Детективы Галины Димитровой

ПРОЛОГ
Дайан Деверо сидела за уютным столиком летнего кафе на Лазурном Берегу, недалеко от Ниццы. С высокой веранды открывался прекрасный вид: бирюзовая вода застыла как зеркало, и казалось, что чайки скользят не по воде, а по стеклу. Где-то ближе к линии горизонта белели паруса яхт. Однако Дайан вся эта красота казалась не настоящей, какой-то приторной и скучной. Она понимала: это не сон, но была уверена, что вовсе не должна здесь находиться. Третья порция джина с тоником не помогла привести мысли в порядок. Подошел вышколенный приторный официант:
- Мадам желает что-нибудь еще?
- Нет, спасибо, – Дайан поспешно встала, расплатилась по счету, оставив щедрые чаевые.
Она бесцельно брела вдоль берега, не зная, чем себя занять, пока не увидела еще одно летнее кафе. К Дайан тотчас подскочил метрдотель, услужливо проводил ее за свободный столик. Вскоре перед ней стоял дымящийся кофе, а на изысканной тарелке источала пряный аромат французская булочка. Дайан вяло откусывала тающий во рту кусочек нежного хрустящего теста, потом не удержалась и заказала джин с тоником, про себя отметив, что посетители кафе в основном пили красное сухое вино. Она достала тонкую сигарету, но никак не могла нащупать в сумке зажигалку. Тут же к ней подскочил загорелый мачо, предлагая прикурить.
- Мадам скучает? – спросил он на плохом английском и сально улыбнулся.
- Нет, - сухо ответила она по-французски, давая этим понять, что не желает поддерживать разговор. Следующая его фраза, произнесенная на русском языке, заставила ее вздрогнуть.
- Ну и пошла бы ты! Подумаешь, фифа, не таких видали, - зло прошипел мачо и отправился к своему столику. Дайан еле сдержалась, чтобы не сказать в ответ что-нибудь позабористее. К сожалению, Виктор строго запретил ей привлекать к себе внимание и показывать, что понимает русский язык. Зато она должна как можно дальше держаться от этих русских, которые уже как хозяева ведут себя на Лазурном Берегу.
Дайан спустилась к морю, которое казалось ей искусственным. Пляжа не было, просто спуск. Кругом все огорожено: либо частные владения, либо берег, принадлежащий отелям. Нигде не просматривалось уголочка, чтобы можно было просто посидеть или побродить в одиночестве и подумать. Что поделать, здесь частная собственность священна. Раскидистые пальмы ее раздражали. Она твердо знала, что этот параллельный мир, куда она попала волею судьбы, ей не нравился. И ничего не могла с этим поделать. Она не сумела начать жизнь с чистого листа, хотя ее здешний муж мсье Деверо уверял, что это так здорово, когда человеку дается возможность прожить другую жизнь. А куда деть воспоминания? А что делать, если хочется увидеть маму, друзей, родной город? Что бы Виктор ни говорил, но там, в прошлой жизни, она чувствовала себя человеком. У нее была работа, пусть плохо оплачиваемая, зато нужная и уважаемая. А что было у нее здесь? Просторная квартира в Марселе, напичканная бытовой техникой, с приходящей домработницей, красный «рено», маленькое арендованное шато на Лазурном Берегу и сплошное безделье. Перед ней расстилался весь мир, кроме одной шестой части суши. Все это как бы принадлежало ей, но было чужим. Виктор Деверо работал на Интерпол, часто уезжал в командировки. Он боролся с мировой организованной преступностью, что являлось смыслом его жизни. Возможно, у него были женщины, но она ловила себя на мысли, что ей уже это абсолютно безразлично. Дочь Вики окунулась в эту жизнь полностью. У нее тут и школа, и друзья, и первая любовь. Ее целью стала учеба в Сорбонне. И только Дайан была предоставлена самой себе целыми днями. Юг Франции и французы ей надоели. И что стало с ее первой и единственной любовью? Не ощущала она в себе того щемящего чувства, которое ей столько лет не давало покоя, как будто в этой, не привычной для нее среде, оно растворилось, ведь это была другая жизнь и другая женщина. Все потеряло смысл.
Отдушиной для Дайан был только Париж – город мечта, город праздник, песочные теплые тона которого притягивали ее. Она иногда позволяла себе смотаться туда на денек другой, когда на душе становилось слишком черно, и джин с тоником совсем не помогал. Она любила в предрассветные часы сквозь розоватую дымку смотреть на Париж с холмов Монмартра, а вечером прокатиться на кораблике по Сене, с воды любуясь на величественный Нотр Дам, и ставшую символом города Эйфелеву башню. Еще ей нравилось с руки кормить голубей в Тюильри и гулять по аллеям Люксембургского сада. А вот Лувр она не любила, ее раздражали пирамиды – они диссонировали с обликом города.
Дайан поднялась в городок, зашла в магазинчик, купила бутылку джина, тоник, лимон, загрузила все в «рено» и поехала в свое шато с садиком и бассейном. И этот день был похож на предыдущий как две капли воды. Каждое утро она просыпалась с мыслью: быстрей бы ночь.
А ночью, особенно когда Виктора не было рядом, что случалось все чаще, Дайан возвращалась в ту жизнь, откуда так резко была выдернута. Там все по-другому, там была абсолютно другая женщина. Дайан иногда пугалась – это уже похоже на шизофрению: где она настоящая? Как в действительности ее зовут? Что с ней произошло? Как же ей могло не нравиться когда-то там? Что имеем, не храним, потерявши – плачем. И она плакала, уткнувшись в подушку.
[center]

ГЛАВА 1.
За окном было темно, лишь редкие фонари своим тусклым светом не давали городу утонуть в полной тьме. Учительница русского языка и литературы Дарья Даниловна Долохова оторвала голову от тетрадей и взглянула на часы: половина десятого вечера, в школе уже наверняка никого нет. Она устала, а проверить осталось еще семь тетрадей. Ни одного диктанта без ошибок, не знают детки русского языка, сколько ни бейся с ними. Да и как знать, если в школе им талдычат одно, а придут домой - там и язык другой: проще, а то и с ненормативной лексикой, или по телевизору послушают, во что превратили "великий и могучий", а про Интернет даже думать страшно, какие там словечки появляются, и получается, что бестолку она им втолковывает то, что знает сама. Просто она привыкла и по-другому уже не может, плывет по течению, не пытаясь выбраться из своей колеи, прямо как у Высоцкого. До конца добил ее диктант Скворцова, на одной странице 5 ошибок, переворачивать на вторую сил уже не было: "Ладно, дома допроверю..." Дарья положила оставшиеся тетради в пакет, оделась, закрыла кабинет и пошла к выходу. Сторож что-то ворчал, открывая ей дверь, она только кивала, не слыша его. Так, задумавшись, она пересекла школьный двор. До дома идти всего 10 минут, но что ее там ждет? У дочери свои проблемы, наверное, гуляет с подругами, а муж в обнимку с "четвероногим другом" - диваном не отрывает глаз от какого-нибудь боевика или похрапывает под мерное гуденье телевизора. Дом - школа, школа - дом, магазин, стирка, уборка, плита, лишь изредка - в гости, или к ним кто-то заглянет. И проблем хоть отбавляй: вот опять не дали зарплату, а деньги кончаются, дочке нужны новые сапоги, да и самой не помешали бы... Как надоел этот замкнутый круг! Как же вырваться из колеи? И надо ли? Это ее жизнь, ее колея, а в другой она, скорее всего, не приживется.
За этими вечными мыслями она не заметила, что поравнялась с какой-то машиной, только вдруг услышала голос:
- Девушка, можно вас попросить об одолжении? - голос был приятный, вежливый, но немного странный.
Дарья усмехнулась, подумав про себя: “Сколько б лет ни было, а все девушка”, обернулась, увидела машину и мужской силуэт около нее. Фонарь над говорившим не горел, поэтому разглядеть что-либо было трудно. Она остановилась:
- Чем я могу вам помочь?
- Поймите меня правильно, пожалуйста, просьба, может, покажется вам необычной, но это очень важно. Мне срочно надо ехать, а у меня сильно болит рука, боюсь не справиться с управлением. Не могли бы вы сесть за руль? Я заплачу. Вы не подумайте, это моя машина, не краденая...
Даша подошла ближе, пригляделась, поняла, что парень молодой, и ему действительно плохо, говорил он с придыханием и как бы сдерживаемым стоном.
- А почему вы решили, что я умею водить машину, ведь не в Америке живем? - решила пококетничать Даша. Водить она умела, когда-то у них была машина, и она любила ездить на ней, но так давно... С другой стороны, так деньги нужны…
- О! Это совсем нетрудно. Вы должны выручить меня, - в тоне говорившего ей как будто послышалась угроза, внутренний голос подсказывал: иди своей дорогой, не связывайся, но Даша не уходила, как бы не воспринимая это происшествие реально, хотя и ехать никуда не собиралась. Вдруг парень шагнул к ней решительно, она поняла, что движения даются ему с трудом, и в ту же минуту почувствовала, как в бок ей что-то уперлось. - Я не шучу, нет времени на пустую болтовню. Для меня это вопрос жизни и смерти, поэтому мне выбирать не приходится. Если будете делать все, как я скажу, я вас не трону, и заплачу, но одно неосторожное движение с вашей стороны, и я выстрелю.
Она посмотрела вокруг: ни души, а к ее боку приставлен пистолет, но ей почему-то не было страшно:
- Что я должна делать? Или вы меня похищаете? Но я для вас старовата, и денег у меня нет, выкупать меня тоже нечем. Откуда деньги у бюджетницы? Или вы мой бывший ученик, а я вам «двойки» несправедливо по-русскому ставила? - пыталась шутить Даша.
Похититель тяжело дышал, видимо, ему нелегко давалась вся эта сцена.
- Быстро в машину! - тон его резко изменился. - Имей в виду, ты у меня под прицелом, - он сел, подвинулся на место пассажира, пистолет был направлен на Дашу. - Живо!
Дарья послушно села за руль, ей хотелось перейти на прежний тон:
- Мы разве уже на "ты"? Вроде, на брудершафт не пили… - но, по всей видимости, любезности кончились.
- Все, хватит рассуждать! Ключ в замке зажигания. Выезжай из микрорайона на окружную дорогу. Умеешь водить? Если нет, то, думаю, быстро научишься, коль жить захочешь, - стон вырвался из его груди против воли.
Когда Даша садилась в машину, при свете лампочки, она заметила, что лицо его было очень красиво, но какого-то землистого цвета, на нем жили только глаза, и из этих глаз словно полыхнуло огнем.
- Я умею водить, но прав с собой у меня нет. А что, если нас остановят? - Даша старалась говорить как можно спокойнее.
- Тем лучше для тебя, что умеешь, а вот останавливаться не смей, чуть что, я сразу стреляю, твоя жизнь в твоих руках, - до окружной дороги доехали молча. - Поворачивай налево, дальше - на Гвардейскую трассу, в сторону Литовской границы. Да жми же ты на газ, не ползи, как черепаха! – похоже, ему становилось все хуже, но пистолет по-прежнему упирался ей в бок.
- Слышь, как там тебя зовут, может, тебе лучше в больницу, помрешь еще, что мне тогда с тобой делать? Неприятностей не оберешься...
- Я сказал, на Гвардейскую трассу! - голос уже шелестел, из его горла вырвался хрип со стоном. Когда она доехала до поворота на Гвардейск, буквально около поста ГАИ, поняла, что пистолет ей уже не угрожает, она сбросила газ и, посмотрев на парня, прижалась к обочине, остановила машину: он был без сознания, то хрипел, то что-то шептал, голова свесилась в какой-то неудобной позе, рука, сжимавшая пистолет, болталась.
- Эй! - позвала Даша. - Ты что, умирать надумал? - ответа не последовало. Осторожно взяв пистолет и положив его в карман, она приняла решение, нажала на газ, развернулась и поехала в город.
"Отвезу его в областную больницу, молодой ведь совсем, мало ли что его толкнуло на такое, на наркомана не похож, не пьянь, может, действительно что-то очень важное произошло", - так думала Даша по пути в больницу.
Машин в городе было мало, поэтому Дарья доехала быстро и без приключений, "гаишников" она тоже, к своему облегчению, не заметила, а то попробуй, объясни, как она оказалась за рулем чужой машины без прав и что с ней за тип без сознания.
Она подъехала на стоянку около больницы, хотела уже бежать за помощью, зажгла свет в кабине и вдруг увидела кровь. Эта липкая бурая жидкость была повсюду, ее перчатки на руках тоже были все в крови, парень стонал и хрипел. Нет, объяснить все она будет не в состоянии. Мысли проносились в голове стремительно: сейчас же появится милиция, она попадет в свидетели кровавого преступления, а то еще и в подозреваемые, начнут таскать, заполнять протоколы, а у нее уроки, ученики... Как там говорится? Потом никто и не вспомнит – то ли ты украла, то ли у тебя. Надо срочно что-то придумать, чтобы остаться в стороне. В конце концов, ее это совершенно не касается.
Вдруг парень забормотал осмысленно:
- Где мы? - с трудом произнес он.
- Милый мальчик, успокойся, тебе надо в больницу, тебя вылечат, и все образуется, вот увидишь...
- Кейс...
- Что?
- Возьми кейс, я потом тебя найду. Забери кейс, я приду за ним. – Парень хрипел, слова трудно было разобрать. - Кейс не оставляй, отдашь только мне. Я тебя из-под земли достану, доста... - он снова потерял сознание.

Глава 1 (продолжение)

Даша оглянулась, на заднем сиденье действительно лежал кейс. Она привстала, уронив свой пакет на асфальт, взяла кейс, довольно-таки тяжелый, вышла из машины, подняла пакет, нагнулась, включила сигнализацию и быстро побежала, завернула за угол дома и оттуда стала наблюдать. Сигнализация вопила минут пять, наконец, какой-то мужик подошел к машине, начал что-то говорить, открыл дверцу, взмахнул руками и рванул в сторону больницы. Все, можно уходить. Но она стояла до тех пор, пока не увидела, как санитары уложили парня на носилки, только тогда живо пошла в сторону озера. Идти было тяжело из-за кейса.
Уже около воды Даша услышала вой милицейской сирены. Она вышла на берег и лихорадочно начала отмывать кровь с перчаток, с кожаного пальто, с сапог. Ее затошнило. Постояла немного, отдышалась, вынула из кармана пистолет и хотела бросить в озеро, но в последнюю минуту передумала и положила его в пакет с непроверенными тетрадями, так и не объяснив себе, зачем она это сделала. Лишь где-то в закоулках сознания мимолетно пронеслась чеховская мысль: «Если на стене висит ружье, то оно обязательно выстрелит», но Даша не придала этому значения. Дальше она брела уже на автопилоте.
Очнулась Дарья в автобусе, не могла вспомнить, как она добралась до остановки. Сильно разболелась голова, и Даша дала установку, как Скарлетт из "Унесенных ветром": "Я не буду думать об этом сегодня. Подумаю об этом завтра". А если по-русски, то утро вечера мудренее. Она попыталась расслабиться, чтобы не оглядываться по сторонам и не вздрагивать от каждого звука, зажмурилась и отчетливо увидела бледное красивое лицо мальчика, даже теперь обжигал злой взгляд его прекрасных глаз. Даша поежилась, но никак не удавалось отогнать видение. Тогда она стала думать о школе, о нерадивых учениках, о собственной жизни. Это немного отвлекло ее от мыслей о происшествии.
Когда она подходила к дому, было уже около полуночи, света в окнах не видно, Даша облегченно вздохнула: объясняться не придется. Она тихо прошла в ванную и спрятала кейс в ворохе грязного белья, туда же засунула пистолет, только после этого разделась и легла. На следующий день не будет первой смены, вот тогда она спокойно со всем этим разберется. Уснула Даша с трудом, ей снились кошмары, несколько раз она просыпалась в холодном поту и отчаянно отгоняла мысли о кейсе и возможных неприятностях...
Утром, как только дверь захлопнулась за дочерью и мужем, Даша вскочила, надела перчатки, мысленно насмехаясь над собой, мол, вот Мата Хари нашлась, достала кейс, оглядела его со всех сторон: никакого замка, лишь в углу окошечко на 4 цифры. Сначала она подбирала шифр бессистемно и безрезультатно, потом пробовала ближайшие даты. А что бы она набрала сама? Наверное, год рождения дочери или свой, может, раненый мальчик код набирал впопыхах, и первое, что пришло ему в голову - это его год рождения? Сколько ему? 20 - 25, не больше, надо попробовать. Щелчок раздался на числе 1977, можно открывать. Она не знала, что увидит внутри, воображение рисовало ей какие-то ценные бумаги, документы, карты, шпионскую атрибутику... Но в кейсе лежали пачки долларов и маленькие полиэтиленовые пакетики с белым порошком, скорее всего наркотики. Даша пересчитала деньги и обалдела: в жизни не держала в руках такой суммы. Полмиллиона долларов плюс наркотики. И что с ними делать? Дарья всегда считала себя законопослушной гражданкой, но в этом случае она испугалась. В милицию заявлять уже поздно, еще задержат за незаконное хранение наркотиков, с них станется. Она все аккуратно сложила обратно, набрала новый код и захлопнула кейс. Оставлять его в квартире нельзя - не дай Бог домочадцы наткнутся.
Даша выглянула в подъезд, там, на площадке стояли три больших деревянных ящика, в которых обитатели трех квартир складывали на зимнее хранение овощи. Она подошла к своему ящику, открыла навесной замок, вытащила наполовину пустой мешок с картофелем, уложила туда кейс и поставила мешок на место, закрыла замок, а единственный ключ повесила на брелок с ключами от квартиры.
Только после этого Даша смогла позавтракать и сесть за проверку тетрадей, делая привычную работу чисто механически. И вдруг ее осенило: пистолет! Он так и остался в грязном белье, но его тоже необходимо унести из дома. Лезть в ящик с картошкой уже не хотелось. "Ладно, что-нибудь придумаю", - и положила оружие в сумку, предварительно обернув какой-то тряпкой. "Вряд ли меня вычислит этот мальчик, ведь никаких координат, даже имени не знает. Да и милиция не свяжет раненого со скромной учительницей русского и литературы, - утешала себя Дарья, - со временем все забудется, я перестану дергаться, а дальше жизнь покажет. Я подумаю, как найти молодого красавчика и отдать ему этот дурацкий портфель". О содержимом кейса она уже не вспоминала.
Уроки проходили как всегда. Когда Даша осталась в своем кабинете одна, она подняла цветочный горшок, положила в кашпо пистолет, предварительно обернув его полиэтиленом, и поставила цветок на место. Итак, комар носа не подточит, в квартире никаких улик - и хватит об этом думать! Хватит! Просто небольшое приключение в ее вяло текущей жизни, так и надо к этому относиться. Она и представления не имела, что будет делать с содержимым кейса, ей даже в голову не могло прийти воспользоваться хотя бы частью этих денег. Она не предполагала, что процесс пошел, и судьба ее уже круто изменилась.

Жизнь вошла в привычную колею, и Даша почти не вспоминала о происшедшем, как не вспоминают о кошмарном сне. Последний день перед ноябрьскими каникулами тянулся долго. Даша раздала тетради с тем злополучным диктантом:
- Скворцов! Где твоя тетрадь? Ты что, опять не работал над ошибками? А зря, у тебя их больше всех, - привычно отчитывала Даша нерадивого ученика.
- Но, Дарья Даниловна! Вы мне мою тетрадь не выдавали... - затянул Скворцов свою обычную песню.
- Вася, перестань меня дурачить. Учти, я ставлю тебе "двойку" в четверти, пока карандашом, но если увижу, что ты и дальше не собираешься браться за учебу, эта «двойка» будет жирно обведена чернилами.
- Дарья Даниловна, вы мне, правда, тетрадь не выдали! - возмущенно продолжал ныть Скворцов.
- Все, хватит, - Даша прекрасно помнила диктант с изобилием ошибок, - ищи тетрадь и работай над ошибками вместо отдыха.
Прозвенел звонок. Все, четверть кончилась, на каникулах - подготовка к семинару, материал уже собран, надо его только систематизировать, работы немного, можно хоть отдохнуть.
На следующий день Дарья активно занялась запущенным домашним хозяйством, о кейсе и не думала. Сходила в гости к школьной подруге Свете, за бутылочкой вина хотела ей все рассказать, но в последний момент передумала, у той своих забот полон рот, да и нереально как-то выглядела вся история. Подготовка к семинару шла вяло.
Все началось в последний день каникул, вернее еще накануне. Даша подошла к телефону, сняла трубку и отчетливо услышала тихий щелчок. Звонила завуч предупредить, что Дашиного вопроса на семинаре не будет, ее тема переносится на начало третьей четверти. Завуч говорила еще долго, но Дашу насторожил какой-то посторонний фон. Она бы не смогла объяснить, что так встревожило ее, но определенно что-то было не так. Потом она вспомнила: утром монтер копался в проводах на площадке, наверное, какой-нибудь проводок не туда подсоединил, вот и вся недолга. Дарья успокаивала себя, однако беспокойство не проходило.
Когда утром следующего дня Даша пошла по магазинам, она почувствовала дискомфорт, как будто кто-то неотрывно смотрел ей в спину. "Все, началась паранойя, - подумала Дарья, - надо перестать зацикливаться, а то недолго и с ума сойти". Но всю дорогу она чувствовала чей-то взгляд, резко оборачивалась и нигде ничего подозрительного не замечала, обычные люди, идут себе спокойно, одна она дергается как ненормальная.
Неприятное ощущение прошло, как только Даша вошла в подъезд своего дома, она не переставала мысленно ругать себя за глупые фантазии, подшучивала над собой и почти успокоилась, пока открывала дверь квартиры. Но руки дрожали, и замок словно заело. Она еле-еле попала домой.
Дочь на каникулах гостила у бабушки, муж уехал в отпуск, Даша решила полежать на диване с книгой, так редко выдавались минуты полного покоя и одиночества. Но что-то опять забеспокоило ее, она осмотрелась и в ужасе замерла: книга лежала не так, как Даша положила ее, ваза на телевизоре стояла чуть правее, чем всегда, шкатулка с драгоценностями закрыта, хотя всегда стояла наполовину прикрытая крышкой. Даша кинулась проверить, на месте ли деньги и золотые украшения. Все в порядке, ничего не пропало, но в квартире явно кто-то побывал, Даша примечала такие мелочи, которые ни муж, ни дочь не заметили бы.
Дарье не на шутку стало страшно, она продолжала уговаривать себя: "Мне все это кажется, такого быть просто не может, ведь дверь заперта, окна закрыты, а я явно становлюсь психом, начитавшись детективов и насмотревшись триллеров. Классиков надо перечитывать, тогда и мерещиться ничего не будет".
Может быть, она и уговорила бы себя, если бы кейс с долларами и наркотиками не был реальностью. Она влипла в историю. Но ведь раненый красавчик не мог быть этим неизвестным, он наверняка еще в больнице, а милиция так не действует. "Кто же это на мою голову? Что делать? С кем посоветоваться?"- Даша терзала себя вопросами. Муж тут не помощник, начнет ее пилить и оскорблять, мол, только ты на такое способна, вечно вляпаешься. Она вообще с некоторых пор предпочитала разговаривать с ним как можно реже, они давно жили просто по инерции, о взаимопонимании речь не шла вовсе. Да и не вызывать же его из отпуска. Дочь мала, мать она тоже втягивать в такое не будет. Отцу давно до нее дела нет, у него другая семья. Подруга разохается, выслушает, но помочь ничем не сможет, а ей нужно, чтобы кто-то выволок ее из этой гнусной истории.
Впрочем, мысленно она давно знала, к кому нужно обратиться, там ей не должны отказать. И надо-то всего снять трубку и набрать знакомый с детства номер, как с разбега в холодную воду прыгнуть, правда вода может оказаться ледяной, лет-то прошло много: все течет, все изменяется...
Даша сняла трубку, но, заслышав щелчок, тут же ее положила, звонить придется из учительской, а это возможно лишь завтра. Плохо, сейчас она решилась на этот звонок, завтра такой уверенности не будет. Ей вдруг страшно захотелось услышать его голос как можно быстрее, к тому же предлог такой серьезный, он не подумает, что она просто так... Ладно, завтра. Решение принято, а пока она легла на диван, прикрыла глаза и полностью отдалась воспоминаниям, чего не позволяла себе уже много лет.

