказал что не может быть наоборот, почему он не может бежать ко мне на свидание; уговаривать остановиться и принять его заманчивое предложение.

И я принимаю. Я останавливаюсь, закатываю своего верного друга в придорожные сосенки (пусть пообщается с ними) и выхожу на моментально замершую без меня дорогу. Теперь, на ней только мы с туманом – он и я.
Сначала я даю ему потрогать свои ладошки, встав по центру свободной от него дорожной полосы и раскинув руки в стороны. Прикрываю глаза и через щелочки полуопущенных век начинаю за ним подсматривать. Одно мгновение - и ничего не видно. Пелена сомкнулась над дорогой и надо мной – смотреть нечего. Вокруг разлитое молоко и остается только чувствовать, испытывать, прислушиваться к себе и происходящему; стараться ничего не оценивать, а полностью отдаться ощущениям. Быть кожей, каждой её клеточкой и позволить этому мокрому нахалу делать со мной всё, что ему заблагорассудится. Ну, а он, не теряя времени, уже обволок, прилип и перебирает своими невидимыми лапками, припадая прохладой к открытым плечам. Нет ничего кроме бархата кожи да благодатной влаги, то рассыпанной, то струящейся, то облекающей, окутывающей пронзительным чувством слияния с природой, с миром, позволяющим себя переживать. Осязать его благодатным, но теряющим очертания покровом, тающим и снимающим последнюю пелену с проснувшейся души.
В такие минуты слияния, понимаешь, что ты и мир, ты и этот туман - единое творение. И растворяясь, он во мне, а я в нем - мы едины своей сущностью, своими потаенными уголками, своими желаниями дарить и принимать радость. Радость единения.