Глава 1 (продолжение)

9 класс, 15 лет. Даша смотрела на себя, юную, с высоты прожитого. Этот год перетряхнул ее всю, больше никогда в жизни она не испытывала столь сильных чувств, и не было таких всепоглощающих эмоций и тяжелых переживаний. Это первое счастье и первое разочарование так и остались в ее жизни единственной настоящей любовью. Тогда, 25 лет назад, она влюбилась в первый и, видимо, в последний раз в жизни. Тот мальчик Виктор Рябинин учился в десятом выпускном классе, он был умен и красив - единственный кандидат в школе на золотую медаль. В принципе, почти все девчонки вздыхали по нему, но так как он был для них недосягаем, они утешались в обществе других, а Дашу как приворожило. Она думала только о нем, в тетрадях украдкой писала его имя, засыпала, представляя себе его лицо и мечтая хотя бы об одном настоящем поцелуе, а утром стремглав бежала в школу, чтобы пусть мельком увидеть его. Она обожала общешкольные линейки, потому что там был он. Они не были знакомы, он, конечно, встречался с первой красавицей школы. Ох, уж эта Ирина! - каштановая модная прическа, зеленый манящий взгляд больших глаз. Даше до нее было далеко – эдакая юная тростиночка со смешной челкой и старомодной косой до пояса, с голубыми наивными глазами, скромно одетая. Впрочем, недостатка внимания со стороны мальчишек она не ощущала, но Виктор в ее сторону даже не смотрел. Она так молила судьбу, чтобы случилось хоть что-нибудь, только бы он ее заметил, и терпеливо ждала чуда.
И чудо произошло. Однажды, в конце первой четверти, учительница французского языка давала для представителей РОНО открытый урок со старшеклассниками. Изучающих французский в школе было немного, поэтому она объединила две своих группы из 9 и 10 классов. Даша была у нее любимицей, а Виктор - как всегда лучший во всем. Так они попали за одну парту. Даша вообще увлекалась Францией, много читала, изучала ее культуру и историю, а Гюго пыталась читать в подлиннике. И, конечно, учительница французского показывала товар лицом, так и получилось, что во время диалога на французском языке Даша познакомилась с Виктором. Сначала они говорили в пределах школьной программы, но он все усложнял обороты и затрагивал другие темы, как бы пытаясь поймать ее на незнании чего-либо, но Даша отвечала легко, со знанием дела, еле сдерживая распиравший ее восторг. "Француженка" заслушалась, и их прервал только звонок с урока. Уже после звонка он спросил по-французски, была ли она в Париже?
- Нет, - ответила Даша серьезно, - но очень хотела бы побывать.
- Ничего невозможного нет, и мы обязательно там побываем лет через несколько, вот увидите, мадемуазель Даша. – Он намеренно сделал ударение на последний слог.
- Очень на это надеюсь, мсье Виктор, - расцвела Даша.
С тех пор, встречая Дашу в школьных коридорах, Виктор приветствовал ее по-французски: “Bonshur, мадемуазель Даша!", что-нибудь спрашивал, а она, смеясь, отвечала, потом он проходил дальше, а девушка анализировала, как он посмотрел на нее, каким тоном поздоровался, и что он подразумевал под своим вопросом. А так как рядом всегда была Светка, Даша приставала к подруге, можно ли это расценить как знак внимания и симпатии.
На Новогоднем вечере в спектакле школьного театра Даша играла ведьму, густые длинные волосы были распущены, и всем почему-то хотелось их потрогать. Когда со сцены она увидела Виктора, Даша начала вытворять такое! - хохмила, прикалывалась, дурачилась, плясала - в сценарии ничего подобного не было, чем напрочь затмила Принцессу, которую играла Ирина. Зал аплодировал, ее вызывали на бис, она видела Виктора, который хлопал ей вместе со всеми, и снова скакала на своем помеле.
Потом были танцы. Даша стояла у стены напротив двери и ждала, когда же он появится. Пока его не было, не хотелось и танцевать ни с кем, она вяло топталась с одноклассником, но вот дверь открылась, и вошел он в окружении друзей. Даша почувствовала, что внутри у нее все замерло, а где-то в области сердца разливалось что-то теплое и огромное. Он смотрел в ее сторону, и она понимала, что полыхает вся до кончиков волос. Это потом он сказал: она была в тот момент столь прекрасна, что у него даже дыхание перехватило. С первыми же аккордами "Истории любви" Фрэнсиса Лея через весь зал под пристальными взглядами присутствующих Виктор подошел к Даше и пригласил ее танцевать. Старшеклассники во все глаза смотрели на них. Ей казалось, будто сердце бьется так сильно, что заглушает музыку. В первый раз он заговорил с ней по-русски:
- Слушай, Даш, тебе не надоели эти лица? Пойдем, погуляем, а? На улице погодка, что надо - снежок. Пройдемся в уходящем году, пообщаемся на русском языке, в кафешку куда-нибудь зайдем. Мороженое любишь?
- Да не сезон, вроде, для мороженого.
- Ну, по пирожному съедим, можно и шампанского немного.
Он не знал, что ее не надо уговаривать, она пойдет за ним хоть на край света. А, скорее всего, знал, уверенным жестом взял ее за руку, не дожидаясь ответа, и повел к выходу из зала. Она шла, как в тумане, опьяненная счастьем, и только полыхнувший зло зеленый взгляд Ирины, слегка отрезвил ее. Она услышала, как кто-то из девчонок сказал: «Смотри, смотри! Рябинин с Агаповой уходит! Во, дают!» А Светка, любимая подружка, смотрела на них, удивленно открыв рот. Даша только рукой ей махнула.

Глава 1 (окончание)

Даша встряхнулась, отгоняя от себя нахлынувшие воспоминания, как будто мелодраму посмотрела. Сколько лет она убеждала себя: "Это все было не со мной, и та девочка с длинной косой, светлая, доверчивая и наивная, вовсе не она, Даша". Прыжок из конца девяностых в семидесятые дался нелегко: там все другое - и она, и жизнь, и даже страна. Господи, да что же она себе напридумывала: слежка, жучки в телефоне, тайный обыск... Совсем крыша поехала, и не надо ему звонить, засмеет ведь. Просто логически помыслить, ну кто мог ее вычислить? Бред какой-то. Она даже отпечатков пальцев нигде не оставила, все время в перчатках была. А Виктор уже почти год как в городе, ни разу не объявился, а сейчас вдруг она ему позвонит с какой-то ахинеей, с какой стати? И что скажет? Все, забыть об этом, даже не думать. И где гарантия, что он поможет ей, ведь предал он ее однажды.

Она вспомнила свою истерику, когда узнала о женитьбе Виктора, специально травила себя этими воспоминаниями. В тот год Даша поступила в университет и, как было принято в то время, с новоиспеченными студентами поехала в колхоз "на картошку". В общем-то, это было золотое время: танцы в местном клубе, песни у костра, встречи рассвета на заливе. Сентябрь стоял приятный, они умудрялись после работы купаться в теплой, как парное молоко, воде. Даша легко сходилась с людьми, вписывалась в любую компанию, точно определяя, что от нее ждут, но близко к себе не допускала. Факультет у них был девичий, однако, Светку ей никто заменить не мог, и все мысли о Викторе она хранила лишь в своем сердце, надеясь если не на скорую встречу, то хотя бы на письмо или телефонный разговор.
Рядом трудились ребята с физмата, и к концу сельхозработ почти все девчонки имели постоянного кавалера или из студентов, или из местных. За Дашей стал ухаживать симпатичный парень из "физиков". Ей не хотелось его обижать, но дальше прогулок под луной дело не шло, она честно сказала, что у нее есть парень. Ночью, при свете фонарика, Даша писала Виктору о том, как сдавала экзамены, как работала в колхозе, решив, что отправит письмо, как только вернется в город. В последней короткой весточке Виктор писал, что едет работать в стройотряд.
Дома ее ждало разочарование: писем от Виктора не было. Грешила на работу почты, на его занятость. Она не хотела верить очевидному, ведь раньше, если от нее задерживался ответ, он тут же звонил ей. А к окончанию семестра она все-таки обнаружила конверт со знакомым почерком. Почему-то даже боялась прочитать, как будто знала, что там написано. Виктор умолял простить его, винил во всем лишь себя, писал, что любит только ее, но так получилось, что ему пришлось жениться. У Даши строчки запрыгали перед глазами, не могла даже прочесть конец письма. Она долго мяла этот злополучный листок, ей не хотелось в это верить. Только подумала, хорошо хоть узнала об этом от него, а не от кого-то из знакомых. Единственное, что она могла сделать, так просто приказать себе не думать и не вспоминать о Викторе. Очень много читала, хорошо училась. И только ночью позволяла себе поплакать в подушку.
Однажды ее друг "физик" пригласил к себе на день рождения. Там она познакомилась с его братом Юрием, который заканчивал высшую мореходку. Они стали встречаться. Даша привыкла к нему. Когда он предложил выйти за него замуж, она сказала, что однажды обожглась на любви, и поэтому ее сердце - теперь просто кусок льда. Юрия это не остановило. Свадьба была как у всех: белое платье, кольца, машины с шарами, ресторан. Даша пила шампанское и старалась ни о чем не думать, но, как назло, мысли о Викторе так и лезли в голову. Она чуть не убежала прямо из Дворца бракосочетаний, но Светка, которой было все известно, не дала ей этого сделать, мол, перемелется, стерпится – слюбится. Юра хороший парень, и они будут жить как люди. Так у Даши началась в принципе нормальная “совковая” жизнь, где Виктору не было места. Не о том она мечтала, да уж как-нибудь: машина, кооперативная квартира, дочь, работа, поездки в отпуск, не так уж плохо. Виктор ворвался в эту ее жизнь лишь раз, а она его впустила, чего простить себе долго не могла.

На следующий день Даша шла на работу в хорошем настроении, мысленно посмеиваясь над собой. Перед дверью кабинета ее ждал Скворцов, мальчик смело шагнул к ней, в руках он держал грязную тетрадь:
- Вот, Дарья Даниловна, вы мне не верили, а тетрадку-то вы мою потеряли.
- С чего ты взял, Скворцов? - ничего не понимала Даша.
- А мне ее на каникулах дядька принес, - гордый в своей правоте, сказал Вася. – Вы теперь «двойку» сотрете?
- Ну-ка, расскажи подробней, какой еще дядька? Где он взял твою тетрадь? - а внутри уже появилось чувство тревоги.
- Так вот, Дарья Даниловна, рассказываю. Значит, на каникулах выхожу я во двор, а ко мне дядька подходит и говорит: "Что ж ты, Вася, тетради свои теряешь?" Смотрю, а у него моя тетрадка, только грязная очень, в каких-то странных пятнах. Я ему говорю: “Я не терял, это училка потеряла". А он спрашивает: "Надо выяснить, что за училка такая? Плохая, наверное..." Но я ему честно сказал: “Дарья Даниловна не плохая вовсе, рассеянная немного, но не злая". Взял я у него тетрадь, даже про "спасибо" не забыл. - Скворцов преданно смотрел ей в глаза, всем своим видом давая понять, что он не врет и уже не сердится на нее за несправедливое обвинение.
- Извини, Вася, значит, я была не права, - и, как бы между прочим, спросила: - Как дядька выглядел-то?
- Ну, как? Нерусский какой-то, они такие на рынке фруктами торгуют. Я удивился, как это он не поленился меня найти, чтобы тетрадку отдать. Вот бывают же люди.
Даша похолодела. Вычислить ее не представляло большого труда, видно, тетрадь выпала, когда она уронила пакет. Значит, слежка ей не померещилась, эти люди прощупывают почву, потому что не совсем уверены, что кейс у нее. Они лишь твердо знали, что она там была, а бурые пятна на тетради Скворцова - это не что иное, как кровь раненого мальчика.
Как сквозь вату Даша услышала звонок, зашла в класс, поздоровалась с детьми. Сначала автоматически начала вести урок, но через пять минут, поняв, что сейчас она не в состоянии это делать, сказала:
- Сейчас я вам дам самостоятельную работу, посмотрим, что у вас выветрилось из памяти за каникулы, а мне надо выйти. Я не очень хорошо себя чувствую. Макарова! Ты отвечаешь за порядок в классе. Не подведите меня, - автоматически она записала на доске задание для двух вариантов и вышла из кабинета.
В школьной библиотеке было тихо, здесь кипела жизнь лишь на переменках.
- Дарья Даниловна, вы что-то хотели? - деловито спросила библиотекарь, оторвавшись от заполнения каталожных карточек.
- Извините, Люба, у вас, наверное, есть подшивка городской газеты за октябрь-ноябрь, где пишут о криминальных происшествиях? - Неуверенно поинтересовалась Даша.
- Вот, возьмите, садитесь за стол, - Люба дала подшивку и занялась своей работой.
Даша лихорадочно стала вспоминать число, когда ее угораздило так влипнуть. Это было где-то дня за 2-3 перед каникулами. Она стала листать газеты, обращая внимание лишь на рубрику "Происшествия", где бы фигурировало огнестрельное оружие или ножевое ранение. Лишь одна заметка могла быть связана с происшедшим. Даша перечитала ее три раза и по мере того, как доходил смысл прочитанного, ей становилось страшно: "Вчера к одному частному дому в Южном поселке был вызван наряд милиции. Звонившие сообщили, что в соседнем доме слышалась стрельба и крики. Прибывшие сотрудники милиции обнаружили в доме неопознанные трупы двоих мужчин - лиц кавказской национальности с огнестрельными ранениями. Хозяин дома объяснил, что сдает жилье в аренду, однако, пострадавших видит впервые. Сотрудники УВД считают, что это очередная разборка между криминальными группировками". О раненом красавчике Даша не нашла ни слова.
- Дарья Даниловна, вам плохо? Вы такая бледная, может вам к врачу, - забеспокоилась Люба.
- Ничего, Любочка, спасибо. Если есть валидол, то дайте, пожалуйста.
Засунув таблетку под язык, Даша подошла к кабинету директора. Молоденькая секретарша сосредоточенно печатала на машинке.
- Вера, скажи, пожалуйста, на каникулах кто-нибудь мной интересовался?
- Звонил кто-то из родственников вашего ученика из 6-б, как его, ах да, Васи Скворцова, спрашивал вашу фамилию, сказал, что хочет с вами поговорить о Васе. Фамилию я сказала, а телефон не дала, что на каникулах звонить, вот четверть начнется, пусть приходят в школу и все выясняют, правда ведь? - щебетала Вера, но Даша ее уже не слушала. - А что, Дарья Даниловна, я что-то не так сделала?
- Ну что ты, Верочка, все правильно. Спасибо. Директор у себя?
- Да, у нее сейчас как раз никого нет.
Даша зашла к директору и, сославшись на плохое самочувствие, отпросилась с работы, пообещав позвонить, если не сможет выйти на следующий день. Директор отпустила, хотя была крайне недовольна, замены не предвиделось. Да и откуда? Нынешние выпускники университета в школу не рвались: мороки много, а зарплата – кот наплакал, да еще вовремя и копейки эти не дают.
Все сошлось, Даша впуталась в какие-то криминальные разборки, и ее вычислили в два счета. Красавца-мальчика, наверное, тоже хотели убить, но только ранили, и он сбежал, теперь убить могут ее, если не из-за мальчика, то из-за кейса. А отдаст она им деньги и наркотики - ее тут же уберут, как ненужного свидетеля, так что пока содержимое кейса - это страховка. Мысли заметались: куда-то надо спрятать дочь, бандитам легко будет вычислить ее самое уязвимое место. Хорошо хоть Юрий уехал в отпуск к родственникам в Воронеж, не надо будет с ним объясняться в ближайшее время. Даша взяла себя в руки, паниковать нельзя, и твердой походкой отправилась в учительскую звонить Виктору, теперь уже точно другого выхода у нее не было.

ГЛАВА 2.
Даша наверняка очень удивилась бы, если б узнала, что Виктор в этот день только о ней и думал. Несколько раз он брался за телефонную трубку, так и не набрав ее номер. Утром он проходил мимо Центрального рынка, шел на стоянку, где оставил машину, когда его окликнули. Виктор остановился, но так и не понял, кто мог его позвать, перед ним стояла какая-то полная тетка, обвешанная сумками. Он собрался идти дальше, но снова услышал свое имя, теперь отчетливо понимая, что к нему обращалась именно эта самая тетка в мохеровой шапочке, из-под которой торчали обесцвеченные пряди волос. Виктор уже было решил, что женщина обозналась, но она улыбнулась, и Виктор узнал ее: так открыто и доверчиво могла улыбаться только Светка Андреева, было в ее улыбке что-то такое, что притягивало к ней. Ему стало неловко: не узнал девчонку из школьного детства.
- Света, извини, не сразу признал.
- Да, я изменилась, раздобрела. Это ты такой же молодой да поджарый.
- Ты куда с такими сумками, домой? Живешь там же? Тогда я тебя подвезу, - он легко подхватил сумки. - Надо же, с утра пораньше уже так загрузилась.
- Да я вчера отпускные получила, а дома хоть шаром покати, три мужика голодные сидят, вот и решила перед сменой на рынок съездить, - говорила Света, устраиваясь в комфортабельной машине Виктора.
- А что ж ты в отпуск в такое время собралась?
- Да ты что, Витя, я отпуск еще в июле отгуляла, это просто отпускные лишь сейчас выплатили. Мы ж бюджетники, а Дашка вон зарплату в своей школе уже три месяца не получает. Такие времена.
При этом имени Виктор вздрогнул. Надо бы расспросить Свету о ее лучшей подруге, но язык не поворачивался. Света что-то говорила о муже, о своих близнецах, о работе в поликлинике, но Виктор не слушал: умел поддерживать разговор, не вдумываясь в смысл, чисто механически. Он довез Свету до дома, помог донести ей сумки, но от предложения попить чайку отказался, сославшись на дела. Когда приехал в свой офис, попросил секретаршу его не беспокоить и замер возле телефона. Больше всего на свете ему хотелось увидеть Дашу. Он пытался представить ее полной в такой же мохеровой шапочке с обесцвеченными буклями вместо косы, но не получалось: перед глазами была та Дашка, которую он увел с Новогоднего вечера.

Та зима пролетела быстро. Они любили бродить по заснеженным улицам, взявшись за руки, или сидели в кинотеатре, где в темноте зала он пытался гладить ее коленки, а она стряхивала его настырную руку. Тогда на стадионе заливали каток, и они ходили туда с друзьями, катались на коньках, не зная усталости. А еще было у них одно тайное место. Его друг Николай жил в немецком доме, все подъезды которого сообщались через подвал. Чтобы не ходили посторонние, почти в каждом подъезде черный ход был заколочен, и дверь в подвал закрыта на замок. А в подъезде Николая была лишь имитация замка: чужие не заходили, а свои знали эту систему. Днем там детвора играла в штаб подпольщиков, а по вечерам ворковали влюбленные парочки. Бывали там и Виктор с Дашей холодными зимними вечерами: спорили о политике, о литературе и целовались до изнурения. Потом проходили по подвалу через два подъезда, туда, где не был заколочен черный ход, так Даше было ближе бежать домой, мать ждала ее к 23 часам, и они экономили каждую минутку, расставались тяжело.
Весной встречи стали реже: Виктор готовился к экзаменам, а к учебе он подходил очень ответственно. Его родители давно развелись, отец жил в Москве, работал в МИДе и имел возможность устроить сына в МГИМО, Виктор мечтал о международной журналистике. С Дашей расставаться не хотелось, но они договорились, что через год она тоже приедет в Москву поступать в МГУ на филологический факультет. Год они переписывались и перезванивались. Все зимние каникулы провели в своем подвале. Даша была настоящей диссиденткой, а Виктор искренне верил в идею, считая, что надо лишь исправить отдельные недостатки. В своих спорах были неуступчивы, и только жаркие поцелуи спасали их от ссор. Виктору поцелуев было мало, но Даша оставалась непреклонна, воспитание не позволяло, несмотря на то, что ей очень хотелось доставить Виктору удовольствие, которого он так жаждал, страх перед возможными последствиями не давал ей уступить. Она отодвигалась от него, оправляла одежду и при свете фонарика читала ему самиздатовского Булгакова, обожаемого ею. А Виктор ни на чем не настаивал, боясь обидеть Дашу.
Потом опять письма, проникнутые нежностью и любовью, и тревожные телефонные звонки, если вдруг вовремя не приходило письмо. А после школы Дашу в Москву не отпустили - не позволяло финансовое положение семьи. Летом она сдавала экзамены в местный университет, а Виктор поехал в стройотряд, где и познакомился с Анной. Он так никогда и не понял, какие чувства испытывал тогда к этой женщине, все что угодно, только не любовь, скорее всего животное чувство молодого самца, завидевшего красивую и доступную самку.
Анна - дочь крупного чиновника в партийной иерархии того времени и испанской коммунистки. Отец вывез из Испании дочь, а мать уберечь не смог, она погибла в тюремных застенках. Всю жизнь, страдая комплексом вины за смерть любимой, отец посвятил Анне. У нее с колыбели было все, несмотря на повальный дефицит в стране. Избалованная эгоистка, зная слабость своего отца, вила из него веревки, он только успевал вытаскивать ее из скандальных историй. Когда ей захотелось иметь Виктора, она ни минуты не сомневалась, что получит его любым путем. Опытная в постели, Анна быстро соблазнила его, потом сказалась беременной, он и разобраться толком не успел в ситуации, как оказался во Дворце бракосочетаний. Отец Анны думал, что, выйдя замуж, дочь образумится, но забавлялась мужем она недолго, семейная жизнь ей быстренько надоела, детей иметь она не хотела, и от ребенка избавилась, как только ее точеный пальчик украсило обручальное кольцо. Так вместо нормальной семьи Виктор долгие годы вытягивал эту знойную красавицу из сомнительных ситуаций и из пьянства, но вытянуть так и не сумел. Главным в жизни стала карьера, ради которой он не мог развестись с Анной: тесть бы этого не простил, просто раздавил бы Виктора одним росчерком пера.
Окончив институт с красным дипломом, Виктор некоторое время поработал журналистом-международником, а потом долгие годы служил во внешней разведке, куда его пригласили по рекомендации тестя. Он объездил полмира, попадая в разные ситуации. После прихода к власти Горбачева работал в Интерполе, что ему особенно нравилось, в приключениях он находил радость жизни. При Ельцине попал в высокое чиновничье кресло, узнав, что такое большая власть. Но сменился премьер, и кабинет пришлось освободить. Чем выше заберешься, тем больнее падать. Виктор остался не у дел. Обычно в таких случаях идут в политику, но Анна к тому времени деградировала полностью, после смерти отца тормозов вообще не стало: постоянные пьяные оргии, а потом еще и наркотики. Он предполагал, что поведение жены способствовало гибели его карьеры, какая уж тут политика. Виктор плюнул на все и вернулся в свой город. Сначала сам начал пить, считая жизнь конченой. Но вовремя остановился. Были деньги, опыт, остались связи. Он собрал друзей и открыл частное охранное предприятие, балансирующее на грани закона. Особо больших денег не было, но на нормальную жизнь хватало.
Виктор знал, что Даша замужем, у нее есть дочь Виктория. А не звонил сначала потому, что приехал никем, а потом уже прошло время, и он не знал, как преподнесет себя ей. После его дурацкой женитьбы они виделись лишь раз, пятнадцать лет назад. Даша была уже замужем, а Виктор купался в лучах удачи, тогда служба во внешней разведке казалась ему пределом желаний.
Получилось, что в отпуск на родную Балтику он приехал без Анны, та предпочитала отдыхать за границей, а ему очень хотелось в родные края, и появилась возможность достать путевку в пансионат на взморье. Даша уже переехала на другую квартиру, но он раскопал ее новый телефон и адрес. Встреча прошла бурно. Даша пыталась его прогнать, обзывая по-всякому. Ее муж был в море, и она не собиралась разговаривать с человеком, предавшим ее. Он со всем соглашался, а потом схватил ее в охапку и начал целовать. И Даша сдалась. Она приехала к нему в пансионат, и они провели два дня и две ночи, которые он так и не смог забыть. Опытная Анна не шла ни в какое сравнение с нежной и трепетной Дашей. Пожалуй, только тогда он понял, что такое настоящая любовь. Они опять спорили и целовались, а их споры заканчивались в постели. Неделю до следующих выходных он загорал и купался, ожидая Дашиного приезда. В субботу с утра он побежал на вокзал, Даши не было. Когда она не приехала и в воскресенье утром, он уже собрался ехать к ней сам, но появилась Светка. Неожиданно на месяц раньше пришел с моря Дашин муж. Виктор даже сам не ожидал, что может так расстроиться. Но разбивать жизнь любимой женщины он не собирался, решил возвратиться в Москву. Даша пришла на вокзал, в ее глазах стояли слезы. Он знал, что Дашка не тот человек, которому запросто дается измена мужу, и прекрасно понимал, что она решилась на это лишь потому, что любит его. Только через много лет он понял такую очевидную истину, что надо было бросить все и остаться с Дашей. А тогда на перроне они целовались как сумасшедшие, оба думали, что это никогда не повторится. Она попросила, чтобы он больше не искал с ней встреч. Один раз он позвонил ей, но Даша бросила трубку. И потом, бывая в городе, он не пытался с ней увидеться, зная, что у нее растет дочь. Его самолюбию льстило, что девочку Дарья назвала Викторией, но он помнил, что она не пожелала с ним разговаривать. А забыть свою единственную любовь он так и не смог, хотя женщин у него было много в разных городах и странах, разных национальностей и цветов кожи, но их лица размывались в памяти, и только Дашины голубые глаза никуда не девались, хотя он не видел ее пятнадцать лет.
Об этом он и думал, сидя в своем кабинете и глядя на телефон, который неожиданно ожил. Виктор взял трубку и чуть не задохнулся, услышав такой знакомый голос, в котором слышалось неподдельное волнение. Не узнать этот голос Виктор не мог и только подумал, что между ними все-таки существует незримая связь.

Даша набрала шесть заветных цифр, которые помнила всегда. Она услышала голос Виктора, сердце вздрогнуло, но это был всего лишь автоответчик. Она записала телефон офиса и позвонила. На том конце провода трубку сняли тотчас. Она чуть не уронила аппарат, когда услышала такое родное: «Да, слушаю».
- Здравствуйте. Виктор Валерьевич Рябинин? Это говорит...
- Я прекрасно понял, кто это говорит, Дарья Даниловна, и очень польщен таким вниманием к моей скромной персоне.
- Я звоню по делу, очень важному. Вик, мне необходима твоя помощь.
- Даже так? Слушаю. И попытаюсь сделать все, что в моих силах.
- Ты только не подумай, что у меня паранойя. Мне надо с тобой встретиться, я тогда все подробно расскажу, - Даша заметно волновалась. - В общем, за мной следят, а мой телефон прослушивают.
- Учителям словесности теперь доверяют государственную тайну? - Виктор не мог оставить шутливый тон.
- Ты хочешь, чтобы я повесила трубку? - разозлилась Даша. - Пойми, мне стольких усилий стоило позвонить тебе, просто я не знаю, кто еще сможет мне помочь.
- Нет-нет, Даша, не вешай трубку, - торопливо сказал Виктор, прекрасно зная, что она может это сделать. - Ты обратилась по адресу, наша фирма как раз выполняет подобные поручения. Я весь внимание.
- Я не могу по телефону, звоню из учительской. Мне надо поговорить лично, но я не знаю, как это сделать, за мной действительно следят, и я не хочу подвергать тебя опасности.
- Понял, я не должен светиться. Тогда сделаем так. В 18 часов выйди на перекресток к магазину, что около твоего дома, и делай вид, будто ловишь машину. Если какая остановится, спроси что-нибудь несуразное и отпускай. Когда подъеду я, громко попроси отвезти тебя к вокзалу и садись в машину. Желательно, чтобы ты была с цветами и тортом. У меня серебристый БМВ. Ты все поняла? Итак, до 18 часов. Надеюсь, мы узнаем друг друга.
Дома Даша мысленно прокручивала их беседу. Надо ж, какой состоялся разговор через 15 лет. А что она хотела? Не признаний же в любви, как тогда у моря. Спасибо хоть трубку не бросил, как она сделала в свое время. Столько лет она казнила себя, что не сумела устоять. Когда родилась дочь, она пыталась вовсе не думать о Викторе. Десять лет они с мужем жили относительно благополучно, как живут миллионы сограждан. Юра хотел иметь второго ребенка, но как-то не получалось. Однажды она пришла с работы домой и застала мужа сильно пьяным, хотя он себе обычно такого не позволял. В тот день Юрий жестоко избил ее, обзывая грязными словами, потом швырнул ей в лицо какой-то листок и ушел из дома. В листке были результаты обследования: оказалось, что муж не может иметь детей.
И только тогда Даша узнала, кто был отцом ее дочери. Те два дня, что она провела с Виктором у моря, были для нее табу, и никогда ей даже мысль такая в голову не пришла. Она сама была твердо уверена, что Вика - дочь Юрия. С того дня все пошло наперекосяк. Семьи как таковой больше не было, жили по инерции, а Виктория для Юры просто перестала существовать. Девочка не понимала, что произошло, и очень переживала, а Даша сознавала свою вину. Но разве это исправишь? Она никому ничего не сказала, даже Светке, решив для себя, что об этом должна знать только сама. На развод не было ни сил, ни средств: размен, переезд она бы просто не вынесла. Да и родителей напрягать не хотелось, пусть думают, что у них все нормально.
Юрий бросил работу в море. Получалось, два совершенно чужих человека находятся под одной крышей, каждый жил своей жизнью. К моральным проблемам добавились материальные. Даша ненавидела свое существование, продолжая по ночам грезить Парижем, и, запрещая себе думать о Викторе. Единственной отрадой была дочь. И вдруг все круто изменилось, жизнь стала похожа на триллер. Она еще не осознавала, какие страсти закрутились вокруг нее, она только понимала, что вновь появился Виктор, сердце, как тогда, переполнялось любовью и нежностью, и земля уходила у нее из-под ног.
Даша не заметила, как уснула с мыслью, что скоро увидит Виктора. Открыв глаза, она с ужасом обнаружила, что до встречи осталось меньше часа. Она лихорадочно стала метаться по квартире, думая, что надеть и как наложить макияж, чтобы произвести на него впечатление. За 10 минут до срока она была готова. Кинув на себя взгляд в зеркало, осталась довольна, подумала, что за 15 лет не так уж сильно изменилась, как, допустим, Светка, конечно, морщинки вокруг глаз были, зато все такая же стройная. Косу пришлось отрезать - больно мороки много - но волосы были густые и красивые, а ранняя седина умело подкрашена

Глава 2 (окончание)

На улице было темно, холодно и промозгло, фонари не горели. Даша подошла ближе к магазину, около которого все же посветлее. Остановила одну машину, за рулем которой сидел пенсионер, тихо спросила, не отвезет ли он ее в аэропорт за чисто символическую сумму, пенсионер, не ответив, нажал на газ и был таков. Водитель другой машины начал откровенно с ней заигрывать, обещая отвезти хоть на край света. Пришлось сказать, что она не одна, тогда водитель, потеряв к ней интерес, уехал. Когда остановилась следующая машина, еще не видя, кто сидит за рулем, она каким-то шестым чувством поняла: это он, внутри все дрожало, но внешне она выглядела спокойно. Громко попросив отвезти ее к вокзалу, Даша села в машину, захлопнула дверцу и только тогда сказала:
- Ну, здравствуй! Это я.
- Я понял. Только ты можешь так мило поздороваться через пятнадцать лет разлуки. Кстати, а где торт и цветы?
- Извини, что не выполнила инструкции, но я три месяца не получала зарплату, а Юра уехал в отпуск, так что причина банальна - нет денег. Может, обойдемся без торта?
- Ладно, торт отменим. Но цветы нужны. Сейчас остановлю у цветочного магазина, вот деньги. Все должно быть натурально.
После того, как Даша сходила за цветами, какое-то время ехали молча.
- Знаешь, а за нами и впрямь хвост, я его засек, когда ты в магазин ходила. Так что слушай меня внимательно. - Бывший разведчик коротко и ясно дал указания, было видно, что он в своей стихии. Даша же наоборот никак не могла сосредоточиться, все казалось какой-то детской игрой в шпионов, но инструкции выполнила точно.
Уверенной походкой она вошла в дом Николая, быстро забежала в подвал и замерла за дверью, вскоре услышала, как кто-то зашел в подъезд, шаги раздавались совсем близко. Секрет был в том, что дверь открывалась наружу вместе с замком. Таинственный преследователь толкнул дверь внутрь, она не поддалась, и Даша услышала, как шаги стали удаляться. Она на ощупь пошла по подвалу к подъезду с открытым черным ходом, отгоняя от себя воспоминания о зимних вечерах, проведенных здесь с Виктором. Сердце бешено колотилось и от встречи с прошлым, и от страха перед будущим. Выждав еще 10 минут, она стремглав побежала через двор на другую улицу, где Виктор ждал в машине. Даша еще не успела захлопнуть дверцу, а Виктор уже нажал на газ, и машина рванула с места.
- Так, молодец! Сейчас поедем в один ресторанчик, где ты мне поведаешь о своей криминальной деятельности. Преследователей двое - натуральные бычки, один сидел за рулем, другой заходил в подъезд. Думаю, они будут караулить, когда ты выйдешь, так что обратно пойдешь тем же путем, только уже без цветов - пусть думают, что ты была в гостях. И добираться придется на автобусе, тебе легче будет вычислить, кто идет за тобой, но ни в коем случае не показывай виду, что что-то заподозрила.
Ресторан был уютным. Даша вдруг почувствовала, что проголодалась: весь день маковой росинки во рту не было. Виктор заказал ужин и шампанское. Дарья таких деликатесов не видела лет 10. Они ели, лишь изредка перекидываясь ничего не значащими фразами. Даша немного успокоилась:
- Вик, ты же за рулем, как же шампанское?
- Не беспокойся за меня, все схвачено. Думаю, теперь ты уже в состоянии рассказать мне, во что ты вляпалась.
Даша только теперь рассмотрела своего спутника, подумала, что он стал еще больше похож на артиста Ивашова, с которым девчонки сравнивали его еще в детстве. Она как-то растерялась, попыталась исключить из рассказа эмоции, оставив лишь факты, и сама удивилась: из повествования она получалась какой-то аферисткой, незаконно завладевшей долларами и наркотиками неизвестного происхождения непонятно для каких целей, так как личное обогащение не входило в ее планы.
Виктор помолчал, переваривая Дашин рассказ, а потом сказал:
- Дашка, Дашка, ну до чего ты наивная, никак не повзрослеешь. Из всего вытекает, что этот раненый красавчик пытался кинуть своих же сообщников, а ты ему помогла в этом, и теперь твоя жизнь в опасности. Не надо было прикасаться к этому кейсу. Да что теперь говорить! Я прозондирую почву, есть у меня надежный человечек в доблестных органах, и на ФСБ выходы имеются. В школе можно будет поговорить?
- На большой перемене в моем кабинете, - Даша дала координаты.
- А теперь хватит о мафии, расскажи о себе, чай пятнадцать лет не виделись. Выглядишь отлично, а то я тут Светку встретил сегодня, так даже не узнал, пока она не улыбнулась, - от этих слов Дарья чуть не заплакала.
Глядя на сильного, красивого, уверенного в себе Виктора, она напрочь забыла о бандитах.
- Да что обо мне? У меня все просто и обыденно: дом, работа. Ничего интересного до последнего времени не было. Рутина. А вот я о тебе толком и не знаю.
- Нет уж, дорогая, я первый спросил. А потом экстраординарных событий мне на работе хватает, хочу послушать о рутине. Помнится, когда мы виделись в последний раз, ты работала в университете, планы были грандиозные, защищаться хотела. А уж в учителя так точно не собиралась, так каким ветром в школу занесло?
- Из универа не сама ушла - ушли меня. Помнишь, какое тогда время было? А я рассказывала студентам о Булгакове, открывала им "Мастера и Маргариту", как тебе когда-то. Сидели двадцать душ, слушали, вроде бы затаив дыхание, ездили на природу, читали стихи Пастернака, баловались самиздатом, Высоцкого слушали. Однако нашелся Павлик Морозов, заложил декану, до сих пор не представляю, кто из них. В деканате вспомнили мои высказывания против войны в Афгане, отказ вступить в партию. В общем, пропесочили на кафедре, и, чтобы сор из избы не выносить, предложили написать заявление по-собственному. В случае отказа могла в психушку загреметь. Из двух зол выбрала меньшее - школу, хотя отличие небольшое, особенно тогда. Кто ж мог подумать, что до гласности оставалось всего ничего.
- Я так и знал, что твое диссидентство тебя до добра не доведет, еще отделалась легко. А теперь, когда сбылась твоя мечта о свободе слова в свободной стране?
- Не ерничай. Года три назад хотела вернуться в универ, а там деканом та самая зав. кафедрой, что меня песочила, лекции по Булгакову читает. Уж лучше в школе, у детей души не испорчены страхом, может, что и впитают.
- Деньгами зато испорчены. Небось, сидят эдакие богатенькие буратины и посмеиваются над учительницей, которая сеет разумное, доброе, вечное, а сама мизерную зарплату три месяца не получает.
- Такие в нашей школе не учатся, для них лицеи платные. Да ладно, хватит об этом. Лучше скажи, ты был в Париже?
- Знаешь, где я только не был, даже в Штатах и в пампасах, а вот в Париже не довелось. Как же я туда без тебя? Туда мы только вместе, как договаривались.
- У тебя опасная работа?
- Смотря когда. Помотало меня по свету, вот в Венеции был, а думаешь, я ее видел? Сплошной напряг. Но мне нравилось, адреналинчик в крови постоянно. А в чиновничьем кресле мне не по душе: власть огромная, а что с ней делать - толком и не знал. И подозреваю: многие в нашей стране власть предержащие этого не знают, потому все у нас через одно место. Такую страну развалили!
- Да никто ее специально не разваливал – сама развалилась. Бытие первично. Низы не хотели, а верхи не могли. А ты до сих пор веришь в идею? За что жизнью рисковал?
- Да послушай, Дашка, чем идея-то плоха? А рисковал не за идею вовсе, а за Родину, где мои друзья, где ты оставалась. Это не высокопарные слова, так действительно было: мы на той стороне, а Родина с нами, как мать. А вот теперь этого не ощущаю, как будто мачехой стала. Ладно, мы с тобой как всегда, без споров не можем, такое ощущение, будто лишь вчера расстались, не договорив.
У Даши шумело в голове от выпитого шампанского или от близости Виктора. Когда она почувствовала, что безумно хочет прижаться к нему, резко встала из-за стола, сказав, что уже поздно и пора домой. Виктор рассчитался. Даша с сожалением оставила цветы на столе - последнее время букеты ей дарят лишь ученики. Всю дорогу они молчали, переваривая встречу. Расстались быстро, попрощавшись по-французски, как в былые времена. Даша уверенно проделала обратный путь через подвал, вышла из подъезда и направилась к автобусной остановке. Несмотря на поздний час, пассажиров в автобусе было довольно-таки много, но Даша отчетливо рассмотрела следившего за ней человека, сразу узнав его по точному описанию Виктора, хоть одного врага будет знать в лицо. Она поймала себя на мысли, что думает о бандите почти что с нежностью, ведь благодаря этой истории она снова увидит Виктора.

ГЛАВА 3.
Марат открыл глаза и увидел потолок, засиженный мухами. Он никак не мог вспомнить, что с ним произошло, как он оказался в этой грязной больничной палате. Боль не отпускала, а он не переносил даже малейший дискомфорт. В палату зашла медсестра, и Марат сделал вид, что все еще находится без сознания. Ему надо было подумать: ситуация складывалась не в его пользу. Он понимал, что менты заинтересовались им в связи с огнестрельным ранением. Значит, взяли отпечатки, то есть личность его установлена. Еще зеленым пацаном он попал в милицию при попытке ограбить коммерческую палатку, тогда мать его отмазала, но пальчики свои он засветил.
Марат родился в Москве, жил в центре, в элитном доме. Детство его было сытным и безоблачным - отец заведовал большим универмагом, что в те времена котировалось не хуже, чем, допустим, профессор. В магазинах для простых смертных не было ничего, но их семьи это не касалось. Слово "достать" - стало религией в их кругу. Мать не работала, а таскала Марата по различным кружкам и спортивным секциям: то устраивала его в бассейн, то в английскую школу. Ему все это было неинтересно, куда больше нравилось на улице, где можно таскаться шумной толпой с пацанами по московским переулкам, пугая одиноких прохожих. Однако выйти из-под контроля родителей побаивался - не хотелось остаться без материальных благ, а именно такими санкциями грозил отец за плохое поведение. Отцом Марат восхищался: для него это был человек, который может абсолютно все. Когда же отца арестовали, сын простить ему этого не смог. Обида душила Марата не оттого, что отец оказался взяточником, а оттого, что тот попался. Он возненавидел отца, так как после конфискации имущества Марат лишился всего, к чему так привык с детства. Сын ни разу не приехал к отцу на свидание, не написал ни одного письма и даже не пришел на похороны, когда отец умер от инфаркта после амнистии.
И тут как раз настало новое время: быть богатыми разрешили официально. Марат бесился, когда видел, как процветают их знакомые взяточники, которые в свое время умудрились не попасться в лапы закона. Они открывали свои магазины, строили дома, отдыхали на лучших курортах мира. А Марат с матерью еле-еле сводили концы с концами. Им пришлось поменять большую квартиру в центре на малогабаритную халупу на окраине Москвы. Вот тогда-то они с пацанами и решили ограбить коммерческую палатку, но по неопытности быстро попались. Мать как ошалелая носилась по Москве, дергая за ниточки всех мыслимых и немыслимых связей, наконец, потянула за нужную, и Марат отделался годом условно, тогда как его подельники загремели в колонию. Зато благодаря судимости, он не попал в армию. Мать, по профессии химик, устроилась на работу лаборанткой в какой-то заштатный НИИ. Денег катастрофически не хватало даже на питание, а хотелось многого. Искать работу Марату и в голову не приходило, кому он нужен с незаконченным средним образованием и с условным сроком, да и желания не было. Один из дружков пристроил его в доходный бизнес. Сначала Марат продавал дозы наркоты на пятаке у метро, потом ходил по школам и колледжам, вербуя в ряды наркоманов новых ребят. В конце концов, дошел до престижной должности курьера. Сам наркотики не употреблял, снова начал заниматься спортом. Ему очень хотелось быть эдаким суперменом. Деньги у него теперь водились, и немалые, но он решил не останавливаться на достигнутом, понимал, что с законом шутки плохи, и постоянно играть с огнем очень опасно, а тюрьму он просто не вынес бы, да и умирать молодым не хотелось. Ему надо было обеспечить себя на всю жизнь: купить где-нибудь ранчо или шале на Лазурном берегу и жить на проценты от капитала. Марат часто повторял любимую присказку: "Полюбить - так королеву, воровать - так миллион!"
Марат разработал детальный план, как увести у мафии не только деньги, но и наркотики, и стал очень тщательно готовиться к его осуществлению. Когда все было готово, осталось дождаться, чтобы партия наркотиков была достаточно крупной.
Процедура доставки денег из Москвы на самый запад России, а оттуда порошка через три границы была очень ответственна и опасна. В путь отправлялись втроем. Один пересекал границу на машине официально, двое других с деньгами, подстраховывая друг друга - с проводниками, минуя пограничные и таможенные посты. Несмотря на существование самостоятельных государств, границы оставались еще довольно-таки прозрачными. В определенном месте тот курьер, что был на машине, подбирал своих товарищей, и до следующей границы они ехали вместе.
По прибытии один из них приносил кейс с деньгами по указанному адресу, получая взамен наркотики. Остальные контролировали передачу денег извне. Обратно в Москву добирались точно так же. Состав троек постоянно менялся, чтобы заранее не могли сговориться. Поездки случались приблизительно раз в месяц. Марат случайно узнал, что где-то недалеко от границы в Польше есть подпольная лаборатория по производству героина из маковой соломки. Поляки поставляли местной мафии наркотик оптом, а те уже в расфасованном виде готовили эту дрянь для поставки в Москву и далее по России. Марат мотался по этому маршруту уже два года и изучил все нюансы, поэтому считал свой план неуязвимым. Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает.

Глава 3 (окончание)

Марат заранее съездил в Калининград. Долго мотался по улицам, изучая город, особенно его интересовали окраины, так как передача денег обычно происходила не в центре. Через неделю он ориентировался в чужом городе не хуже, чем в Москве, благо областной центр был сравнительно небольшим. Он купил себе подержанные "Жигули" и стал подыскивать дом на маршруте следования группы от литовской границы. Поселки поражали своей заброшенностью и неухоженностью. Наконец, Марату повезло. Поселок находился не очень далеко от трассы, а дом с заколоченными окнами стоял на отшибе и был огорожен довольно сносным забором. До города на машине было где-то около двух часов езды. Сложностей с покупкой не возникло, дом оформил по подложному паспорту, кстати, на всякий случай он имел два комплекта различных документов: гражданский и загранпаспорта, права, почти неотличимых от настоящих. Марат нанял местных мужиков, чтобы привели дом в относительный порядок, после операции он планировал отлежаться здесь. Поселковые не удивлялись: уже не первый человек из города желал обзавестись недвижимостью на селе, чтобы можно было отдохнуть на природе от шумной городской суеты: не все же рвутся к морю - некоторых вполне устраивает лес и озеро. Марат даже пожил некоторое время в поселке, чтобы к нему не относились с подозрением. Как обычный отдыхающий каждый день ходил на рыбалку, пойманных карасей скармливал местным котам, а потом бродил по лесным тропинкам до трассы, изучая местность, чтобы в дальнейшем не возникло никаких неожиданностей.
Марата не привлекала ни красота осеннего леса, ни грибы, ни сельская тишина - ничто не вызывало умиротворения в душе. Каждую минуту он прокручивал свой план, проверяя, не упустил ли какой мелочи. От этого зависела вся его жизнь. Ему предстояло убить нескольких человек, но это не останавливало, а наоборот - только возбуждало Марата. К тому же на его совести уже было одно убийство. Здесь, в лесной глуши, почему-то особенно отчетливо вспоминались детали той давней истории.
У его отца был друг, с которым они общались еще с институтской молодости. Дружили семьями, встречались на праздники, ездили вместе отдыхать. С дочерью друзей Марат никогда не мог найти общий язык: во-первых, девчонка, во-вторых, плакса, в-третьих, салага, он так и норовил обидеть девочку. Она же всегда радовалась их встречам. Отец выручил своего друга, устроив работать к себе в универмаг, когда его нигде не брали из-за каких-то нарушений правил торговли, Марат не вдавался в подробности. Он только твердо усвоил, что отец помог. Но когда в помощи нуждались они с матерью, этот "друг" отвернулся от них, хотя вполне мог загреметь в тюрьму вместе с отцом Марата, скажи тот хоть слово. Мать ходила к нему, унижалась, но тот отделался какой-то подачкой и больше с ними не общался. Марат не забыл этого. Он твердо решил отомстить. Бывший товаровед организовал свое дело: магазины открывал один за другим, даже не предполагая, что сын друга молодости пристально наблюдает за его успехами. И когда Марат понял, что этот человек достиг благополучия, все у него складывалось удачно, решил нанести удар в самое сердце. Маришка, его дочь, умница и красавица, - она-то и должна была стать орудием мести.
Марат давно понял, что есть в нем что-то такое, что безумно нравится и наивным девчонкам, и умудренным опытом женщинам: то ли кроткое выражение лица при сильном характере и красивой внешности, то ли большие крапчатые глаза, обрамленные длинными густыми ресницами, то ли умение находить к каждой свой подход. Соблазнить Маришку ему не составило большого труда - девчонка была неопытна и доверчива. Он назвался Максимом, чтобы потом, когда он посадит Марину на иглу, его не вычислили. Девчонка влюбилась в него до безумия, ей тогда исполнилось 15 лет. Она ловила каждое его слово. Он как-то подумал, что ему с ней хорошо и спокойно, не будь она дочерью того человека, может, у них и получилось бы что-нибудь. Но жажда мести грызла его изнутри. Марат сначала и не думал ее убивать, ему было вполне достаточно, что Маришка стала наркоманкой, он уже собирался раствориться в огромной Москве, ведь у нее не было его координат - они встречались обычно на даче ее родителей. А все, что знала она о Марате, было сплошной ложью.
Однажды, когда он позвонил ей, она сказала, что у нее к нему очень серьезный разговор. Была зима, шел снег, и ему совсем не хотелось ехать на дачу, но он был заинтригован. То, что Марина сказала ему, и решило ее судьбу. Он бы пережил то, что у нее будет ребенок от него, хотя это не входило в его планы. Но она узнала Марата. И поняла, что он специально приучил ее к наркотикам, чтобы отомстить ее родителям. Она достала фотографию, где они были совсем детьми, и сказала, что любила его еще тогда, конечно, не так, как сейчас, но эта детская влюбленность запомнилась ей. Сам он изменился, но глаза остались прежними. Сначала она сомневалась, но теперь точно знает, что это именно он. Решение пришло внезапно, и уже ничто не могло переубедить Марата. Сердце не дрогнуло под любящим взглядом Маришки. Глупенькая, она верила, что все можно поправить: она вылечится от наркозависимости, родит ребенка, и они будут жить вместе. Если он захочет, она уйдет от своих родителей и будет принадлежать только ему и их сыну.
Марат предложил ей прогуляться. Они пошли в сторону озера. Он узнал, что девочка ничего не говорила родителям о нем. Все оказалось довольно-таки просто. Он затеял игру в снежки. Маришка верила ему, радовалась, что он с ней полностью согласен, смеялась, дурачилась и, когда она оказалась рядом с полыньей, Марат толкнул ее в ледяную воду. Девочка не кричала и не сопротивлялась, когда темная пучина засасывала ее под лед озера, видимо, поняла, что любимый предал ее, и больше не хотела жить. А он стоял около полыньи и наблюдал до тех пор, пока Марина совсем не скрылась под водой. Потом, стоя на берегу озера, посмотрел, как пушистый снежок засыпает его следы, и вернулся в Москву.
Он старался думать об этом, как о выполненном долге. Как-то весной мать пришла домой расстроенная, сказала:
- Я тут одну знакомую встретила, она мне такое рассказала. Марат, ты помнишь Лешневых?
- Это те, что не помогли тебе, когда отца посадили?
- Не в этом дело. У них зимой дочка Маришка пропала. Ушла куда-то из дому - и нет. Алла, мать ее, думала, что она с парнем где-то: прочитала ее дневник - она встречалась с каким-то Максимом, сильно влюблена была, хотела с ним сбежать из дома. Да еще колоться начала. А весной, когда лед на озере около их дачи сошел, труп выловили, по остаткам одежды опознали Маришку, она, оказывается, беременна была. Родителей пригласили на опознание, Алла как увидела, так и умерла от разрыва сердца. Представляешь? У нее вообще слабое сердце было. А после, как своих схоронил, сам Лешнев застрелился. Надо же, была нормальная семья - и в одночасье никого не осталось. - У матери в глазах блеснули слезы.
- А тебе-то чего переживать?
- Ну, как же, люди знакомые, мы раньше с ними очень дружили.
- Зато когда тебе была нужна их помощь, они отвернулись от тебя.
- Это было на совести Лешнева, но Маришка с Аллой ни при чем.
- Можно подумать тебе Алла хоть раз позвонила. И все. Хватит о них! У нас давно своя жизнь, - а про себя Марат удовлетворенно подумал, что удар достиг цели. С тех пор это стало его религией: нужно убрать всех, кто стоит на его пути. Рука не дрогнет - проверено.

Теперь надо было как-то выбираться из больницы, пока мафия не добралась до него. Он еще не окреп, но как только менты поймут, что он пришел в себя, начнутся допросы. Еще неизвестно, что они знают. Он решил притворяться совсем больным, пока силы окончательно не восстановятся: организм у него крепкий, тренированный - раз не умер сразу, заживет как на собаке. А потом поймает удачный момент и сбежит. Попробует очаровать молоденькую медсестричку, которую уже успел засечь, - она поможет. И только одна мысль мучила Марата: как он попал в больницу и где кейс?
Марат закрыл глаза и попытался заснуть, но никак не удавалось. Он снова начал прокручивать в памяти события того дня. Все так хорошо начиналось. Группа без проблем прошла через границы. По области машину вел Марат, деньги лежали в спортивной сумке под сиденьем. На стрелку должен был идти именно он. Все складывалось удачно. Недалеко от поворота на дорогу, ведущую к его дому, Марат остановил машину и предложил напарникам справить нужду, чтобы до города уже не останавливаться. Когда те послушно пошли к лесу, ничего не подозревая, Марат вынул пистолет из-за пазухи и выстрелил им в спины. Последнее время он активно занимался стрельбой. Пули попали в цель. Стемнело. В этот час на шоссе машин почти не было. Правда, пришлось повозиться, когда он засовывал трупы в багажник - парни подобрались здоровые. Потом он проехал до своей отметки по проселочной дороге и несколько дольше, чем собирался, выгружал страшный груз в заранее приготовленную яму. Присыпал трупы землей, закидал ветками и пожухлой листвой. Решил, что когда приедет на свое лежбище, закопает яму получше, а сейчас на это не было времени.
По пустынному шоссе доехал до города без приключений, поэтому не выбился из графика. Свой "Жигуленок" в прошлый приезд он оставил на платной стоянке. Теперь ему предстояло пригнать его ближе к месту встречи, которая должна была состояться в Южном поселке, на окраине города. Марат приехал к нужному дому за час до стрелки, осмотрел местность, поставил машину и наметил путь отступления. Ему казалось, что он продумал все идеально.
Встреча проходила как всегда. Он подъехал на место на джипе, что было заранее оговорено. На входе его обыскали не очень тщательно, его здесь знали. Один бандит остался у джипа на стреме, двое других находились в доме. В момент передачи сумки с деньгами Марат резким, сто раз отрепетированным движением, выхватил пистолет из сумки. Он правильно рассчитал эффект неожиданности. Хозяева не успели опомниться, как гость два раза метко выстрелил. Но один из них все-таки вскрикнул. Марат не услышал выстрела, только ощутил обжигающую боль в левой стороне груди. Он резко обернулся и увидел того бандита, что оставался на стреме, пистолет был направлен прямо на него, но Марат увернулся от следующей пули, и сам нажал на курок, почти не целясь. Оружие выпало из рук его врага, Марат выстрелил еще раз. Бандит упал. На контрольный выстрел времени не было. Марат схватил сумку с наркотиками и побежал к своему "Жигуленку". Он не думал о боли. Соседи наверняка слышали выстрелы, скоро здесь будет милиция. Добежав до угла, за которым стояла машина, он боковым зрением увидел, что к джипу, хромая, бежит человек. Видимо, третьего он не убил, а только ранил. Марат быстро вскочил в "Жигуленок", бросил сумки на заднее сиденье, пригнулся и замер. Через минуту он услышал, как мимо пронесся джип. Марат выждал еще какое-то время, потом отъехал на безопасное расстояние от места перестрелки, аккуратно сложил деньги и порошок в заранее приготовленный кейс, впопыхах набрал код: ему ничего не могло прийти в голову, кроме своего года рождения. Сумки выбросил в канаву.
Боль все больше давала о себе знать. Труднее становилось вести машину. Марат должен был выехать на Окружную дорогу, чтобы попасть на Гвардейскую трассу и ехать к месту лежбища. Он был уверен, что там что-нибудь придумает, в местном поселковом медпункте ему перевяжут и продезинфицируют рану. Он понимал, что жизненно важные органы не задеты. Но получилось, что вместо Окружной дороги Марат попал в микрорайон. От боли он плохо соображал, куда ехать. Он остановился во дворе какого-то дома напротив школы. Боль становилась невыносимой. Машину он вести не мог. Срочно надо было что-то предпринимать. Он огляделся: вокруг - ни души. Марат с трудом достал пистолет, чтобы воспользоваться им при необходимости, не делая лишних движений. Его спасение было в том доме. Но как туда добраться, когда из груди вырывается стон, а глаза застилает пелена, и невозможно пошевелить рукой?
Марат заворочался на неудобной койке. Что же было дальше? Казалось, если он вспомнит, то ему станет намного легче. Он снова закрыл глаза. И вдруг перед ним всплыло приятное лицо женщины средних лет. Ее голос, какие-то обрывки разговора: "Может, тебе лучше в больницу, помрешь еще. Что мне тогда с тобой делать? Неприятностей не оберешься..." Эта женщина, откуда она взялась? Да, вот оно. Он словно сквозь туман увидел, как со двора школы вышла женщина. Она поравнялась с ним, и он под дулом пистолета заставил ее вести машину. Точно, Марат попросил ее взять кейс. Эта стерва вместо Гвардейской трассы отвезла его в больницу, видно, его сознание затуманилось от потери крови.
Теперь вся ненависть Марата, все его несбывшиеся надежды сконцентрировались в этой женщине. Он не думал, что, возможно, умер бы, если б не она. Он не винил себя за то, что все-таки где-то неверно рассчитал, раз позволил себя ранить. Только ту женщину считал Марат виновной во всех его бедах. Во что бы то ни стало он должен вырваться из этой дурацкой больницы. И тогда он найдет ее, из-под земли достанет, иначе дальнейшая жизнь не имеет смысла. Его даже не так интересовала сейчас судьба кейса, как грела душу мысль о мести. Ее надо убить. Лишь тогда Марат сможет вздохнуть спокойно. Все свои силы он подчинит этому, вот только вырвется из проклятой больницы. Когда он принял решение, ему действительно стало легче, и он заснул.

ГЛАВА 4.

Утром следующего дня после встречи с Виктором Даша шла в школу в приподнятом настроении. Она очень удивилась, когда в коридоре заметила его. Виктор был встревожен не на шутку.
- Даха, надо поговорить.
- До звонка есть пятнадцать минут.
- Ты очень долго тянула, надо было сразу мне позвонить, как только поняла, что что-то неладно. Дело очень серьезное. Твой красавчик - наркокурьер, его пальчики были идентифицированы, и личность установлена: некий Марат Квачко, он уже на примете в органах. ФСБ нащупала веревочку, по которой к нам попадает синтезированный героин, но этот парень концы оборвал, убив тех двоих. Жадность его сгубила, мог оторваться с деньгами, но он решил и порошок прихватить. А ты, взяв этот чертов кейс, встала на пути у мафии. Они слишком долго выжидали, боюсь, что скоро начнут действовать. Нам надо их опередить.
- Господи! Может отдать им этот кейс, и они отстанут от меня?
- Нет, дорогая, так просто выпутаться из этой истории ты не сможешь. Это не шутки. Уже пошел необратимый процесс. Ты жива до тех пор, пока им точно ничего неизвестно. Эти люди, не сомневайся, не остановятся ни перед чем. Если они засветятся перед тобой, но будут уверены, что кейса у тебя нет или даже никогда не было, они уберут тебя, как ненужного свидетеля. Я сейчас же должен увезти твою дочь в безопасное место, пока они еще меня не вычислили. Потом вернусь за кейсом, а завтра увезу тебя, сейчас я должен все подготовить. Содержимое я заберу, а сам кейс оставлю на всякий случай.
- Подожди, куда ты повезешь Вику?
- Пока ты не должна этого знать. Если все пойдет по плану, скоро ты ее увидишь. У тебя паспорт с собой?
- Да, - Даша достала из сумочки документ и протянула Виктору.
- Слушай меня внимательно. Домой тебе идти не следует: мы можем их спровоцировать отъездом Вики. После работы проделай вчерашний трюк. Потом сфотографируйся на загранпаспорт и международные права, квитанцию опусти мне в почтовый ящик, надеюсь, адрес мой помнишь. Сама переночуй где-нибудь у друзей. Завтра в полдень я буду ждать тебя возле парка, там, где мы всегда встречались после занятий.
- Как в полдень? Завтра суббота, у меня же уроки до 14 часов!
- Даша, ты что, так ничего и не поняла? Твоя жизнь в опасности! Забудь об уроках, и никому даже не говори, что тебя завтра не будет в школе. Тебе надо уехать из страны, замести следы так, чтобы никто не смог найти тебя. Я помогу.
- Вик, но я не хочу уезжать. Что я буду делать за границей? Как-то все не так получается.
- Дашка, я не знаю, как тебе еще втолковать, что бежать – это сейчас единственный выход. И вообще, мы очень много тратим драгоценного времени на разговоры. Приведи мне свою дочь, что-нибудь придумай, чтобы она поехала со мной. И дай мне ключ от ящика с картошкой. Запомни номер моего мобильника, но не записывай и звони лишь при форс-мажорных обстоятельствах.
Даша отдала ключ и сказала новый шифр замка кейса. Она была в полной растерянности, ей казалось, что все это кошмарный сон. Как сомнамбула, она пошла за Викой, по дороге что-то объясняла ей про неожиданную возможность отдохнуть, поэтому прямо сейчас дочь должна поехать с одним другом их семьи. Вика обрадовалась возможности пропустить занятия и не вдавалась в подробности.
Даша смотрела из окна, как дочь и любимый человек садились в машину. Она заметила вчерашнего преследователя, на которого как бы ненароком наткнулся здоровенный детина, поняла, что это отвлекающий маневр, придуманный Виктором. И тогда она почувствовала страх, но не за себя - за дочь и за него. Она все еще серьезно не относилась к ситуации, даже не предполагая, что все это действительно может стоить ей жизни, тешила себя надеждой, что Виктор специально сгущает краски, чтобы стать ей необходимым.
У нее в этот день в первую смену было всего два урока, потом перерыв - и еще два урока во вторую смену. Она решила все же сходить домой, чтобы собрать кое-какие вещи: книги себе и дочери, туалетные принадлежности, косметику, тапочки, золотые украшения, оставшиеся деньги. Когда выходила из подъезда с сумкой, на нее налетел какой-то тип, сумка выпала из рук, молодой человек галантно поднял ее, но Даше показалось, что за короткое время, которое сумка находилась в руках парня, он успел прощупать ее содержимое. С неприятным осадком она пошла в школу. Еле-еле отведя уроки, Даша проделала путь через подвал, сфотографировалась. Бросив квитанции в почтовый ящик Виктора, она задумалась, куда бы ей пойти. Зашла в магазин, увидела себя в зеркале в длинном кожаном пальто, в сапогах на каблуках и решила, что в таком виде отправляться неизвестно куда не следует. "Я оторвалась от преследователей, значит, никто знать не будет, что вернусь домой", - рассуждала Даша. Дома она поела, переоделась и уже собиралась пойти в школу за сумкой, чтобы потом отправиться ночевать к Светке, когда в дверь позвонили.
Даша вздрогнула от неожиданности: она никого не ждала. Со слабой надеждой, что это кто-нибудь из соседей, поплелась к двери. Звонок становился все настырней, Даша накинула цепочку и приоткрыла дверь.
- Открывайте, милиция! - раздался зычный голос.
- А в чем дело? Предъявите, пожалуйста, документы, - вслух произнесла Даша, а про себя подумала: "Только милиции мне еще и не хватало".
- Майор УВД Алехан Завгаев. Вот мое удостоверение, - обладатель зычного голоса показал красную книжечку в приоткрытую дверь. Она увидела, что документ настоящий. С майором стояли еще двое мужчин. Даша вынуждена была впустить непрошенных гостей. - Долохова Дарья Даниловна? К нам поступил сигнал, что у вас хранится крупная партия героина. Вот ордер на обыск, - майор показал Даше какую-то бумажку с подписями и печатями, где она четко увидела одно слово: ордер. Ошеломленная, она стояла посреди комнаты и не знала, что предпринять.
- А где же понятые? - робко спросила она.
- В делах, где фигурируют наркотики, мы можем обходиться без понятых и протокола - сами подпишем все нужные бумаги.
Даше это не понравилось: детективы она читала, обыск без понятых проводиться не должен.
- В каком отделении вы работаете? - Даша подняла трубку телефона, но гудка не было. - Пусть ваши товарищи тоже предъявят документы.
- Дарья Даниловна, мы находимся при исполнении. Просьба, не отвлекать нас посторонними разговорами, у нас мало времени, - голос звучал твердо и назидательно, так она сама обычно разговаривала с нерадивыми учениками.
Последующие сорок минут Даша наблюдала полный разгром своей квартиры: из шкафов летели вещи, Викины старые игрушки, белье и посуда, вспарывалась обшивка дивана и кресел. Больше всего Даше было жалко книги: столько лет собирала она библиотеку, часто отказывая себе во всем. Когда выпотрошили все, что можно, простучали стены, майор зло сказал:
- Собирайтесь, поедем в отделение, там вы подпишете все необходимые бумаги.
- Вы же ничего не нашли, зачем мне ехать? - Возмущенно отнекивалась Даша. Машинально она выглянула в окно и вдруг поняла: сопротивляться бесполезно, хотя под окном стоял милицейский газик, эти люди явно не из милиции - возле машины курил ее вчерашний преследователь, она ясно разглядела его в свете фар проезжавшего мимо автомобиля.
Даша растерялась. Она не знала, что ей делать. Кричать бессмысленно - соседи увидят милицию и только пожмут плечами. Вырваться и бежать тоже не получится: не ей тягаться со здоровыми мужиками. Видимо, в ее лице черноусому майору Завгаеву что-то не понравилось, и он защелкнул наручники на ее запястьях.
В сопровождении мужчин Даша спустилась на улицу, ее грубо затолкнули в машину, сунули под нос какую-то тряпку с ужасным запахом, и она стала проваливаться в черную дыру, перед глазами светились круги, которые вращались с бешеной скоростью, уменьшаясь, удалялись от нее, и казалось, что когда растворится последний круг, наступит конец. Больше Даша ничего не помнила.

Глава 4 (продолжение)

Очнулась она от резкой головной боли и тошноты. Она сидела на чем-то твердом и неудобном, боясь открыть глаза. Где-то недалеко раздавались голоса: один резкий с явным кавказским акцентом:
- Слушай, майор, ты все хорошо прощупал? Стены простучал?
- Аслан, я столько лет в органах, обыск уж проведу квалифицированно. Нет у нее дома ничего, ручаюсь, - отвечал знакомый голос майора.
- У нас два варианта: либо она уже куда-то передала товар, либо Красавчик успел его припрятать. Или есть другие версии?
- Нет, санитары бы не успели взять из машины, а мужик, что вызвал их, внутрь не заглядывал, сразу побежал в больницу. Опрос свидетелей показал, что за рулем была баба в длинном кожаном пальто, только никто не засек, куда она потом делась. Аслан, если она не брала товар, то почему сбежала, не позвонила в милицию? Мы сначала думали, что она его сообщница, но такие, как Красавчик - волки одинокие, вряд ли он мог довериться бабе. Мои коллеги ее так и не вычислили, это ж твои люди тетрадку нашли.
- А следили за ней тщательно? Она никому ничего не передавала?
- У нее, конечно, было несколько дней, пока мы до нее докопались. А потом сразу телефон поставили на прослушку. Контактов не наблюдалось. Два раза заходила в один дом, но с дамской сумочкой. Сегодня, она вышла со спортивной сумкой, но Кот ее прошмонал: там ничего кроме книг и тряпок не было.
- Как же сегодня упустили, горе-сыщики?
- Сам не понимаю, мой человек проверил черный ход, там заколочено наглухо.
- А что с дочерью?
- Сегодня девчонку увез какой-то хмырь на БМВ без номеров, нашему человеку помешали проследить, поэтому мы и решили действовать. Она явно не овца невинная, я уверен.
- Тогда где же товар?
- Да посмотри на нее, Аслан, чуть припугнем, она все и выложит. Что она, Зоя Космодемьянская?
- Ну а если ты ошибаешься, майор, и она не при делах, а товар успел замылить Красавчик?
- Делов-то. Изнасилуем и придушим, сначала парочку других учительниц, а потом и ее - пусть коллеги думают, что маньяк в городе объявился, который мстит за “двойки”, - скабрезно хохотнул майор. - А к Красавчику счет особый.
От этих слов у Даши мурашки поползли по коже, ноги стали ватными, начались позывы на рвоту.
- Ну вот, проснулась наша учителка. И теперь она все подробно нам расскажет, - ласково заговорил майор Завгаев. Даша молчала. Она лихорадочно думала, что предпринять. Решила потянуть время, а там будь что будет! От судьбы не уйдешь, сама ввязалась... - Ну, ты, гнида, будешь говорить, где деньги и товар? Или тебя разукрасить для начала? - Тон майора стал злым и раздраженным.
Даша открыла глаза и огляделась. В просторной комнате почти не было мебели. Она сидела в центре на табуретке, около нее стоял, держа в руках плетку, майор Завгаев, тот, кого он называл Асланом, находился чуть поодаль, наблюдая за ней равнодушным взглядом. У окна курил молодой парень, который наткнулся на нее у подъезда, он старался не смотреть в ее сторону, но Даша поняла, что парень нервничает: у него дрожали пальцы, державшие сигарету.
Майор поиграл плеткой перед Дашиным лицом:
- Ну что, будешь говорить? А то моя игрушка что-то давно в деле не была.
- Вы бы хоть объяснили, что ищете. Если тот кейс, что мне раненый мальчик дал, так и скажите, - она увидела, как напрягся Аслан, а майор застыл от удивления, что так быстро сломил ее сопротивление.
- Мы ищем то, что принадлежит нам: баксы и наркотики.
- Ну не знаю, что в том чемоданчике, я его открыть не смогла - там шифр какой-то.
- Так где этот кейс? - в разговор вступил Аслан.
- Я его спрятала.
- Зачем?
- Так мальчик попросил.
- Как ты оказалась в его машине? Куда его везла?
- Он просто попросил меня сесть за руль, мол, плохо себя чувствует. Пока суть да дело, он сознание потерял, пришлось везти его в больницу. Потом он очнулся и попросил кейс забрать. Я так и сделала.
- Интересно, а почему сбежала? Обычно законопослушные гражданки в таких случаях звонят в милицию.
- Там кровь кругом была. Я испугалась, что скажу милиции. Я домой торопилась. Да снимите же с меня эти чертовы наручники!
- Майор, сними наручники. Куда она денется? - приказал Аслан.
Даша потирала онемевшие руки и напряженно думала, что она будет делать, когда бандиты обнаружат пустой кейс.
- Так куда ты его дела? - Аслан говорил вкрадчиво, боясь, видно, что Даша передумает говорить.
- Он лежит в ящике с картошкой, что стоит на площадке между лестницами, - ей стало плохо от мысли, вдруг Виктору что-то помешало забрать содержимое кейса. Тогда, найдя искомое, бандиты потеряют к ней всякий интерес, и ее песенка будет спета.
Аслан рассмеялся:
- Тоже мне, Пинкертоны! Бери ребят, и поезжайте на место. Мне тоже надо в город. С ней пусть останутся Жирный и Кот. И молись, чтобы все было, как ты сказала, иначе смерть тебе покажется счастьем.
Даша поняла его слова: если все сойдется - смерть, если нет - пытки. Боли она жутко боялась, а умирать просто не хотелось.
Вскоре она услышала, как отъехали две машины. В комнату зашел Жирный. Он весил явно больше центнера, лицо и лысина его лоснились от жира, что стопроцентно оправдывало его кличку. Он потер потные волосатые руки и глумливо сказал:
- Девушка, конечно, не первой свежести, но ничего, еще в соку. Думаю, милашка, шеф разрешит тебе перед смертью испытать оргазм в последний раз. - Дашу опять затошнило.
- Мне надо в туалет, - сказала она. - Мне плохо, сейчас вырвет.
- Слушай, Жирный, сходи в погреб за пивом, а я провожу даму в сортир, - подал голос тот, кого называли Котом. - И не приставай к ней, тебе шеф таких инструкций не давал, - Жирный фыркнул. - Да смотри, пиво выбирай похолоднее. - Кот достал пистолет, направил на Дашу, - Ну, вперед! Сортир у нас на улице.
Как только они вышли во двор, Даша огляделась: дом, похоже, находился в лесу, был обнесен большим забором. Подходя к бревенчатой постройке, она увидела, как Жирный подошел к погребу. Дальнейшее Даша не сразу осознала. Она смотрела, ничего не понимая, как Кот рванулся с места и рукояткой пистолета со всей силы ударил Жирного по затылку, тот уже открыл дверь, чтобы спуститься вниз, и с размаху загремел по ступенькам погреба, а Кот тут же закрыл дверь на щеколду. Даша изумленными глазами, не шевелясь, наблюдала эту сцену. Ей еще не верилось, что появился шанс на спасение.
- Дарья Даниловна, вы меня не узнали? А я сразу, как сегодня понял, что это на вас идет охота, решил вам помочь. Я Сергей Котов. Вы всегда были ко мне добры, пожалуй, вы единственный человек, которого я уважал в жизни.
Даше трудно было признать в этом мускулистом коротко стриженном парне своего ученика - маленького худенького мальчишку с кудрявым чубом, который писал романтические стихи и приносил ей на редакцию прежде, чем сделает из них песню. Стихи были сырые, иногда не в рифму, но такие искренние, что Даша с удовольствием правила их. Потом у Сережи получались приятные мелодичные песни, которые он пел, играя на своей старенькой гитаре, чем вызывал восторг у девчонок. Сережина семья жила в соседнем доме, Даше очень нравились его родители: симпатичная была пара, когда они шли вместе по двору, Даша любовалась ими. Отец Сережи ходил в море, мать не работала, занималась домом и воспитанием сына. Все изменилось в одночасье: в автокатастрофе погиб Сережин отец, за рулем была его жена - она училась водить машину, не справилась с управлением, автомобиль перевернулся.
На поминках Сережина мать напилась первый раз в жизни. И с тех пор для Сережи мир перевернулся. Его любимая мама не буянила, не скандалила, она просто тихо в одиночестве напивалась до отключки, заглушая шальную тоску и свою вину перед мужем. Чтобы иметь деньги на спиртное, она продавала сначала свои украшения и вещи, потом посуду, ковры, книги - все, что можно было продать. Сережа замкнулся, перестал писать песни. Иногда он не мог попасть домой, тогда Даша приводила его к себе, кормила, поила чаем, утешала, как могла, давала почитать интересную книгу, иной раз даже оставляла ночевать в комнате тогда еще маленькой дочери. Мальчик оттаивал в ее доме, играл с Викой, ходил с ней в зоопарк. А через год после гибели отца Сережу вместе с матерью забрала к себе бабушка. Квартиру продали, и Даша больше ничего о Котовых не знала.
- Боже, Сереженька! Я тебя не узнала, ты так изменился, возмужал. Как же ты, такой славный мальчик, попал в это все? - Даша не могла подобрать нужное слово для определения ситуации.
- Дарья Даниловна, я бы тоже мог задать вам этот вопрос. Ну да ладно, в двух словах: хотел вылечить маму, деньги нужны были очень, взял в долг, думал, отработаю - отдам. Да не тут-то было, в общем, попал в полную финансовую зависимость, когда они включают счетчик, оторваться от них практически невозможно. А мама теперь совершенно нормально живет, вышла замуж, родила мне сестренку - ими рисковать я не могу. Поэтому слушайте меня внимательно: вы со всей силы стукнете меня лопатой по голове и наручниками пристегнете мою руку к этой березе. Видите?
- Да как же, Сережа? - Даша чуть не плакала.
- Ничего, Дарья Даниловна, голова у меня луженая, выдержит, думайте, что этим вы спасете жизнь и себе, и мне, и моим матери с сестренкой. - Сергей вздохнул. - Времени у нас совсем мало. Выйдете за ворота, пройдете прямо до оврага, а потом вдоль него, никуда не сворачивая, упретесь в "берлинку". Это место у Чертова моста, до города далековато, но может, машину поймаете, эти там не поедут. Думайте, где вам скрыться, домой ни в коем случае. Простите, но больше я ничего для вас не могу сделать.
- Спасибо, Сергей! А тебе со мной никак? Ах, да, они не пощадят твоих родных. А вдруг они тебя вычислят?
- Вот и бейте сильнее. Жирный не видел, кто его ударил. А я буду держаться на своем, мол, не знаю, кто по башке саданул сзади. Я бы очень хотел поговорить с вами, но некогда - это игры со смертью.
- Знаешь, я не хочу рисковать твоей жизнью. Я останусь, и пусть будет, что будет.
- Нет, Дарья Даниловна, вы не понимаете. Они убьют вас, а прежде надругаются. Я не могу этого допустить. А потом уже все равно поздно - Жирного-то я вырубил, так что надо сделать так, чтобы они поверили, будто кто-то со стороны пришел вам на помощь. Берите лопату, Дарья Даниловна, вам еще так далеко добираться...

Глава 4 (окончание)

Даша повертела в руках лопату, у нее потемнело в глазах. Дожила: учительница литературы лупит по голове лопатой своего бывшего ученика. "Я подумаю об этом после, все равно нет другого выхода", - пыталась успокоить себя Даша. Сергей встал спиной к забору, Дарья зажмурилась и нанесла сильный удар. Сережа упал, Даша кинулась к нему, пощупала пульс. "Слава Богу! Жив...", - она сбегала в дом за наручниками, которые так и остались лежать на столе. Однако до березы рука Сережи не доставала, пришлось тащить его по земле. Время шло, а силы были на исходе - парень оказался тяжеловат для худенькой Даши. Говорят, в экстремальных ситуациях открывается второе дыхание, и она все-таки смогла пристегнуть наручник к березе.
Дарья побежала к оврагу, стараясь ни о чем не думать. Она вся дрожала не столько от холода, который становился все ощутимее, сколько от страха. Пожалуй, лишь сейчас она осознала всю серьезность положения: она рисковала не только своей жизнью, но и жизнью ни в чем не повинных людей. Даже представить было трудно, что бы с ней сделали, не появись в нужный момент ее ученик. Вот ведь для кого-то он бандит по кличке Кот, а на самом деле хороший человек, в силу обстоятельств попавший в сети мафии. Пожалуй, Виктор прав, говоря, что это необратимый процесс: стоит только попасть в ее липкую паутину, и уже не вырваться. Вот и она по своей наивности увязла в этом болоте и потянула за собой Виктора. Ей действительно нельзя оставаться в городе, теперь Даша это четко понимала. Чертов кейс! Чертов мальчишка! Если бы она оставила кейс в машине, возможно, ничего этого и не было бы. Да что там рассуждать! Недаром говорят, что русский человек задним умом крепок. А у жизни, как и у истории, нет сослагательного наклонения. Благодаря Виктору у нее есть шанс спастись самой и не дать погибнуть их дочери. Надо только добраться до него. "Держись, Дашка, держись! Скоро увидишь свою единственную любовь. Лишь бы у него все получилось. А там жизнь покажет. Главное, не дрейфить, я ведь сильная, я сумею. Вперед, только вперед", - подбадривала себя Даша, когда ноги отказывались идти.
Она бежала и бежала, спотыкаясь и падая в темноте, волосы цеплялись за ветки, кололо под ложечкой, во рту пересохло. Даша представления не имела, сколько прошло времени, упрямо продираясь сквозь кусты. Овраг петлял, но срезать расстояние она не решалась, боясь заблудиться. Боже, как она любила гулять по лесу, собирать грибы и ягоды! Бродила она и в этих местах, и не раз, только тогда лес был для нее отдушиной, отдыхом от ежедневной суеты. Она никогда даже представить не могла, что этот самый лес может быть так угрюм и враждебен. Пошел мелкий противный дождь. Хорошо хоть она успела переодеться. Представила себя в кожаном пальто и на каблуках, но тут же обожглась о мысль, что не взбреди ей в голову идея сменить одежду - она бы и не попала в эту передрягу, ведь предупреждал же Виктор, чтобы она не ходила домой. Вот, дура! Даже не подумала, что следят не только за ней, но и за ее домом. Слезы затуманили ей глаза. Вечно она ничего толком не может просчитать, ну что поделать: гуманитарный склад ума. Даша упала в очередной раз, зацепившись за корягу. Она сидела в грязи и не могла заставить себя встать, тщетно призывая второе дыхание. Глаза слипались, видимо, сказывалось лекарство, которым ее вырубили в машине. Она больно ущипнула себя за руку, ту самую, что держала лопату, ударившую Сережу. И все-таки она встала и пошла, шатаясь. Когда Даша вышла на дорогу, у нее даже не было сил обрадоваться. До города было еще далеко.
В народе эту трассу называли "берлинкой". При немцах по ней можно было добраться до самого Берлина. Потом, когда закрыли все границы, повесив "железный занавес", этой дороги не было ни на одной карте. Но настали другие времена, и "берлинку" решили восстанавливать, даже кое-что начали делать, и как всегда в России все дела делаются через одно место: вечно то денег нет, то власть переменилась, то еще что-нибудь. На сей раз, говорят, поляки не выполнили свою часть договора, и реконструкция заглохла. На трассу приезжали лишь новички учиться водить машину, а в сезон по ней ездили дачники и грибники. Ночью же в ноябре шанс увидеть машину на "берлинке" явно равнялся нулю.
Даша, стиснув зубы, мокрая, грязная, голодная, плелась по обочине. Она злилась на себя, на бандитов, на погоду, и эта злость придавала ей сил. Когда она услышала шум мотора, сначала было решила, что это слуховые галлюцинации, но, оглянувшись, увидела свет фар. Она выскочила на середину дороги и лихорадочно стала размахивать руками. Наверное, ни один человек в мире так не радовался дорожной инспекции, как Даша в этот момент. Инспекторов было двое, они ездили по вызову на ДТП, а по дороге задержались – чинили машину, Даше повезло, что в это время они проезжали мимо. Дарья поведала историю о том, как с компанией поехала на дачу, но там все перепились и стали к ней приставать, и она вынуждена была сбежать, но заблудилась и теперь вот не знает, как добраться до города.
В машине было тепло и уютно, Даша задремала и не заметила, как они подъехали к вокзалу. Она поблагодарила своих спасителей, пообещав, что больше не будет связываться с сомнительными компаниями, и снова выскочила в холод и дождь. До дома Виктора - рукой подать. В его подъезде было темно, Даша на ощупь добралась до знакомой с юности квартиры, но, сколько ни звонила, за дверью было тихо. Сердце бешено колотилось. Она лихорадочно соображала, что же теперь делать. До назначенного Виктором часа с ее-то способностями она десять раз успеет попасть в лапы бандитов. Оставался один вариант, где она сможет поесть, вымыться, отогреться и, главное, связаться с Виктором. До Светкиного дома ехать две остановки, но, если дворами, то можно добежать за пять минут. Ноги сами вели ее по знакомому маршруту.
Дверь открыла заспанная Светка. Она уставилась на Дашу, как на привидение:
- Ты откуда такая мокрая и грязная в три часа ночи?
- Свет, можно вопросы потом. Мне срочно нужна ванна, и подбери, пожалуйста, какую-нибудь сухую одежду. Еще чашечку кофе, если не затруднит. Надеюсь, твоих не разбудила?
- Да их пушкой не разбудишь, - мучимая любопытством Светка проводила Дашу в ванную, дала ей чистое полотенце и стала искать подходящую одежду.
Даша залезла в теплую воду, ночью напор хороший и на четвертом этаже, и блаженствовала, отогреваясь душой и телом. К сожалению, надо было спешить. Она закуталась в Светин махровый халат и пришла на кухню, откуда доносился заманчивый аромат знаменитого Светкиного кофе. Даша резко почувствовала, как она голодна, а подруга уже намазывала булку вареньем из крыжовника с апельсином.
После легкого завтрака Даша взяла Светкину косметику и умело наложила макияж, она придерживалась принципа, что женщина должна оставаться женщиной при любых обстоятельствах, к тому же надеялась на скорую встречу с Виктором.
- Ну, рассказывай. Что это с тобой? Уж на тебя совсем не похоже, Дашка. Видели б тебя сейчас твои ученики...
- Света, милая моя, я понимаю, как тебе интересно, но чем меньше ты будешь знать, тем лучше и безопаснее для тебя. В общем, влипла я в одну историю и срочно должна уехать. Где я буду завтра, сама не знаю. Я тебе все расскажу, как только это будет возможно. Главное, не обижайся, - Даша увидела, как по-детски оттопырилась Светкина губа. - И запомни, кто бы тебя ни спросил: милиция или друг какой-нибудь - ты меня не видела уже давно, с тех пор, как мы с тобой тут пили вино в прошлый раз.
Даша взяла телефон и набрала номер мобильника Виктора, но безуспешно - он был вне зоны досягаемости. У подруги отсиживаться нельзя, могут вычислить, а подвергать опасности Светку и ее семью в планы Даши не входило. По городу тоже бродить не будешь до полудня. За домом матери наверняка могут следить. Куда же податься? И тут в мозгу Даши яркой вспышкой блеснуло: пистолет! Он же в классе. А вдруг какой-нибудь Скворцов наткнется на него? И что тогда? Она представила, как из чистого любопытства мальчишка берет оружие и стреляет, можно попасть в кого угодно. А вот дети уж точно ни при чем в этой ситуации.
Пистолет надо забрать. Это, конечно, рискованно, но она просто не могла подвергать опасности жизни своих учеников. Решение было принято, и Даша стала собираться.
Света нашла ей какую-то рубашку и куртку, сохранившуюся еще со школьных времен, когда она была худенькой девчушкой, свитер мужа. А вот джинсы или брюки подобрать не смогла, поэтому прогладила джинсы Даши горячим утюгом.
- Спасибо тебе, подруга. Светик, дней через пять позвони маме, лучше с работы, скажи, чтобы не волновалась.
- А как я ей объясню, где ты?
- Ну, скажи, сбежала с любовником, тогда и у мужа вопросов не возникнет. Хотя нет. Юрию вообще ничего не надо говорить, лучше пусть думает, что я пропала. Знаешь, даже хорошо, если он в милицию заявит, мол, жена исчезла. Маме втолкуй, что так нужно. А как устроюсь, позвоню. Вика со мной. В общем, все будет хорошо.
- Как-то неуверенно ты это говоришь, Дашка. Что-то тебя гложет.
- Ничего, прорвемся. Значит, тут на бумажке я написала телефон, звони по нему регулярно через каждые 15 минут. Начинай через полчаса, как я уйду. Текст такой: "Даша ждет на том месте, откуда ты вчера уехал с девочкой. Как можно быстрее, обстоятельства форс-мажорные”. И все. Больше ни слова. И звони до тех пор, пока не передашь сообщение. Ты поняла? От этого звонка очень многое зависит. Как дозвонишься, сразу сожги бумажку. И забудь обо всем.
- Понять не поняла, но сделаю, как ты говоришь. Больше тридцати лет с тобой знакомы, а ведь я тебя так и не узнала. Ты, Даша, вещь в себе. Но я тебя все равно люблю и желаю тебе только добра.
- Не надо, Светик, а то я сейчас заплачу, - Даша взялась за сапожки, они были мокрые насквозь. Света подошла к шкафу и достала свои новые высокие утепленные кроссовки. Даша вспомнила, как подруга радовалась, когда купила их. Размер ноги у них был одинаковый.
- Не отмахивайся. Куда тебе с мокрыми ногами? Больше подходящего у меня ничего нет. И вот возьми полтинник, пригодится - больше у меня сейчас нет.
- Я не знаю, когда отдам, наверное, не скоро, - отнекиваться от денег не приходилось, у нее не было ни копейки, а чтобы добраться до школы, придется ловить машину.
- Ничего, нет денег - и это не деньги. Кстати, недавно встретила Виктора, он меня до дома с рынка подбросил. Знаешь, он, пожалуй, стал еще интереснее, импозантнее, что ли. И вот ведь, зараза, о тебе даже не спросил, а я сама ничего не стала говорить. Представляешь?
- Это уже не важно. Светка, а у тебя вина нет? - Света молча пошла на кухню и принесла полбутылки вина и два стакана. - Давай, подруга, за мою новую жизнь. И пусть у тебя все будет как надо, - они чокнулись и выпили. Даша с тоской подумала, что, возможно, видит подругу в последний раз, но Свете этого не сказала, украдкой смахнув слезу. – Ну, все, счастливо! - И Даша в который раз шагнула в ночь.
Она вышла на Ленинский проспект, где довольно-таки быстро поймала машину. Охранник в школе посмотрел на Дашу, как на ненормальную, повел носом, видно, учуял запах вина. Она что-то пролепетала невразумительное и поднялась к себе в кабинет. Первым делом подняла горшок с цветком и достала пакет, развернула пистолет, разглядела, проверила, стоит ли он на предохранителе, и положила оружие в карман куртки. Оставаться дольше в классе было опасно. Даша взяла сумку, погасила свет, спустилась вниз, попрощалась с ошалевшим охранником и вышла из ворот школы. Потом, убедившись, что никто за ней не наблюдает, вернулась, зашла в калитку и села в беседке, предназначенной для шестилеток. Она настроилась на долгое ожидание. Светка уже должна была сделать первый звонок. Из беседки хорошо просматривалось то место, откуда вчера уезжал Виктор, и вся дорога. Если приедут незваные гости, она их сразу заметит. "Главное, не задремать", - подбадривала себя Даша, уже снова начиная замерзать. Было 6 часов утра. Если Светка не дозвонится, ей не продержаться до полудня. Она пыталась не думать об этом. Вообще не хотелось думать ни о чем, так и сидела, дрожа от холода, отгоняя от себя всяческие мысли и напряженно вглядываясь в темноту.
На всю улицу горел один фонарь, но джип Даша заметила сразу. Он смотрелся зловеще без габаритных огней. Из машины вышел человек, при слабом свете фонаря она увидела, что тот смотрит на темные окна школы. Видно, бандиты решили, что там никого нет, и остались наблюдать за входом. Даша присела на корточки, ей казалось, что ее тоже можно разглядеть, хотя беседка находилась в полнейшей темноте. Она наблюдала, как двое ее преследователей вышли покурить и стали прохаживаться недалеко от калитки. В ночной тишине Даша четко слышала их разговор.
- Неужели она такая дура, что пойдет на работу?
- Вполне возможно. Куда ей деваться? Подумает, что при людях мы ее не тронем.
- Кто же это ей помогает, слишком лихо у нее все выходит? И как, интересно, этот ее сообщник проследил, куда ее отвезли! Во, прокол! Жирного и Кота вырубил. Аслан рвет и мечет.
- Если мы ее не возьмем, Аслан нас самих прибьет. А, может, в кейсе ничего и не было? Ведь Красавчик сам мог спрятать содержимое.
- Не наши проблемы, мы лишь должны доставить ее, - дальше Даша не разбирала слов, бандиты шли в сторону своего джипа.
В это время она даже не услышала, а скорее почувствовала, как к калитке подъехала машина, задняя дверца открылась, и Даша со всех сил кинулась в спасительную темноту салона. Виктор рванул с места, но боковым зрением Даша увидела, что бандиты их заметили и вскочили в джип. Даше казалось, что все это происходит не на самом деле, - просто дешевая сцена из голливудского боевика. На какое-то время ей даже стало весело. Виктор вел машину молча. Даша поняла, что он злится на нее, да она и сама костерила себя, на чем свет стоит. Но в душе разливалось блаженное тепло: она в безопасности рядом с Виктором. Хотя в данной ситуации безопасность - понятие весьма относительное.

ГЛАВА 5.

Лика Ревякина всю свою сознательную жизнь мечтала о Принце. Как-то раз, в детстве прочитав "Алые паруса", она возвращалась к Грину снова и снова. Зато ее мама увлекалась романами Анн и Сержа Голон, потому и назвала дочь Анжеликой. Лика, глядя на себя в зеркало, ненавидела свое имя, потому что ее и сравнить нельзя было с Мишель Мерсье, сыгравшей в кино несравненную Анжелику. Ей было 25 лет, а она даже ни разу не целовалась. Лика жила с мамой и бабушкой в однокомнатной квартире, где у нее не было своего угла, поэтому она никогда не отказывалась подменить девчонок на дежурстве. После окончания с отличием медучилища Лика работала в областной больнице медсестрой.
У Лики была подруга Лида, откровенно некрасивая, угловатая, чуть прихрамывающая на левую ногу, но твердо поставившая себе цель: выйти замуж любой ценой за кого угодно.
- Знаешь, Лика, пусть мы с тобой ни красотой, ни фигурой не удались, мужиков не этим брать надо, - говорила Лида и на дежурствах изучала Камасутру, - я это все усвою, а дальше лишь бы мужика в постель заманить, и он мой. Вот увидишь! Но заманить ей никого не удавалось, и тогда она оформилась фельдшером на плавбазу. В первом же рейсе нашла себе мужа, потом родила ребенка и была довольна своей жизнью. Лику в море не взяли: не прошла медкомиссию - у нее был врожденный порок сердца. Все ее сверстницы уже давно повыходили замуж, ей даже пойти куда-нибудь было не с кем, да впрочем, и бестолку. К ней никогда никто не подходил ни на вечеринках, ни на дискотеках. Мать была уверена, что Лика останется старой девой, а она продолжала мечтать о принце. Ей грезилось, что Он попадет в больницу, а она спасет ему жизнь. Сначала Он останется с ней из благодарности, а потом полюбит, за невзрачной внешностью разглядев ее нежную душу.
Когда Марата привезли в больницу, он умирал от потери крови, необходимо было переливание. У Лики оказалась кровь нужной группы. Так одна ее мечта сбылась: она спасла Марату жизнь, и с той минуты ее существование приобрело смысл. Она готова была дежурить у его кровати день и ночь. Дома она тоже могла думать только о нем. После реанимации его перевели в отдельную палату, у двери поставили охранника. Врачи обязаны сообщать в милицию об огнестрельных ранениях. Лика фантазировала, что он борец-одиночка, вступивший в неравный бой с мафией, и она во что бы то ни стало должна его защитить пусть даже ценой своей жизни, к тому же теперь у них в жилах течет одна кровь.
Девушка подолгу сидела у кровати Марата, заботливо поправляя одеяло. Один раз она даже провела легонько по его заросшей щетиной щеке. Она смотрела на его губы, и ей безумно хотелось поцеловать их. Как только Марат пришел в себя, он про Лику безошибочно понял все.
Марат делил некрасивых женщин на три типа. Первый - это когда некрасивая женщина хочет выйти замуж любой ценой, в крайнем случае - просто родить ребенка от кого угодно, лишь бы не ощущать себя ущербной. Второй тип - это некрасивая женщина с изюминкой. Была у него такая: старше Марата на 10 лет, волочила ногу после перенесенного в детстве полиомиелита, и один глаз стеклянный, но что-то такое было в этой женщине, что мужиков притягивало к ней, и Марат с трудом забыл ее, когда она второй раз вышла замуж. А третий тип - самый понятный и легко узнаваемый: всю жизнь ждет такая своего принца, надеясь, что найдется идиот, который за некрасивой внешностью распознает душу и полюбит ее за присущие ей добродетели. Чаще всего они остаются старыми девами. Зато обмануть такую дурнушку проще простого.
Чуть приоткрыв глаза из-под своих пушистых ресниц, Марат изучал Лику. Ее даже дурнушкой сложно назвать, в ней просто не было ничего примечательного, одним словом - никакая. В общем, как раз то, что нужно.
Марат дождался, когда Лика чуть склонилась над ним, и приподнял ресницы:
- Я что, уже в раю? А вы, наверное, ангел?
Лика отшатнулась от неожиданности, а потом, улыбнувшись, затараторила:
- Ну вот и славно, пришел в себя. Я сейчас доктора позову.
- Не надо доктора, пожалуйста, пусть все думают, что я еще без сознания, - Марат взял ее за руку. - Боже! Вам никто не говорил, что вы похожи на девушек с портретов Боттичелли? Какие глаза - просто бездонные! И такая кожа белоснежная. Все-таки вы ангел. Не зовите никого, пусть это будет нашей маленькой тайной.
Лике никто и никогда не говорил таких слов, она зарделась, и ей казалось, что она действительно девушка с портретов этого не ведомого ей Боттичелли. Душа пела. Она привыкла всегда говорить только правду и ждала того же от остальных. Она даже мысли не допускала, что кто-то может так играть словами. А Марат продолжал:
- Понимаете, меня принимают за другого. Так получилось: дружки подставили. Теперь милиция начнет допытываться, что да как. А мне за решетку не хочется за чужие грехи. Прикроете меня?
- Да, конечно, - все существо Лики переполнилось торжеством: этот красавчик зависит от нее - она нужна ему. По своей природе не глупая, она потеряла всякую способность анализировать. Она поверила своему Принцу, и уже никто не смог бы разубедить ее. А Марату надо было торопиться. Его пугала не столько перспектива оказаться за решеткой - надо еще доказать его причастность к убийству тех двоих, а вот попасть в лапы к мафии совсем не хотелось. Уж эти достанут везде, хоть в тюрьме, хоть в больнице. Такое не прощается. И главное, ради чего? Ни денег, ни наркотиков. Горячая волна ненависти опять захлестнула Марата. Ту бабу он не очень-то разглядел - тогда ему застилал глаза туман боли, но он четко срисовал, в каком месте она села к нему в машину. Они выехали на Окружную, а дальше он ничего не помнит. Она вышла со двора школы. Что там она сказала? Нет денег на выкуп, бюджетница. Значит, учительница из той самой школы. Точно, она что-то говорила насчет «двоек» по русскому языку, это сужает круг поиска. Если не вычислит ее, переубивает всех учителей из того микрорайона. Его ненависть приобрела конкретный облик. И Марат был уверен, что отомстит, лишь выберется из больницы с помощью Лики. Главное, попасть на свое лежбище, а там у него заначены и деньги, и документы - на первое время хватит, пока не окрепнет, а дальше что-нибудь придумает. С этой мыслью Марат заснул.
Проснулся он оттого, что в палату вошла сияющая Лика. Он даже удивился, насколько девушка преобразилась за эту ночь - она вся сияла, и глаза ее действительно казались бездонными. "Надо форсировать события, эта крошка, похоже, уже созрела", - подумал Марат, понимая, что долго притворяться не пришедшим в сознание ему не удастся, врачи - не дураки. Он взял Лику за руку, нежно погладил. Она присела на кровать, стала влажным тампоном протирать ему лоб от испарины. Марат здоровой рукой притянул ее к себе и поцеловал, изображая нежность и страсть. Девушка замерла, боясь пошевелиться, чтобы не вспугнуть это счастье.
- Простите меня, но вы такая милая, что я не смог удержаться. Вы прямо-таки вернули меня к жизни. Такие сладкие губки. Их хочется целовать снова и снова. Я никогда не забуду этот поцелуй.
- Я тоже, - прошептала Лика и зарделась.
- Надеюсь, вы сохранили в тайне наш маленький секрет?
- Конечно, - она подумала, что была бы рядом Лида, она вряд ли удержалась и все бы ей рассказала. Но подруга находилась в рейсе - она не решалась отпускать мужа в море одного, мол, кто знает, вдруг рядом с ним окажется еще одна такая же охотница, и Лике абсолютно не с кем было поделиться своим счастьем.
А на следующий день Марат приступил к делу.
- Знаешь, милая, давай на "ты", не возражаешь? - Лика завороженно кивнула. - Мне угрожает опасность.
- Здесь? - всполошилась Лика.
- И здесь, и в тюрьме, если посадят. Те люди, что подставили меня, шутить не любят. Я для них опасный свидетель, и они обязательно постараются меня убрать. Думаю, они уже вычислили, где искать. В общем, если не хочешь, чтобы меня убили, помоги мне бежать отсюда.
- Но ты же еще очень слаб!
- Так ведь у меня есть такая классная медсестра. Ты согласна мне помочь?
- Да, разумеется. Я только не знаю, как. Здесь круглосуточно находится охрана.
- Я верил в тебя, ангел мой, и все уже продумал. Но ты должна подать заявление на отпуск, чтобы мой побег не связали с твоим именем. Я ни в коем случае не хочу бросить тень на тебя, ведь подозрений с меня еще не сняли. И сделай это сегодня же. Подругам намекни, что, возможно, у тебя будут перемены в личной жизни. Дома тоже что-нибудь придумай, чтобы тебя не искали. И еще одна очень важная вещь, прикинь, где можно взять машину, чтобы водитель языком не болтал. - Этот вопрос больше всего волновал Марата. Без тачки до его лежбища не добраться, будет морока с водителем, которого придется убирать. Да и вообще без машины вряд ли удастся совершить побег, он ведь действительно еще очень слаб.

Глава 5 (окончание)

Но тут Лика его безмерно удивила:
- А машина есть. У меня подруга в море ходит, а ключи от машины и от гаража мне оставляет, чтобы я за ней следила. Она мне разрешает пользоваться - я бабушку к врачу вожу.
- У тебя что, и права есть? - Марат не мог поверить такому везенью.
- Конечно. И доверенность тоже. Я у подруги, когда они с мужем с рейса приходят, вроде личного шофера. Вожу их там на вечеринки всякие да на шашлыки, чтобы они выпить могли. - Лика вспомнила, как Лида буквально заставила ее учиться водить машину, даже курсы сама оплатила. Она говорила, что в автошколах учатся мужики, а женщин мало - ей очень хотелось пристроить любимую подружку замуж. Но, видно, мужики все уже давно имели права, и на курсах кроме двух студентов учились одни женщины. Однако Лида быстро смекнула, что и из этой неудачной попытки можно извлечь выгоду, так непьющая Лика стала пользоваться их машиной.
Теперь Марат не сомневался в успехе. Лика во всех подробностях рассказала ему о распорядке дня в больнице и начертила подробный план, чтобы Марат беспрепятственно мог выйти на улицу через запасной выход. Другие медсестрички начали подшучивать над Ликой, мол, не слишком ли часто она задерживается у красавчика-пациента, но она серьезно сказала:
- Просто я чувствую ответственность за него: зря что ли столько своей крови ему отдала. А вообще, девчонки, я отпуск беру, мне один человек предложение сделал, и у нас будет медовый месяц.
- Ты это серьезно? - разочарованно спросила хорошенькая практикантка, а остальные просто рты раскрыли. - Ты хоть целовалась с ним? Врешь, наверное.
- Думаешь, ты одна такая? Чем это я хуже вас? Он человек взрослый, серьезный, его такие смазливые хохотушки не привлекают. Ему хозяйка в дом нужна, - и Лика отрешенно уставилась в потолок, вспоминая первый поцелуй Марата. Девчонки ей поверили, и никак не связали влюбленность Лики с красавчиком, у постели которого она задерживалась дольше остальных.
А Марат продолжал разыгрывать просыпающуюся любовь, чтобы как можно крепче привязать к себе девушку. И чем дольше он изображал любовь, тем больше в нем крепла ненависть. Ему хотелось жить ради этой ненависти. Он вспомнил изречение: "Месть - это блюдо, которое подают холодным". У него еще было время. "Я найду тебя, сука. Ты пожалеешь, что родилась на свет", - одними губами шептал он, вызывая в памяти лицо Даши, черты которого были размыты. Он закрывал глаза, и это лицо удалялось от него, постепенно превращаясь в нечто бесформенное с безобразным оскалом, и он твердо знал, что именно вот это самое живет в нем и носит имя "ненависть".
Несмотря на то, что Марат продолжал изображать слабость и головокружение, допросы все-таки начались. Он прикидывался непонимающим. На все вопросы следователя отвечал, что ничего не помнит, как попал в больницу, не знает, и кто его подстрелил, не ведает. Он лихорадочно соображал, что же все-таки известно о нем. Марат прикидывал: "Меня могут задержать по подозрению, если рядом со мной в машине нашли пистолет, из которого я стрелял. Это главная улика. Еще кейс. Но ни разу не спросили ни о пистолете, ни о кейсе, значит та баба забрала все. По вопросам, похоже, меня пытаются раскрутить на пути следования наркотиков, видно, менты где-то рядом и раскручивают это уже не первый день, а я, нарушив схему, обрубил им концы, и они с меня не слезут, так как я их единственная ниточка. Ну и пусть. Пока меня охраняет родная милиция, мафии будет добраться сюда сложнее. Надо бежать, пока все так складывается".
Через несколько дней Марат почувствовал, что уже достаточно окреп. Лика пришла в больницу за отпускными и заглянула к своему пациенту, что ни у кого не вызвало подозрений. Она ловила каждое его слово, боясь пропустить хоть что-нибудь. Теперь очень многое зависело от нее, и девушка была в восторге.
После последних уколов медсестры и врачи собрались на вечернее чаепитие, коридор опустел. Марат связал две простыни, перекинул импровизированную веревку через форточку, встал около двери, поставив рядом табуретку, и здоровой рукой запустил в окно камень, заранее приготовленный Ликой. Как он и рассчитывал, охранник вбежал в палату, не увидел пациента на кровати, заметил простыни и подбежал к окну. Марат в одну секунду закрыл дверь палаты, схватил табуретку и что есть силы ударил охранника по голове, закусив губу, пытаясь не закричать от боли в груди. Ему пришлось прислониться к стенке, чтобы не упасть, в глазах потемнело. Минуту он стоял, стараясь справиться с подступившей тошнотой и головокружением. Наконец он увидел, что охранник лежит на полу без движения. Превозмогая боль, Марат засунул ему в рот кляп из наволочки и связал руки его же ремнем, быстро обыскал свою жертву, вынув пистолет, деньги, на всякий случай прихватил удостоверение. Поверх больничной пижамы надел белый халат и докторскую шапочку, Лика об этом позаботилась. Он спокойно прошел по пустому коридору к запасному выходу, вспоминая, что говорила Лика о маршруте. На лестнице было темно, ему казалось, что он шагает куда-то в пустоту или преисподнюю. Внутри все разрывалось от боли. Вот и первый этаж. Нянечка, мывшая коридор, заговорила с ним, подслеповато щурясь:
- Доктор, скажите хоть вы сестре-хозяйке, пусть лампочку ввернет, на лестнице темно, хоть глаз выколи. Еще навернется кто-нибудь.
- Да, да, конечно, я скажу, - он готов был убить старуху, отнимавшую такое драгоценное время. Силы были на исходе. Нянечка еще что-то говорила, когда он открыл дверь и, шатаясь, вышел на улицу. Машину заметил сразу. Еле-еле добрел до нее, открыл дверцу и буквально рухнул на заднее сиденье. "Гони!" - приказал Лике и отключился. Девушка послушно тронулась с места. Еще раньше они обговорили маршрут, на котором не было стационарных постов дорожной инспекции.
Выехав из города, Лика забеспокоилась и остановила машину, достала нашатырь из аптечки, ввела обезболивающее. Марат пришел в себя.
- Знаешь, у тебя кровь идет из раны, надо бы перевязать.
- Даже и не думай, главное, доехать до моего пристанища. Я пока посплю, разбудишь меня, когда доедешь до Гусева. Ты принесла одежду? - Лика достала спортивный костюм и кроссовки, которые заботливо покупала на свои отпускные. - Помоги мне переодеться. На всякий случай слушай внимательно, куда предстоит ехать, постарайся мысленно начертить схему проезда, а то если заблудимся, нам не выпутаться, тогда и за тебя возьмутся.
Лика боялась пропустить даже слово из того, о чем невнятно говорил Марат, ведь теперь абсолютно все: и ее, и его судьба зависели от того, насколько успешно она справится с дорогой, как быстро ей удастся добраться до того дома, в котором, она была уверена, ее ожидает неземное счастье с любимым человеком. Она просто обязана выходить его. Девушка заботливо укрыла Марата пледом, помогла ему удобнее устроиться и вновь села за руль. В ее душе творилась невообразимая сумятица: восторг и страх переполняли ее. Еще неделю назад ей даже в голову не могло прийти, что с ней может случиться такое: любовь, первая и наверняка единственная, и это путешествие в какую-то неизвестную деревушку, где она будет наедине с любимым человеком. У нее даже мысли не мелькнуло, что она совершает что-то противозаконное, помогая осуществить побег этому человеку. "Лидка, Лидка, если б ты знала, как мне пригодилась твоя машина! Думаю, ты не обидишься на меня. Я тебе бы все рассказала, если б ты была рядом..." - весело думала Лика, и не подозревая, в какой ад приведет ее эта дорога.

ГЛАВА 6.

Движение на улицах становилось все оживленнее. Даша подумала, что ничего не должно случиться, не будут же они устраивать перестрелку в городе, хотя джип не отставал. Виктор по-прежнему молчал. Даша спросила: - Вик, ты видишь джип? - Я-то вижу, - в голосе Виктора сквозило неприкрытое раздражение, - тебе, видно, в триллер поиграть хочется, еще не поняла, что это игра со смертью. Где ты опять нашла этих бандитов? - Это они нашли меня и отвезли на дачу к какому-то Аслану, выкрали меня обманным путем на милицейском газике, один показал удостоверение майора УВД Завгаева. - Виктор взял мобильник, набрал номер. - Леха, Рябинин говорит. Посмотри, служит ли в УВД майор Завгаев? Если да, то проверь на благонадежность. Есть сведения, что он связан с наркомафией, группировка Аслана. Конец связи, - и уже совсем другим голосом, обращаясь к Даше, - давай по порядку. Даша рассказывала, все больше убеждаясь, какая она дура. Потом, чтобы сменить тему, спросила: - А ты все успел сделать? - Мне не хватило как раз тех четырех часов, что ты у меня отобрала своим сообщением. Пришлось все бросить и лететь к тебе на помощь. Правда, содержимое кейса я забрать успел. Дочка твоя в безопасности. Зато мы теперь в очень недвусмысленной ситуации: с джипом состязаться сложно, хотя движок у меня не хуже. Ладно, будем пытаться. Светке хоть не рассказывала, во что ты вляпалась? - Нет. Она, правда, обиделась, но я посчитала, что ей безопаснее ничего не знать. - Удивительно, хоть что-то сделала правильно. Ну а в школу зачем потащилась? Неужели нельзя было для встречи назначить более безопасное место? - Мне сумку надо было взять, я вещи кой-какие собрала в дорогу, а самое главное, надо было забрать... - Виктор не дал Даше договорить. - Знаешь, тебя видно недостаточно бандиты напугали, слишком мягко обошлись с тобой. Ты что, в отпуск собралась, это ж надо - вещи в дорогу. Или ты думаешь, что вся наркомафия состоит из твоих благодарных учеников? Даша, они не шутят! Как тебя еще в этом убедить? Даша хотела ответить, что уже убедили, но вдруг поняла, что они выехали из города и едут по трассе в направлении польской границы. Джип неотрывно следовал за ними. Встречные водители стали подавать сигналы, мигая фарами, предупреждая о приближении дорожной инспекции. Виктор сбросил скорость. - А может остановиться и попросить тормознуть джип, пусть проверят их документы, - предложила Даша. - А ты уверена, что это настоящие гаишники? А если твой знакомый майор Завгаев дал нашу машину в ориентировку, и они ждут именно нас? А в джипе, не сомневайся, все в порядке с документами. Нет, дорогая, так дело не пойдет, - и Виктор резко повернул машину с трассы. - Значит так. Слушай меня внимательно и запоминай, что ты должна сделать. Нам надо обязательно избавиться от преследователей. Километров через пять я резко сверну в лес, там есть дорога. Приторможу, и ты сразу выпрыгивай из машины и прячься за деревьями, - Даша попыталась возразить, но он грубо прервал ее, - и никаких возражений, тут командовать парадом буду я. Твое дело - спрятаться понадежней, чтобы я не отвлекался на твою безопасность. Даша в заднее стекло снова увидела джип. - Дашка, приготовься! Ближе к дверце, чуть приоткрой, - Виктор на большой скорости с визгом повернул на лесную дорогу, притормозил и скомандовал: - Прыгай! Дарья открыла дверцу и буквально вывалилась из машины, скатилась с дороги, вскочила на ноги и спряталась за деревом. Ей казалось, что одновременно она услышала визг тормозов БМВ Виктора и увидела, как мимо пронесся джип. Она побежала в ту же сторону, скрываясь за деревьями. Вскоре поняла, что поравнялась с машиной преследователей, выглянула из-за кустов и увидела знакомый автомобиль, который стоял поперек дороги. Было такое впечатление, что она смотрит кадры из кинофильма: вот двое выскочили из джипа, а Виктор, прячась за БМВ, вынул пистолет и два раза выстрелил. Один бандит рухнул сразу, как подкошенный, второй успел выстрелить в ответ. В этот же миг Даша боковым зрением заметила, как из джипа выскочил третий и прицелился в Виктора. Она, не раздумывая, выхватила пистолет из кармана, сняла с предохранителя и почти не целясь, лишь видя перед собой спину бандита, с силой нажала на спусковой крючок. Сначала даже не знала, попала ли она, но через какое-то время увидела расползающееся темное пятно на светлой куртке и поняла, что это кровь. Человек повернул голову в ее сторону, Даша видела его удивленный взгляд, а потом медленно начал падать, выронив оружие. Она стояла в оцепенении, пока не вздрогнула от очередного выстрела, резко повернулась, зажмурившись, боясь увидеть, что же там происходит. Заставив себя все-таки открыть глаза, увидела, что Виктор жив, а трое их преследователей лежат на земле, но почему-то не испытала при этом облегчения, напряжение последних минут не проходило. Она молча наблюдала, как Виктор подошел к поверженному ею бандиту и сделал контрольный выстрел в голову. Ее затошнило, пальцы свело на пистолете, и она не могла выбросить его. Казалось, что с начала схватки прошло много времени, хотя на самом деле все это длилось какие-то минуты, ноги начали подкашиваться, и Даша рухнула на землю. В ту же секунду к ней подбежал Виктор: - Дашка, что с тобой? Ты не ранена? - Даша открыла глаза и заплакала, захлебываясь слезами и соплями, размазывая по лицу грязь и косметику. Виктор приподнял ее за плечи и начал трясти, пытаясь успокоить. - Нам нельзя терять время, девочка моя! Ну что ты, все хорошо, мы живы. Все нормально, скоро приедем в одно место, отдохнем, снимем напряжение, - все слова были напрасны, Даша не могла справиться с истерикой. Виктор разозлился и заорал: - Прекрати истерику! Ты что, хочешь оказаться на их месте? - он попробовал поднять руку, чтобы показать на тех, на чьем месте ему быть не хотелось, но застонал, и Даша сквозь пелену слез увидела кровь на рукаве его куртки. - Ты ранен? – всхлипывая, спросила она, начиная приходить в себя. - Да, - буркнул он в ответ. Даша поднялась и нетвердой походкой пошла к БМВ, чтобы взять аптечку. Пахло бензином. Подошел Виктор, недовольно оглядел свою машину. - Черт! Пуля пробила бензобак. Придется дальше ехать на джипе. Разбор полетов устроим потом, а сейчас перевяжи меня, рана, видно, несерьезная, но рукой пошевелить не могу, главное, кровь остановить надо и продезинфицировать. За руль сядешь ты. Даша нервно засмеялась: - История повторяется, и не поймешь, где трагедия, где фарс. Придется подчиниться, ведь ты командуешь парадом. - На ее глаза снова навернулись слезы, но она сумела не дать им воли. Тут она заметила в руке пистолет и отшвырнула его от себя, как дохлую крысу. Виктор подошел и подобрал оружие. - Не надо оставлять визитных карточек. Хоть это и была самооборона, но из этого оружия убит человек, пусть бандит, но милиция будет расследовать все равно. У тебя когда-нибудь брали отпечатки пальцев? - Да, как-то раз квартиру ограбили, и они снимали наши отпечатки, чтобы найти посторонние. - Вот видишь. А ведь есть еще баллистическая экспертиза, а этот пистолетик уже не раз побывал в деле. Ведь так? Иначе где ты его взяла? Пока мы в этой стране, нам здесь следить не надо. Ты хоть понимаешь, о чем я говорю? - Не делай из меня дурочку, детективы читаю. Боже мой! Я сейчас ни о чем другом думать не могу - я человека убила! - Ну, не сгущай краски. Ты спасла мне жизнь. А заодно и себе. На данном этапе. И вообще, это бандит, который наверняка укокошил ни одного нормального человека. Но если ты будешь и дальше заниматься самокопанием и лить слезы по почившему бандиту, эта жертва будет напрасной. Надо спешить. Держи аптечку, а то ведь кровью истеку, и история повторится полностью. Попаду в больницу - тебе самой не справиться с твоими талантами лезть на глаза мафиози. Даша вздохнула и стала обрабатывать рану Виктора, стараясь не думать о происшедшем: “Завтра, завтра, я подумаю об этом завтра". Пуля прошла по касательной, так что рана особой опасности не представляла. Она стала молча помогать Виктору переносить вещи из БМВ в джип, не забыв и свою сумку, и очень удивилась, когда Виктор, обшарив карманы бандитов, забрал документы, а из мобильников вытащил сим-карты. Пистолет снова сунула в карман на всякий случай, подумала про себя с горьким вздохом: "Стоит только начать..." Обреченно села за руль джипа и повела машину, подчиняясь указаниям Виктора. Громоздкий с виду джип оказался легким в управлении, спокойно преодолевал колдобины лесной дороги. Довольно-таки долго они ехали по каким-то проселкам. Даша удивлялась, откуда Виктор так хорошо знает местность. Она так точно понятия не имела, где в данный момент они находились. Виктор молчал. Он изредка поглядывал на сосредоточенное лицо Даши и думал, что она ничуть не изменилась: еще в школе, когда она что-то старалась сделать, ее личико становилось таким же сосредоточенным, а полные губки были искусаны. Конечно, несмотря на боль в руке, он прекрасно смог бы вести джип, но тогда Даша сконцентрировала бы все свои мысли на том выстреле, который она сделала, спасая жизнь Виктору. А сейчас все внимание ее было приковано к дороге. Он до сих пор помнил то гадкое ощущение, которое испытал, когда в первый раз убил человека. Виктор мысленно вернулся в ущелья Кандагара. Тогда, после окончания четвертого курса, он еле-еле упросил тестя устроить ему журналистскую практику в Афган, прекрасно понимая, что написать то, что увидит на той войне, ему никто не позволит, но он хотел узнать именно то, что там происходит. А потом рассказать Даше, хоть и не встречался с ней к тому времени уже два года, Виктор прекрасно знал, как Дарья относится к вводу наших войск в Афганистан. Тогда отряд, куда был прикомандирован Виктор, попал в окружение, с боями они пробивались к своим, прячась в ущельях. Их было двадцать пять человек. За время этого похода они очень сдружились. Была у них медсестричка Кира, чудная девушка. Об их любви с командиром знали все. Еду и воду расходовали очень экономно. Как-то на их пути встретился маленький афганский мальчик, он терял сознание от голода. Кира собрала со всех понемногу хлеба, консервов, воды. На переходе она заботилась о Кариме как о собственном ребенке, учила говорить его по-русски, укладывала рядом с собой, чтобы мальчик не мерз. Однажды они расположились на ночлег в пещере. Виктор проснулся среди ночи как будто от слабого вскрика. Это его и спасло. Он включил фонарик и не увидел Карима рядом с Кирой. Что-то подсознательно заставило его разбудить остальных, поэтому "духи" не застали их врасплох, и они не были перерезаны в этой пещере как слепые котята. Но преимущество было, конечно, на стороне моджахедов. Прожектор осветил пещеру как днем. Виктор спрятался за выступ, когда первый дух с автоматом ворвался к ним и начал стрелять. Он увидел, как падают под автоматными очередями его товарищи, и тоже нажал на спусковой крючок. Враг упал. Вот именно тогда Виктор испытал это гадливое чувство, которое до сих пор преследовало его. Потом он стрелял, уже не задумываясь, лишь бы не дать врагу убивать своих друзей. Бой длился несколько минут, а казалось - целую вечность. Когда все прекратилось, Виктор увидел груды мертвых тел: своих ребят и врагов. Над лежавшей в крови, как будто уснувшей Кирой в голос рыдал командир, не в силах сдержать свои эмоции. Виктор обошел всю пещеру, найдя лишь одного раненого бойца, остальным помочь было уже нельзя. Вдруг он услышал какой-то шум и увидел их товарища, которого все называли Вах. Он тащил упиравшегося Карима. - Командир, этот гаденыш привел сюда "духов". - Как же ты мог? Мы тебя поили-кормили, ведь ты же сдох бы там на дороге. А она? Она же полюбила тебя как родного! А ты убил ее! Лицо мальчишки исказилось злобой: - Зачем рус пришел? Мы не звал рус. Буду убивать и ее, и тебя. - Он сморщил свой лоб и с силой плюнул. Командир выстрелил, и ребенок упал. Виктор поймал себя на мысли, что ему ничуть не жалко мальчишку. Это война, а Карим враг, хотя по сути еще совсем ребенок. И тогда, выбираясь из пропитанной кровью пещеры, которая стала последним пристанищем двадцати его товарищам и чудесной девчонке, он понял, что теория всепрощения не для него, он никогда не поймет "непротивление злу насилием" - эту толстовщину, которую проповедовала Даша. Он чувствовал себя героем. И только отмывая кровь с сапог в горном ручейке, Виктор снова испытал чувство гадливости.

Глава 6 (окончание)

Вспоминая об этом, Виктор ни на минуту не забывал о дороге: приходилось месить грязь проселков, чтобы как можно меньше ехать по трассе, хорошо хоть джип мощный, как БТР. Его опасения подтвердились, как только они выехали на шоссе. Встречные водители вновь мигали фарами, предупреждая о приближении дорожного поста.
- Даша, остановись! Ты устала совсем, а у меня уже боль поутихла, я сам поведу. Отдохни. - Дарья послушно прижалась к обочине дороги.
- Нам еще долго? Так спать хочется. Да и поесть я бы не отказалась.
- Скоро приедем к моим друзьям, там и отдохнем. Пристегни ремень. И очень тебя прошу: никак не реагируй на мои действия. Молчи - и все.
Даша с облегчением откинулась на удобном сиденьи и расслабилась. Она уже почти начала дремать, когда увидела поднятый жезл дорожного инспектора. Виктор включил правый поворот и начал притормаживать. Но в тот миг, когда они поравнялись с инспектором, Виктор нажал на газ, и джип рванул с места как бешеный мустанг, с легкостью сбросив в кювет инспекторские "жигули". Крик замер у Даши в груди, она тихо наблюдала за стрелкой спидометра, боясь выглянуть в окно. Сонливость как рукой сняло. Лишь по тому, как завизжали тормоза и машину начало подбрасывать на ухабах, Даша поняла, что они свернули с трассы. Наконец-то решившись посмотреть по сторонам, она с удивлением обнаружила, что на улице темно. Какое-то время они еще ехали по проселочной дороге, потом вновь выскочили на шоссе, где минут пять неслись с огромной скоростью. Притормозили лишь у поворота в какой-то поселок. Через некоторое время Виктор остановился около сооружения, похожего на большой ангар, и нажал клаксон. Перед ними открылись ворота. Сооружение оказалось гаражом, видно, бывшей МТС. Когда джип заехал в гараж, Даша вышла из машины, ее буквально шатало. Она невольно слышала разговор стоявших недалеко мужчин, и ее вновь не покидало ощущение, что все это происходит не с ней, а просто в кошмарном сне она попала в сюжет голливудского боевика. Она четко слышала слова Виктора:
- Вах, ты особо не рискуй, тачка засвечена здорово. Зная твою любовь к высококлассным машинам, боюсь, себе захочешь оставить. Нельзя. Измени ей внешность и сдай каким-нибудь заезжим гастролерам. Лучше куда-нибудь в Чечню.
- Я вообще-то рассчитывал на "бэху", - отозвался приятный мужской голос.
- В пути пришлось поменяться тачками с мафией. Но, надеюсь, завтра мы ее вернем. А ты достал то, что я просил?
- Да, "Ауди-100" девяностого года, отрегулировал, бегает как ласточка. Не волнуйся, все законно, завтра документы будут готовы. Что-то вы долго добирались, я уже начал волноваться, у тебя же все было рассчитано.
- А... Ты вот познакомься, это Даша. Пожалуй, единственный человек, который может заставить изменить мои планы. - Мужчина повернулся в ее сторону.
- Да ты что? Та самая? - Вах с интересом посмотрел на Дашу, шагнул ближе и протянул руку, она вяло подала свою, пытаясь сообразить, что этот человек мог знать о ней. - Надо же, столько лет о вас слышу, а увидеть довелось вот при каких обстоятельствах.
- Ну, все, Вах, хватит разглагольствовать, мы устали, целый день по кочкам мотаемся, - по резкому тону Виктора было очевидно: последняя фраза друга ему явно не понравилась. Однако у Даши не было никаких сил анализировать это обстоятельство.
- Извините, конечно, поехали в дом, Лянка сейчас быстро стол накроет и спать уложит. - Плюхнувшись на заднее сиденье машины Ваха, Даша почувствовала какую-то прямо вековую усталость.
Но расслабиться она так и не успела - минут через пять машина заехала во двор какого-то особняка и остановилась. На крыльцо вышла приятная молодая женщина. Она пригласила гостей в дом:
- Виктор, я ждала вас к обеду, - она протянула Даше руку и, улыбнувшись, представилась: - Иляна, - Дарья пролепетала свое имя, от усталости и нервотрепки последних дней еле шевеля губами, а хозяйка продолжала, - вы, наверное, сейчас с дороги душ примите, а я тем временем на стол соберу.
Она достала пушистое махровое полотенце и провела Дашу каким-то коридором. Там действительно была душевая. Когда теплые струи воды коснулись Дашиной кожи, она немного взбодрилась. Ей казалось, что она смывала с себя грязь, кровь убитого ею бандита, а заодно и всю прошлую свою жизнь, в которой она была простой училкой, слышавшей о криминале только по телевизору.
За столом в основном Даша молчала, лишь коротко отвечая на вопросы, пока Виктор не сказал:
- Извини, Лянка, я смотрю, Дарья устала, ей многое пришлось пережить за эти дни. Пусть поспит. А мы с Вахом - в сауну, нам еще обсудить кое-что надо. Не возражаешь?
- Да, конечно. Я постелила вам на сеновале. Пойдем, Даша.
Даша опять плелась за Иляной по длинному коридору, еле переставляя ноги. Когда они поднялись по лестнице, Дарья почувствовала непередаваемый аромат скошенной травы - запах чего-то первобытного, забытого, умиротворяющего. Белье дышало свежестью. Иляна пожелала гостье спокойной ночи и удалилась. Даша отметила, что постелено для двоих, и ее сердце бешено заколотилось. Она разделась и легла на хрустящие простыни, подумала: “Наверное, не смогу спать - столько всего произошло. Как же себя вести, когда придет Виктор?“ Но как только голова ее коснулась удобной подушки, почувствовала, что Морфей окутывает ее своими объятиями, и она уже не в силах сопротивляться.
Когда Даша проснулась, она подумала, что дремала от силы полчаса, но в окошко на потолке проглядывало солнце. Она резко села и поглядела в ту сторону, где должен был спать Виктор. Постель была примята, что выдавало следы его ночного пребывания здесь, но самого его рядом не было. Даша взглянула на часы и глазам не поверила: полдень. Вот это поспала! Она оделась, спустилась по лестнице, прошла уже знакомым коридором и очутилась в столовой. На столе стояли ароматные булочки и молоко. Даша поняла, что хочет есть, но садиться к столу ей было как-то неудобно, хоть она и догадывалась, что все это оставлено для нее. Она выглянула во двор и увидела картину, совершенно идиллическую: два абсолютно одинаковых мальчишки лет 14 пилили дрова, а две девочки помладше собирали их и относили в сарай. Девочка лет трех в сторонке катала игрушечную коляску с куклой, а мальчик постарше ездил на велосипеде. Откуда-то из-за дома вышла еще одна девочка и радостно закричала: “Мама! Мама! Тетя Даша проснулась!” Из сарая вышла Иляна, приветливо улыбаясь:
- Доброе утро, Даша. Сегодня разъяснилось, и настроение должно быть лучше. Правда? - Дарья уловила слегка заметный акцент. - Пойдемте, я вас накормлю. Даша улыбнулась в ответ.
- Это у меня утро, а вы, видно, давно на ногах. Уж не знаю, как получилось, что я так долго и крепко спала - сто лет такого не было. Мне так неловко.
- Да бросьте! Вы же гостья. Вам и надо отдохнуть, неизвестно, что там дальше предстоит. Сегодня воскресенье, так вся моя команда в сборе.
- И все ваши? Сколько же их?
- Наши. Всего семеро. Три мальчишки и четыре девчонки. Динуша, пригляди за Кирой. - Все слова говорились Иляной весело и дружелюбно, независимо, обращалась ли она к Даше или к детям. Эта ее распевная речь действовала на Дашу умиротворяюще, и она на время забыла, почему здесь находится.
Сидя за столом, женщины разговорились. Слушая историю Иляны, Даша поражалась ее мужеству и оптимизму.

Иляна родилась в Кишиневе, где жила до семи лет с бабушкой. Родителей она не знала, бабушка говорила, что они погибли во время отпуска: попали под лавину, когда катались на лыжах в Карпатах - Лянке тогда и двух не было. Но бабушка умерла, других родственников не имелось, и Иляна попала в детский дом в Приднестровье. Ребята там были дружные, хоть и разных национальностей, нормальные воспитатели, хорошие учителя. Иляна прилежно училась, после окончания школы окончила медицинский институт в Ленинграде, где полюбила мужчину, который оказался женатым. Вернулась работать педиатром в свой детский дом, там и дочку Дину родила. Так бы и жили они, наверное, но развалилось государство, некогда именуемое Советским Союзом, и вся жизнь маленького детского дома, расположенного на окраине одного из Приднестровских райцентров, пошла наперекосяк, как и жизнь всей страны.
Ни Иляна, ни воспитатели, ни детдомовские дети не понимали, что хотят поделить те, кто стреляет друг в друга, и почему раньше мирные жители вдруг в одночасье стали врагами. Им было наплевать на большую политику, хотелось жить как прежде. Но получилось так, что детдом попал в зону боевых действий, и это закончилось сильным пожаром. Детей и воспитателей вывезли в Молдавию, а Иляна с дочерью в это время находилась в медпункте, расположенном в стороне от основного здания, там же у нее был небольшой стационар, где лечила она двух пятилетних девочек и годовалого мальчика от ветрянки. В суматохе эвакуации про них просто забыли. Через неделю кончились продукты, Иляна пошла в городок, но обнаружила там лишь пепелище. Хорошо еще, что стоял теплый сентябрь. Она собрала детей, посадила всех на тележку и пошла навстречу своей судьбе. Долго шли по шоссе, но ни одна из редко проезжающих машин не остановилась. Самое страшное было в том, что она не знала, куда идет. Когда рядом с ней остановилась фура, ей уже не верилось, что кто-то сможет им помочь.

Алексей вернулся из Афгана и дослуживал в Калининградской области. Там и женился. Но счастье было недолгим: жена умерла от заражения крови, оставив ему небольшой дом и двух крошечных мальчишек-близнецов. Он вызвал из Тбилиси мать, чтобы глядела за детьми, а сам устроился водителем-дальнобойщиком. Тогда он вез из Молдавии помидоры и виноград, но заблудился и случайно попал в воюющее Приднестровье, где и увидел бредущую по дороге Иляну, устало толкающую перед собой тележку с притихшими, испуганными детьми. Он загрузил их всех в свою фуру и привез домой, благо границы были еще прозрачными, а то ведь никаких документов у Иляны не было - все сгорело. Вскоре они поженились, и всех детей он записал на себя. А через четыре года у них родилась дочка Кира.
С детства Алексей обожал копаться в машинах, в армии был классным механиком. Сначала ремонтировал иномарки, которые все в большем количестве пригоняли из-за рубежа, прямо у себя во дворе, потом стал арендовать гаражи бывшей МТС и вполне официально открыл свое ЧП. Появились деньги, обустроили свой дом.
Иляне явно доставляло удовольствие рассказывать эту историю, глаза ее так и светились счастьем и любовью.
- А откуда они с Виктором знают друг друга? - заинтересованно спросила Даша.
- Еще по Афгану. Вместе из окружения выбирались, их из всего отряда только четверо осталось.
Дарья подумала, что абсолютно ничего не знает о Викторе. Она и не представляла, что ему пришлось пережить.
- Ляна, а где сейчас наши мужчины?
- Так поехали Виктора машину забирать.
У Даши все внутри оборвалось: она представила то место, где лежали трупы убитых бандитов, и того, в которого хладнокровно выстрелила она. И всю ее умиротворенность от теплых лучей чужого счастья как ветром сдуло. Этот мир вновь обрел для нее реальные очертания. Она лишь подумала, что нужно как можно быстрей убираться из этого светлого гостеприимного дома, пока проклятые бандиты не нагрянули сюда вслед за ней.
Видимо, все эти мысли отразились у нее на лице, а в глазах заплясали тревожинки, потому что чуткая Ляна взяла ее за руку и стала успокаивать, как маленькую, хотя была младше Даши по крайне мере лет на десять, если не больше.
- Ну что ты, Даша, все перемелется – мука будет.
- Знаешь, Иляна, я человека убила, который в Виктора целился, выстрелила ему в спину. А он так удивленно посмотрел на меня, он молодой был. Я до сих пор поверить не могу, что такое сделала. – Почему-то Даша могла обсудить это с Иляной. - А до этого я своего бывшего ученика лопатой ударила, чтобы бандиты не подумали, что это он мне бежать помог. И вот как будто я прежняя, а на самом-то деле я уже совсем не я. Мне надо куда-то бежать от моей прежней стабильной жизни. Я бы давно руки опустила, если б не Виктор. А еще меня где-то ждет дочка Вика.
- Вот видишь, у тебя есть люди, ради которых надо вырваться из этой ситуации. А убила ты не человека, а бандита, защищая свою жизнь, это самооборона. Он ведь не просто к тебе спиной повернулся, он в Виктора целился. И не надо все это в себе постоянно перемалывать. Так бы поступил любой нормальный человек. И я бы убила, если б моему мужу или детям кто-то угрожал. Это как раз нормально, ненормально, если б ты смотрела, как на твоих глазах убивают Виктора, и не попыталась бы его спасти. Тебя бы тоже убили. И что бы с твоей дочкой было?
Даша с благодарностью посмотрела на Иляну и стала с удовольствием помогать ей по хозяйству.

ГЛАВА 7.

Мечтая, Лика не заметила, как сделала первый прокол. Она обещала ехать до Гвардейска через Озерки, чтобы не миновать пост ГАИ, а сама прямиком выехала на основную трассу прямо к дорожному посту. Свернуть уже было нельзя, слишком подозрительно будет выглядеть. Холодея от страха, она остановила машину перед знаком обязательной остановки, но инспектор махнул рукой, мол, проезжай. И Лика, радуясь, что так удачно все сложилось, рванула навстречу своей судьбе.
Теперь, несмотря на то, что ей хотелось как можно быстрее оказаться в безопасности, она не отвлекалась от дороги, следила за знаками и соблюдала скоростной режим. Трасса, построенная меньше десяти лет назад, изобиловала колдобинами, в которые так и норовило попасть колесо. Каждую такую яму Лика встречала просто с ненавистью, ей казалось, что Марат проснется от боли и увидит, какой дорогой она едет. Тогда он разочаруется в ней, подумает, что она полнейшая идиотка.
Когда Лика доехала до указателя, о котором говорил Марат, она попыталась разбудить его, но тщетно - у него был сильный жар. Лика занервничала. Потом собралась с мыслями, вспоминая, как Марат описывал маршрут. Вот развилка: направо Гусев, налево Советск. Она повернула налево, проехала два поворота, на третьем свернула на проселочную дорогу. Было жутко темно. Она ехала и не знала, туда ли едет. Наконец, заметила линию ЛЭП, за ней должен быть поворот на нужную дорогу, чуть было не проскочила его, но вовремя сориентировалась.
Она ползла на первой скорости, стараясь объезжать ямы и лужи: не хватало только застрять в этой глуши посреди ночи. Путь ей показался страшно долгим, хотя Марат говорил, что этой дорогой надо проехать всего-то километров пять. Наконец, она увидела небольшое озерцо, свернула вдоль него и вскоре уперлась в первый дом поселка. “Интересно, а у кого нет машины, как сельчане добираются до города?” - думала девушка. Ей даже в голову не могло прийти, что основная масса оставшихся здесь жителей годами не выбирается в город.
Лика отсчитала три дома, повернула направо, проехала еще немного и увидела избушку, стоявшую как бы на отшибе. Ключи она нашла именно там, где говорил Марат. Повозившись с замком, она открыла ворота и заехала во двор.
Внутри дома чувствовалось запустение, отсутствие хозяйской руки. Лика представила, как она все здесь уютно обустроит. Первое, что бросилось ей в глаза - кровать была одна, правда, довольно-таки широкая, и она почувствовала, как заливается краской.
Лика вышла во двор, закрыла ворота и опять попробовала разбудить Марата. И снова ей это не удалось. Она начала паниковать. Чуть успокоившись, достала из аптечки нашатырь. На какое-то время Марат пришел в себя и смог выйти из машины. Опираясь на Ликино плечо, он кое-как добрел до кровати и рухнул на нее, снова потеряв сознание. Теперь в Лике заговорила профессиональная медсестра - голова стала работать ясно, руки больше не дрожали. Четкими выверенными движениями девушка ввела Марату жаропонижающее и антибиотик. Через какое-то время дыхание его стало ровнее. Тогда Лика принесла сумки, которые заботливо собирала в дорогу, достала “минералку” и смочила своему пациенту губы. Так и просидела она всю ночь подле Марата, то делая ему укол, то давая пить.
К утру Лика поняла, что кризис миновал, и позволила себе немного подремать, сидя на стуле. Когда рассвело, Марат попросил пить, и Лика радостно засмеялась. Ей приходилось выхаживать многих больных, к тому же она прекрасно помнила все предписания лечащего врача. Она согрела чайник на электроплитке, заварила чай на травах, что привезла с собой, и напоила Марата с ложечки. Он вяло взял ее за руку и сказал:
- Ты мой ангел-хранитель. Молодец! Добралась-таки. Милая, запомни, для всех здесь меня зовут Максимом, а ты моя девушка. В случае расспросов скажешь, что я заболел туберкулезом, а ты решила, что мне здесь будет лучше, чем в городе. Поняла?
- Я все сделаю, как ты скажешь. Почему туберкулезом?
- Чтобы любопытные не лезли сюда. Мне светиться без надобности.
Девушка сделала Марату укол, он заснул. Сон уже не был таким беспокойным. Лика подержала его за руку, проверяя пульс и, довольная результатом, вышла на улицу в поисках магазина. Навстречу шла молодая женщина с маленьким ребенком на руках. Лика поинтересовалась, где здесь магазин. Женщина засмеялась:
- Ну, ты как с луны свалилась! Ближайший магазин в Гусеве. И вообще ты кто такая?
- Я с мужем приехала, у нас здесь дом, там, на отшибе. Он очень болен, и я решила, что здесь, на природе, ему будет лучше, быстрее поправится. Меня Анжела зовут.
- А я Зойка. Так это твой муж? Тот красавчик, что не так давно тут появился? Ну, везет же некоторым! Сама вроде не красавица, а такого мужика отхватила, надо же! Ты на меня не обижайся, я баба простая. А что ты в магазине-то хотела?
- Так ведь питаться чем-то надо. А где ж вы хлеб берете?
- Хлеб сами печем. А ты покупай у меня кур, яйца, молоко. Я-то хлеб не пеку, но могу подсказать, кто продаст. Люди ко всему приспосабливаются. Ну а ежели чего надо будет, чего у нас нету, так у вас же машина - до города смотаешься. Печкой, небось, пользоваться не можешь?
- Никогда не пробовала, у меня плитка есть.
Зойка рассмеялась:
- Печку ведь еще топить надо, чтобы не замерзнуть, у нас тут нет другого отопления, но, если захочешь научиться с печкой обращаться, я приду - научу.
- Извини, но к нам нельзя. У мужа болезнь заразная, а у тебя дите маленькое. Лучше я к тебе приду, ладно?
- Обязательно приходи, а то тут скукотища жуткая, словом не с кем перемолвиться: одни старики да алкаши. Вот моя дочка подрастет, и я тоже в город подамся, пока молодая.
Заплакал ребенок. Зойка объяснила, как найти ее дом, и пошла, что-то напевая.
Лика растерялась. Она никогда в жизни не была в деревне. Может, летом здесь и хорошо, а сейчас - серость и грязь. Но ничего, она справится, главное, ее любимый пошел на поправку. А ради него она все выдержит, все сумеет. И счастливее ее не будет ни одной женщины...
Придя в дом, она обследовала чердак, нашла там тюфяк, набитый соломой, бросила его на пол. Вместо подушки приспособила мягкий свитер, укрылась своим пуховиком и часа два крепко поспала. Потом сходила к Зойке, купила у нее парного молока, творога, яиц и посмотрела, как надо растапливать печь. У соседа через два дома разжилась пышным деревенским хлебом. С аппетитом поела сама, накормила Марата, с печью, правда, пришлось повозиться, но она справилась и почувствовала себя счастливой и довольной.
Через неделю после приезда Лика уже спокойно управлялась с печью, благо Марат запасся дровами загодя.
И потекли дни вяло и размеренно. Марат начал выздоравливать, а Лика привыкать к деревенской жизни. Она любила приходить к Зойке и играть с ее девочкой, мечтая, что когда-нибудь у них с Маратом тоже будут дети. Она научилась готовить нехитрую крестьянскую еду, а избушку выскоблила до блеска
Как-то Марат спросил:
- Когда твоя подруга приходит с рейса?
- Где-то через месяц. А что?
- Машину надо отогнать на место, чтобы ее не хватились. А нам новую купишь.
- Кто, я куплю? - обалдела Лика. - А деньги?
- У меня кое-что есть. Найди недорогую, не более 1000 долларов.
Когда Марат готовил операцию, он сделал небольшой запас баксов, но рассчитывал провести в деревне не более месяца, от силы - двух. А теперь надо было думать, где брать деньги, когда “зеленые” подойдут к концу. И он думал.
В принципе Марат уже почти окреп, но Лике этого старался не показать, ведь здоровому надо было изображать любовь, а ему сейчас было не до этого. Когда девушка уехала в город за машиной, он вздохнул спокойно.

Глава 7 (окончание)

Лика с заданием справилась: купила вольксваген-гольф, правда, не первой свежести, зато уложилась в сумму. Лидкин опель она отогнала в гараж, но не смогла отказать себе в удовольствии заехать в больницу, где с наслаждением врала девчонкам о своей прекрасной замужней жизни. Те слушали, разинув рты, и не переставая удивляться, как это такая страшненькая девчонка сумела так удачно выйти замуж. А заодно бывшие коллеги поделились с ней последними сплетнями. С замирающим сердцем Лика слушала о том, какой переполох вызвал побег Марата
- Говорят, он убийца, - взахлеб рассказывали девчонки, - очень опасный. А какой красавчик! Ну, никогда бы не подумали.
Лика лишь посмеивалась в душе: “Вот глупые, ну всему верят. Как жаль, что я не могу рассказать, какой он на самом деле замечательный...”
Оказалось, что ей должны деньги, которые она не успела получить при поспешном увольнении. Сначала девушка приобрела Марату массажер, чтобы он восстанавливал силы, а потом зашла в магазин и первый раз в жизни купила себе два комплекта кружевного белья и кокетливую ночную сорочку. И уже не в первый раз поймала себя на странных эротических фантазиях, почувствовав как все ее тело напряглось и зазвенело, на лбу выступила испарина, а лицо покрылось пунцовой краской.
Домой она не поехала, только позвонила бабушке, успокоив, мол, у нее все в полном порядке. Старая женщина поняла, что ее внучка абсолютно счастлива, но почему-то в душу ей закралась необъяснимая тревога. Лика никому не дала своего нового адреса. Бабушке казалось странным, почему девчонка не хочет познакомить избранника с семьей, ее, умудренную опытом, это настораживало - слишком неудачно сложилась личная жизнь и у нее, и у ее дочери. Она подавила тревогу. Так хотелось, чтобы хоть у внучки все было хорошо.
Назад Лика летела, даже не глядя на ограничители скорости, ведь там, в Богом забытом поселке, ждал ее любимый - человек, ради которого она готова бросить все, что раньше ей было дорого, и даже пожертвовать жизнью, лишь бы ему было хорошо. На минуту она подумала: “А вдруг он, правда, опасный убийца?” И тут же сама себе ответила: “Быть этого не может, он же мне все рассказал, что с ним случилось. Это его хотят убить. А если бы и так? Я его люблю. И буду любить, что бы ни случилось!” В голове всплыли строки из стихотворения Эдуарда Асадова:
Говорят, в любви не разбирают,
Где какая пролегает грань.
Это правда, но и так бывает:
Человек прекрасно понимает -
Это дрянь! И любит эту дрянь...
“Да что за глупости лезут мне в голову? Марат замечательный! Он лучше всех. А я нужна ему. Я это докажу!” - за этими мыслями Лика чуть не проскочила знакомую развилку. Подъезжая к поселку, она подумала о новом белье и вновь почувствовала себя безумно счастливой.
Тем временем Марат обдумывал свои дальнейшие действия. Лика была ему нужна еще какое-то время. Для этого надо и дальше притворяться безумно влюбленным, а еще вернее - посадить на иглу, и тогда она абсолютно никуда не денется, даже когда поймет что к чему.
Вечером возбужденная Лика рассказала о поездке в город, с гордостью показала приобретенную машину. Марат хвалил ее и гладил руку, а у нее замирало сердце. Девушка приготовила вкусный ужин. От возбуждения она раскраснелась, и Марат решил, что пора действовать. Он встал, обнял трепещущую Лику и крепко поцеловал, одновременно расстегивая пуговички на ее блузке. Впрочем, под бесформенной одеждой оказалась вполне сносная фигура: крупная грудь в кружевном лифчике выглядела вполне аппетитно. Марат решил сосредоточиться на этой детали, чтобы захотеть ее как женщину. Зато Лика вся скукожилась и зажалась, боясь даже думать, что вскоре должно было произойти, и в то же время она мечтала, чтобы это произошло. Теоретически Лика все знала, как это бывает - они с Лидкой не раз обсуждали вопросы секса, подруга рассказывала о своей первой ночи. А сейчас ее сердце бешено колотилось от страха и сладкого предчувствия не плотских утех, а того, что Марат станет ее фактическим мужем. Она закрыла глаза, чтобы не видеть, как раздевается ее любимый, даже не сразу осознав, что сама уже лежит на кровати совершенно обнаженная. Отвечать на его ласки ей даже в голову не приходило.
Все-таки Лика не думала, что все это будет так больно и противно. Пока он просто ласкал и целовал ее, гладил груди и волосы, ей было стыдно, но приятно. Когда же он овладел ею, она чуть не кричала от боли, ей хотелось скинуть его с себя, встать под холодные струи душа, которого здесь не было, слезы текли из ее глаз, но девушка мужественно молчала - только бы не показать Марату, какие чувства обуревают ее. И когда все закончилось, девушка вздохнула с облегчением. Она лишь подумала: “Неужели мне придется терпеть такую пытку каждую ночь!”
Марат все понял про нее, как она зажалась и напряглась, небось, сказалось воспитание двух несчастных в личной жизни женщин. И это было ему на руку, теперь он точно знал, как приучить к наркотикам эту невинную девчушку.
Когда Лика решилась глянуть на своего возлюбленного, она с удивлением обнаружила на его лице блуждающую улыбку:
- Ничего, милая, все нормально. Вот увидишь, завтра будет по-другому, тебе понравится заниматься любовью. Я приложу для этого все силы.
- Марат, прости меня, но ты у меня первый, я даже приблизительно не представляла, как это происходит на самом деле. - Марат вытер слезы с ее глаз.
- Успокойся, детка, все в порядке вещей. Я тебе обещаю: следующий раз тебе покажется волшебством. А теперь давай отдыхать.
Он отвернулся к стене, и вскоре по мерному дыханию Лика поняла, что Марат спит. Она же долго лежала, не смыкая глаз, стараясь не вспоминать о том, что произошло. С ужасом Лика думала, что она фригидна, а такая Марату не нужна. Слезы горохом катились по ее лицу.
Наутро она обнаружила на простыне большое кровавое пятно, и ее чуть не стошнило, хорошо, хоть Марата в тот момент не было рядом. Ей противно было смотреть на новое кружевное белье, и она оделась во все старое. День проходил как обычно: она хлопотала у печи, прибирала в доме, лишь к Зойке не пошла - ей было стыдно, казалось, соседка сразу поймет, что с ней произошло. С Маратом она старалась общаться, как будто и не было ничего. Он тоже ее не напрягал, но по мере приближения вечера, она заметно начала нервничать, руки дрожали, голос не слушался. Это был какой-то ненормальный страх.
- Детка, не нервничай ты так, - успокаивал ее Марат, его это даже забавляло, он вообще-то соскучился по женскому телу, и ему даже не надо было изображать желание, оно вспыхивало само, как только он представлял ее упругие налитые груди, шершавые, призывно торчащие соски. У него и раньше случались девственницы, но всем им в конечном итоге начинал нравиться процесс. А Лика очень явно боялась секса.
- Марат, может, сегодня не надо, ну этого, - пролепетала бледная как полотно Лика. - Потом я свыкнусь с тем, что стала женщиной. А сегодня... Я не могу.
- Ну что ты, глупышка, ты не можешь так меня мучить. Дай свою руку, попробуй, - он расстегнул ширинку, - посмотри, с какой силой я хочу тебя. - Лика побледнела еще больше. “Да она психологически фригидна, ну да ничего, как раз от этого-то у меня и есть лекарство”. - На, выпей вот эти таблетки, и увидишь, как все будет замечательно, ты поймешь, детка, что любовь - это не только душа, но еще и тело, которое хочет любви.
Голос Марата обволакивал ее, и девушка послушно проглотила “экстази”, лишь бы он не злился на нее. Какое-то время они молча сидели, обнявшись, Марат продолжал нежно поглаживать ее груди, и она вдруг поняла, что где-то внутри нее просыпается огонек, который с бешеной скоростью начинает разгораться в пламя. Она уже плохо соображала, куда подевался страх, ее руки сами начали расстегивать пуговицы на его рубашке, тело извивалось от его поглаживаний, и хотелось прижаться к нему так сильно, как только можно, а огонь внутри уже бушевал вовсю. Лика больше не ощущала свое “я”, она просто испытывала какое-то немыслимое, ни с чем не сравнимое наслаждение, она не слышала, как стонала и кричала от восторга, и когда уже казалось, что ей не вынести этого фантастического ощущения, что-то внутри нее разорвалось, ее подбросило вверх, и тело забилось в конвульсиях. Она еще долго не могла прийти в себя, ее обволакивала истома, и, казалось, тело ей не принадлежало. Марат мысленно усмехнулся: “Вот и все - рыбка на крючке. Завтра сама попросит таблетки, а потом можно и героинчику, благо, запасы есть”.
Когда, наконец, Лика пришла в себя, она никак не могла понять, что же такое с ней произошло. По мере окончания действия таблеток, ей стало еще более страшно - вдруг она больше не сможет испытать такое наслаждение. Когда она ощутила свое потное тело и спутавшиеся волосы, ей опять стало противно. На лежащего рядом голого Марата смотреть Лика не могла.
Следующие два дня Марат и не предлагал ей близости. В первый день девушка вздохнула с облегчением, во второй - удивилась, а на третий день спросила:
- Марат, тебе совсем со мной не нравится, да?
- Ну что ты, милая, ты была просто великолепна. Ты меня хочешь? А то я боюсь тебе и предложить, ты же ничего не говоришь. А вдруг я тебе неприятен!
- Да нет же, просто я боюсь, что у меня опять не получится, ну как тогда.
- Не надо бояться, все будет хорошо, моя милая.
- Я опять попробую с таблетками, ладно? Или, может, и так получится?
- Конечно, радость моя! - Марат обнял Лику и подумал: “Ну, надо же, она уже и без таблеток готова, ну нет, девочка, так дело не пойдет, ты должна привыкнуть к этим таблеточкам”. - Но все же лучше, как было в прошлый раз, а то вдруг ничего не выйдет, тогда и у меня желание пропадет.
“Только не это, я все сделаю, лишь бы тебе нравилось!” - думала Лика, упорно скрывая от себя, что ей самой очень хочется это повторить.
Она, профессиональная медсестра, даже представить не могла, что день ото дня упорно подсаживается на наркотик. Лика только осознавала, что Марат обрел над ней фантастическую власть, и это ей безумно нравилось, ей казалось, что она тоже имеет на него неограниченное влияние. И когда он ввел ей первую дозу героина, она не воспротивилась, просто не хотела понимать, в какой ад он превращает ее жизнь. И пока Лика этого не осознавала, она была на вершине блаженства. А радость ее, эйфория от любви, от того странного ощущения сладострастия - все прошло с первой ломкой. И вот тогда Марат сбросил с себя маску влюбленного непонятого страдальца.

ГЛАВА 8.

Виктор долго решал, стоит ли возвращаться на место перестрелки. Он тщательно взвешивал все варианты: с одной стороны есть риск нарваться на бандитов, если те, из джипа, успели сообщить, какую машину и в каком направлении они преследуют, с другой стороны этого могло не произойти. Зато если его машину найдут, могут и вычислить, тогда ему тоже придется перейти на нелегальное положение, что значительно затруднит пути отхода. Поэтому он решил рискнуть.
- Слушай, Виктор, - заговорил Алексей, - что тебя толкнуло на эту авантюру?
- Если откровенно, то сначала было просто желание защитить Дашку - одной ей не справиться. А потом завело. Да и деньги немалые на кону. Жуть как надоело валяться в этом дерьме, зарабатывая копейки. Ну и скучно мне без приключений. Вот выберемся отсюда, купим небольшую квартирку где-нибудь в Марселе или Страсбурге, отдыхать будем на Лазурном берегу, я устроюсь в Интерпол или в полицию, или в журналистику пойду. Разве плохо? Все лучше, чем тут балансировать на грани закона.
- А Даша? Воспоминания юности или нечто большее?
- Я, пожалуй, еще сам не разобрался. Поверишь, всю жизнь думал о ней, потому что более чистого и светлого у меня никогда не было. Я говорил себе, что люблю вовсе не ее, а себя тогдашнего, спроецированного в наших с ней отношениях. Убеждал себя, что совесть мучает за предательство, поэтому воспоминания о ней не отпускают. И казалось - убедил. Не звонил, не искал встреч. Узнавал о ее жизни от знакомых. А вот увидел - и пропал. Все вернулось, как будто нами и не прожита целая жизнь друг без друга.
- А она?
- Трудно сказать. Ей ведь деваться некуда. Вряд ли простит. Я ее два раза предал: первый раз, когда женился, а второй - когда виделись 15 лет назад. Можно было все бросить и остаться с ней. А я делал не жизнь, а карьеру.
- Вах-вах, кацо! Тогда тебе надо ее снова завоевывать. Она того стоит, Илянка сразу определила. Знаешь, как это здорово - жить с любимым человеком. Только тогда жизнь приобретает смысл.
- Ладно, Лех, оставим эту тему. Скоро будем на месте. Надо разведать обстановку, как бы не нарваться на бандюков.
- Не боись, прорвемся. Не в таких переделках бывали.
На месте перестрелки оказалось все спокойно. И «бэха» стояла, и покойнички не сбежали, значит, информацию передать не успели. Это радовало. Виктор посмотрел на убитого Дашей бандита, и ему стало не по себе: чью же жизнь спасала она, пожалуй, все-таки его, явно о своей она тогда не помышляла. Виктор разозлился: о чем он думает в этой ситуации? А все Дашка… Так никогда и не повзрослеет. Может, это его и привлекает? Он психанул, то же еще герой-любовник. Не до того. Все эти мысли не мешали Виктору перетаскивать трупы бандитов в воронку, оставшуюся еще с войны, и прикапывать их осенней листвой, пока Леха возился с бензобаком его машины.
Вечером, после вкусного ужина, приготовленного Иляной вместе с Дашей, Виктор сказал:
- Дашка, тебе надо собираться в дорогу. Завтра ты поедешь в Литву.
- А что, я поеду одна? – поежилась Даша.
- Ты уже взрослая девочка, только постарайся, пожалуйста, выполнить все в точности, что я тебе скажу, тогда есть вероятность, что свидание с приятной компанией Аслана не состоится.
- А ты не можешь со мной поехать?
- Нет. Мне надо делать новые паспорта. Необходимо подготовить пути отхода на Запад, а также деньги переправить за границу. Мне сейчас нельзя засветиться, смотаюсь в Польшу, все подготовлю и вернусь за тобой.
Даша занервничала. Виктор хорошо понимал ее состояние, но успехом всего предприятия рисковать не имело смысла.
- Вик, это же неправедные деньги, представляешь, каким путем они получены!
- А как ты считаешь, как мы сможем замести следы, не имея денег. Предлагаешь вернуть их Аслану на тарелочке с голубой каемочкой? Позволь тебе напомнить, ты сама взяла этот кейс.
- Не нарочно же… Я боюсь. Как я одна?
- Дашунь, я не могу послать с тобой Алексея или Иляну. Пойми, бандиты ищут тебя. Они серьезные люди. Если наших друзей срисуют вместе с тобой, их вычислят. Ты ведь этого не хочешь?
- Нет, конечно! А ты думаешь, они меня найдут? – Даша похолодела от такой перспективы.
- Послушай, у нас из области не так-то трудно проконтролировать пути выезда. Вокзал, аэропорт и погранпереходы. Это мафия, у них везде свои люди. Они знают твою фамилию, знают тебя в лицо. Я не удивлюсь, если твой паспорт засекут на границе, но ты не беспокойся, они не будут тебя хватать, им нужны деньги. Они попытаются проследить, чтобы ты вывела их к «бабкам» и товару. Но этого не случится, я позаботился. Все будет тип-топ, главное, чтобы ты следовала моим указаниям. А теперь слушай и запоминай. Готова?
Даша помолчала, потом дрожащим голосом сказала:
- Я все сделаю, Вик. Мне не хочется больше встречаться с этой «приятной» компанией.
- Ну, вот и молодец! Завтра утром Лех отвезет тебя в Зеленоградск за пять минут до прибытия Клайпедского автобуса. Ты возьмешь билет до Клайпеды, но в Ниде выйдешь. Постарайся улавливать, что вокруг тебя делается и отмечать все, что показалось подозрительным. Ты будешь одна только эту часть пути. В Ниде тебя встретят. Найдешь темную «Ауди» с литовскими номерами, откроешь дверцу со стороны водителя, спросишь: «Это у вас можно снять домик у моря?» Запомнила?
- Ага, а у вас продается славянский шкаф? Но шпион живет выше этажом! – хихикнула Даша.
- Будь серьезней! Запомни, именно такой порядок слов должен быть в пароле. И отзыв: «Ваш муж уже внес задаток». Только после этого садись в машину. Дальше тебя проинструктируют. Возьми одежду, - с этими словами Виктор протянул яркую клетчатую куртку, красный берет и красные полусапожки. – И до встречи. Как только я закончу дела, приеду за вами. – Он притянул к себе Дашу, похлопал по плечу и улыбнулся. – Все будет в порядке. Держись уверенно и думай только о хорошем, малыш. – Даша вздрогнула, так он ее называл тогда, в их прошлой жизни.
- У меня все получится, не совсем же я бестолковая.
Утром, тепло распрощавшись с Иляной, Даша поцеловала Виктора в щеку, села в машину Алексея и опять поехала в неизвестность.
- Алеша, а почему Вах? Почему кацо? Вы на грузина совсем не похожи, - Даша старалась отвлечь себя от мыслей разговором с Алексеем.
- Я родился и вырос в Тбилиси. Мои родители действительно русские. Они попали в Грузию по распределению. Знаете, Даша, я очень люблю Грузию. Тбилиси – замечательный город, но сейчас там не очень-то хорошо русским живется. Даже думать об этом не хочется.
Потом они всю дорогу проговорили о детях, которых Алексей просто обожал. Даша, прощаясь, грустно посмотрела на него и спросила:
- Леша, а как вы познакомились с Виктором?
- Это было в Афгане. Но пусть лучше сам Рябинин расскажет. Жутко вспоминать обо всем. Да и скоро ваш автобус. – Он поцеловал Даше руку. – Удачи, Даша! Я много слышал о вас и очень рад был познакомиться.
- До свидания. Мне тоже было так приятно в последние дни в России общаться с вашей семьей. Поцелуйте Иляну и детей. – Дарья тяжело вздохнула. Жаль, что скорее всего они больше никогда не встретятся, а могли бы дружить семьями. Да только нет у жизни сослагательного наклонения.
Автобус был полупустой. Даша взяла билет и прошла на свободное место. Ничего подозрительного она не заметила. Было еще темно. Она пожалела, что не видно замечательной природы Куршской косы, Куриш-Нерунг – этого удивительного уникального заповедника. А всего-то сто километров узкой полоски песчаных дюн и лесов, полумесяцем изогнувшейся между Кранцем и Мемелем (Зеленоградском и Клайпедой). Да, это просто чудо – узкая полоска песчаной лесистой земли между соленой и пресной водой. Где-то на старом немецком кладбище тут похоронен Франц Эфа, чьим именем названа самая высокая дюна в память о том, сколько сил вложил он в сохранение природы этого замечательного уголка, работая государственным инспектором дюн.
Даша прильнула к окну автобуса, пытаясь различить в сумраке раннего утра очертания пьяного леса. Видно было плохо, но Дарья отчетливо представила, как над кустарником искривились, изогнулись, точно в пляске на шабаше у ведьм темноствольные деревья. Вид у них странный и немного пугающий, нет ни одного ровного, тянущегося к синему небу ствола. Деревья наклонились в одну сторону от моря к суше, а некоторые вовсе припали к земле. Ветки этих деревьев колышутся в этом странном танце, точно пьяные. Говорят, это ветер с моря так изуродовал деревья, пытаясь вырвать их с корнем из песчаной почвы, но они крепко вцепились корнями, не поддаваясь северо-западному ветру, который дует почти всегда на Балтике. Так и зовут этот лес – пьяный. Это излюбленное место обитания европейской косули. Видели они с детьми как-то парочку этих грациозных животных.
Даша вспомнила, как возила своих учеников в музей Национального парка, расположенный недалеко от Зеленоградска чуть в стороне от шоссе, ближе к заливу. Когда-то в этом каменном двухэтажном домике находилась дача первого секретаря обкома КПСС Николая Коновалова, вернее, это был загородный дом приемов руководства местной компартии. А теперь здесь экспозиция, посвященная истории Куршской косы. А потом ездили на орнитологическую станцию, открытую еще в 1901 году, наблюдали, как окольцовывают птиц. Сначала их взвешивали, измеряли, определяли пол, потом записывали в толстый журнал номер колечка, место кольцевания и дату. А после легкое алюминиевое колечко надевалось на лапку очередной птички, запутавшейся в специальном сетном домике.
«Интересно, - подумала Даша, - а какой видели косу Гофман и Томас Манн? Ведь они так любили гулять здесь, среди песчаных дюн?»
Рассвело, когда они подъезжали к Морскому (бывший Пиллокоппен). Скоро граница. Дарью забила нервная дрожь, все воспоминания о прелестях косы улетучились.
Когда автобус подъехал к пограничному переходу, Даша заволновалась еще больше. Хотя для жителей области был пока безвизовый въезд, загранпаспорт не требовался, но документы проверялись тщательно. Вместе с пограничником в автобус вошел милиционер. Даша шестым чувством поняла: по ее душу. Эта уверенность помогла ей не запаниковать, когда милиционер, внимательно изучив ее паспорт, уставился на нее своими блеклыми глазами. «Срисовал», - пронеслось в голове. Она заметила, что к остальным пассажирам мент потерял всякий интерес: брал в руки паспорта и тут же возвращал, даже не взглянув в них толком. У заставы стоял серый джип, который тронулся сразу вслед за автобусом. Он выглядел зловещим монстром. Даша занялась аутотренингом, чтобы не началась истерика. Литовскому пограничнику протянула паспорт чисто на автопилоте.
«Ну, будь что будет!» – подумала Даша, выходя из автобуса в Ниде в серый ноябрьский рассвет.

Глава 8 (окончание)

Ах, Нида, Нида! Замечательный уголок, еще лет 10 назад возила она своих учеников на экскурсию. Ученики ее затихали, когда она рассказывала легенду о трагической любви рыбака Каститиса и богини Юрате: убил грозный морской царь Перкунас рыбака, а Юрате приковал к стене, и слезы ее превратились в солнечный камень. Казалось бы не так и давно, а все уже подзабылось. Даша потопталась на остановке, но никаких машин, кроме поганого джипа она не заметила. Горло свело судорогой, она поняла, что очень хочет пить. Чуть в стороне Даша заметила магазин, нащупала в кармане литы, которые на прощанье дал ей Виктор, и, стараясь не оглядываться на преследователей, побрела к нему. На стоянке около магазина она увидела две «Ауди» с литовскими номерами и усмехнулась, вспомнив про пароль. Дарья прошла в магазин, купила банку пива, сделала хороший глоток и только тогда подошла к одной из машин:
- Это у вас можно снять домик у моря?
Водитель заинтересованно поглядел на нее и ответил, еле произнося русские слова:
- Очень жаль, что у меня нет домика у моря. – И добавил что-то по-литовски. Даша еще глотнула пива и обратилась к водителю другой машины:
- Это у вас можно снять домик у моря?
На этот раз голос с хрипотцой ответил:
- Ваш муж уже внес задаток.
Даша радостно плюхнулась на сиденье и показала на джип:
- Вот, едет за мной с самой границы, - и, запоздало вспомнив об элементарной вежливости, добавила: - Здравствуйте! Я Даша.
- Все понятно. Уже замечено - преследователей трое, будем отрываться. Главное, делай четко, что я скажу. – Водитель показался Даше неприветливым и грубоватым, но выбирать не приходилось.
Какое-то время ехали молча. Даша пыталась разглядывать любимую косу с литовской стороны, чтобы только не думать о хвосте. Джип следовал на расстоянии от их машины, стараясь не привлекать к себе внимания. «Любят же эти мафиози джипы. Конечно, движок мощный. И как только этот водила думает оторваться? Непонятно, - между тем беспокоилась Даша. – Ну и бука, все молчит, даже не поздоровался и имени не назвал. Как вот к нему обращаться?» Казалось, прошла целая вечность. Наконец, Даша услышала:
- Сейчас мы повернем к туалету, там будет стоять машина – темно-вишневый «Рено». Я припаркуюсь рядом. Ты быстро выскочишь и сядешь в «Рено» на заднее сиденье, пригнешься, чтобы тебя не было видно. Нужно успеть, пока джип не повернул за нами. А сейчас снимай куртку и шапку. Все поняла?
- Да, - сказала Даша, послушно стягивая с себя куртку и берет.
- И сидеть тихо, как мышка.
«Ауди» резко повернула. Дарья даже не успела сообразить, как оказалась сидящей в другой машине. Она пригнулась, но все равно пыталась наблюдать за происходящим. Увидела, как подъехал джип и встал поодаль. Потом из туалета вышла женщина, одетая в клетчатую куртку, красный берет и красные полусапожки, и водитель все в той же черной кожаной куртке и кепке. Они сели в «Ауди» и уехали, через пару минут джип тронулся за ними. Даша облегченно вздохнула, но когда дверца со стороны водителя распахнулась, она вздрогнула. За руль села женщина с короткой стрижкой в синем полупальто и протянула Дарье белый пушистый полушубок.
- Здравствуйте! Это мне?
- Иезус, Мария! Опять здоровается. Тебе. Рябинин позаботился. – Только сейчас Даша узнала этот хрипловатый голос и поняла, что водитель все тот же. – Меня зовут Милда. Сейчас мы поплутаем немного, проверим, нет ли больше хвоста, а потом поедем ко мне домой.
Они несколько раз развернулись, так, что Даша уже плохо ориентировалась, в какую сторону они едут, после чего Милда уверенно сказала:
- Хвоста нет, точно. Поедем домой. Надеюсь, эти на джипе проедут до самой Клайпеды, а там наши сумеют оторваться.
Они свернули с шоссе в сторону моря и какое-то время ехали лесной дорогой, пока не уперлись в забор одинокого дома. Милда открыла ворота и въехала во двор. На крыльцо выскочили два белобрысых мальчишки и Вика. Глядя на дочь, Даша только сейчас поняла, как по ней соскучилась. Она вышла из машины, подбежала к дочери, поцеловала. Вика чмокнула ее в щеку и радостно сказала:
- Мама, познакомься, это мои маленькие друзья – Юстас и Алекс. – Даша обалдела от этих имен. Милда, видно, решила так назвать сыновей в память о своей работе в разведке. Лавры Штирлица покоя не давали.
Тем временем, хозяйка поставила машину в гараж и пригласила Дашу в дом, показала комнату, в которой им с Викой предстояло прожить какое-то время. Обстановка поражала скромностью: мебель еще советских времен, обои в мелкий цветочек, ситцевые занавески. На стене висел радиоприемник, похожий на довоенный, как в старых фильмах. На Дашу повеяло детством, стало уютно. Она немного успокоилась. Милда сказала, что где-то через час будет то ли обед, то ли ужин. И Даша решила прогуляться к морю, шум которого был слышен даже в комнате. Она вышла за ворота и по тропинке побрела на этот звук, пытаясь ни о чем не думать.
К вечеру распогодилось. Даша стояла на берегу моря и смотрела на волны. Они не были агрессивны, но и неги в них не чувствовалось - поздняя осень давала себя знать. Солнце еще чуток пригревало, но только самую малость. И все-таки это сочетание моря и солнца немного успокаивало Дашу, позволяло отвлечься от мучивших ее мыслей. Этот призрачный душевный покой нарушал лишь образ Виктора. Она не знала, какие чувства он испытывает к ней, зато, прислушавшись к себе под шепот моря, она отчаянно поняла, что любит его, как и тогда, до последней своей клеточки. Дашка не знала, радоваться ей этому открытию или запрятать опять в самый дальний уголок души. С удивлением она обнаружила, что красный шар солнца подкатился к самому горизонту и вот-вот упадет за него. “Как жизнь - подумала Даша, - не успеешь оглянуться, а она уже проваливается куда-то в тартарары”. Она все смотрела на этот пугающий красный шар, когда поняла, что его нет. И розовое свечение тоже исчезает, а на землю опустились сумерки. Она побрела в сторону дома, но темнота застала ее в лесу. Даша растерялась и как-то разом потеряла ориентир. Стояла напряженная звенящая тишина, резко похолодало. Ей казалось, что она давно должна бы выйти к дому, но вокруг были лишь сосны. Дарья остановилась, пытаясь сориентироваться. Вдруг между деревьев она заметила пляшущий огонек, а потом услышала низкий, с хрипотцой голос Милды: “Дашка, черт тебя дери, куда ты запропастилась?” Она побежала на этот голос.
- Прости, Милда, я слегка заблудилась.
- Иезус, Мария! Заблудиться в трех соснах. Это еще умудриться надо. Да ты вся дрожишь. Что за дурная баба? Мне лично на тебя начхать, да я Рябинину обещала, - сейчас для Дарьи музыкой звучало ворчанье Милды с ее прибалтийским акцентом, она предвкушала тепло ее дома, да и есть вдруг страшно захотелось. - Сейчас лечить тебя буду. И не возражай! Здоровой тебя заполучила, так и вручить должна этому идиоту. Связался с тобой...
Стол был накрыт в небольшой комнате, аппетитно выглядели маленькие пирожки, вкусно пахло копченым угрем. У Даши потекли слюнки, в детстве угорь был любимым лакомством, а теперь – деликатес. Милда разложила по тарелкам дымящуюся картошечку, щедро сдобрила ее маслом, достала стопки, налила в них что-то удивительно ароматное. Даша спросила:
- Что это? Компот?
- Это настойка на травах, лечебная, чтобы не простудилась. Дети уже поели, пока я тебя искала. Играют. Как только друг друга понимают? Мои же ни слова по-русски не знают. Твоя по-литовски не говорит, а им весело. – Милда усмехнулась. – Давай по рюмочке для здоровья. - Даша глотнула настойки и зашлась в кашле. – Ничего, это первая так, потом легче пойдет, на спирту настоена. Кстати, Рябинин уважает. Ты глаза-то не таращь, закусывай давай.
Даша взяла пирожок, положила угря с картошкой, с удовольствием поела.
- Вы так вкусно готовите. Я давно угря не ела.
- Ешь-ешь. У меня его много. Муж сам ловит, сам коптит. И хватит мне «выкать», я, небось, помоложе тебя буду.
После второй рюмки Даша почувствовала, как расслабились все мышцы, и тепло побежало по венам, отпустили и мучившие ее мысли. Женщина уже не казалась ей неприветливой и некрасивой, ее крупные черты и мужиковатые замашки больше не вызывали неприязни, разговор потек сам собой.
- Милда, я так поняла, вы с Виктором работали вместе. А как же сюда занесло?
- Спасибо Горбачеву с Ельциным, такое государство развалили. Я в Риге родилась, а училась в Москве, иняз окончила, была «красавицей, спортсменкой, комсомолкой», предложили работу. Служила в конторе во внешней разведке. Только это никого не волнует: КГБ и все, значит, в нынешней Латвии мне делать нечего. Была пора, когда думала – посадят, а тут Йонас подвернулся, в общем, крест на той жизни поставила и начала все с чистого листа. Выучила литовский, научилась готовить, хозяйство вести, деток родила. С Рябининым чуть было не потерялись. Но я ему позвонила, когда он в Москве в чиновниках ходил. – Милда снова наполнила стопки.
- Ой, я не могу больше, спасибо.
- Да ладно тебе. Пей, это для здоровья. Слушай, а Рябинин знает, что Вика его дочь? – Даша вздрогнула и покачала головой. – Смотри, не скажешь – не простит. Они ведь похожи. Он как ее привез, я сразу поняла. А ты думаешь, на воспоминаниях юности долго отношения могут быть?
- А у нас и нет никаких отношений, он просто мне выпутаться помогает.
- Только мне не заливай, я Рябинина хорошо знаю. Я тебе сейчас кое-что покажу. – Милда встала и твердой походкой вышла из комнаты. Когда она вернулась, Даша увидела у нее в руках журнал – старый «Огонек». – Посмотри внимательно.
Даша взяла журнал и стала разглядывать, с обложки на нее смотрела яркая красавица. Иссиня-черные коротко стриженные волосы оттеняли черные глаза в пол-лица, светлое платьице, обтягивающее идеальную фигуру, подчеркивало смуглую кожу, что придавало девушке особую пикантность.
- Какая красивая! – вырвалось у Даши.
- Почитай, что написано. – Даша послушно перевернула страницу и прочла: «Анна Карольес, чью мать убили в застенках испанские фашисты, встречает делегацию испанских детей, также пострадавших от преступного режима генерала Франко». – Поняла? Это жена Рябинина. Таких красоток поискать. И вообще, у него всегда были самые красивые женщины.
- Милда, пожалуйста, не говори ему про Вику, я потом сама все расскажу. А где сейчас эта Анна?
- В Москве. Он мог бы с ней остаться только ради ребенка, а она не хотела детей. Под предлогом беременности женила его на себе, а сама аборт сделала. Ходит на модные тусовки, меняет мужиков, попадает на страницы желтой прессы. В общем, я тебя предупредила, а там уж сама как знаешь. Все, идем спать.
- Я помогу прибрать, давай посуду помою.
- Не надо мне помощников, сама справлюсь, - проворчала Милда. – Ты лучше детей уговори спать ложиться.
Однако Вика уже уложила мальчишек в их комнате и пела им песенку на литовском языке, чем очень удивила Дашу. Она погладила дочь по густым волосам и увела ее спать. Ночью ей снилась красавица с обложки журнала, которая тянула к ней руки и пыталась задушить. От ужаса Даша проснулась и уже долго не могла уснуть – ее мучили мысли: «Я сама виновата во всем, что с нами случилось тогда, надо было наплевать на все и ехать в Москву. И чего я тогда испугалась? Зато замуж невинной девочкой выходила. А кому это было нужно? Но сейчас я не могу сказать ему о дочери. Расскажу, когда закончится эта гнусная история с бандитами. Господи, он же не поверит, что я сама не так давно узнала об этом. Как же Милда догадалась? А Вике надо знать, кто ее отец? Я ничего сама пока не знаю. Потом подумаю». Дочь сладко сопела рядом, и сердце Даши наполнялось нежностью: «Да, в конце концов Вичка – моя дочь, он 14 лет ее не знал, не любил, не воспитывал. Боюсь, что если он узнает, это только осложнит наши отношения».

ГЛАВА 9

Даша уже безошибочно находила дорогу к хутору. Прошло около двух недель, как она поселилась у Милды. Полоскать свои невеселые мысли она ходила к морю. Дарья никак не могла привыкнуть, что ей не надо готовиться к урокам, проверять диктанты. И вообще в школу ходить не надо. Она скучала по маме и по Светке. Старалась не думать о Юре. Милда была молчалива, только за ужином, после приема своей наливочки, она могла разговориться. В основном ругала власти, политику. Чувствовалось, что не нравится ей жить на этом хуторе. О муже совсем не говорила. А Даша и не хотела лезть ей в душу. Насколько просто она нашла общий язык с Иляной, настолько ей было некомфортно с Милдой. И все-таки между строк их бесед Даша поняла, что Милда всю жизнь любила Виктора. И сейчас любит. А к Даше она относилась критически, зато Вика ей нравилась. Юстас с Алексом в школу еще не ходили, а девчонка умудрилась научить их немного говорить по-русски и рассказывала им стихи и сказки, которых знала бесчисленное множество, и пацаны ходили за ней хвостиками и заворожено слушали. Милда ворчала:
- Йонас вернется – будет недоволен, что сыновья по-русски говорить научились. Он русских не любит. Есть за что. Его деда – «лесного брата» расстреляли. А отец в лагерях сгинул. Мать с голоду померла.
- Милда, а куда дети в школу ходить будут? – Поинтересовалась Даша.
- А зачем им школа? Я научу читать, писать, считать. Морскому делу отец обучит. Подрастут – вместе рыбу ловить будут.
- А если они не захотят тут жить? Как же в городе без образования?
- Кто им позволит в город-то уехать? Отец спрашивать не будет.
- А телевизора почему нет?
- Не смеши, здесь этот ящик не показывает.
- Можно же спутниковую антенну купить…
- Йонас не позволит. Он считает, что это бесовские штучки. Радио есть – и достаточно. Мобильник от мужа прячу. Сама от мира прячусь. – Милда тяжело вздохнула.
- И что, ничего нельзя изменить?
- Сама себе выбрала такую жизнь. Ты знаешь, что такое страх?
- Теперь знаю. Я такого страху натерпелась в бандитском логове…
- Вот и я испугалась – преследований, тюрьмы, нищеты. И обиделась на всех вокруг. Может, знала бы тогда, где Рябинин, попросила, помог бы в Москву перебраться. А я спрятаться решила. От мира, от нормальной жизни. Понимала ведь, на что шла. Извини, не хочу об этом. Мальчишек жалко. Ты вот тоже сейчас круто жизнь меняешь. Каждый сам режиссер своей судьбы – как поставишь пьесу жизни, так она и пойдет. Любишь Рябинина?
- Да. Это единственный мужчина в моей жизни, которого я любила. Он не звонил?
- Он и не будет звонить. Как там определится, так и приедет.
- Ты думаешь, еще этот кошмар не кончился, и аслановские дружки нас где-то стерегут?
- А ты сомневаешься? Ты у них из-под носа миллион баксов увела.
Даша сбилась со счета, сколько дней прожила она на этом странном хуторе. Зарядили дожди. Книги, что она взяла с собой, уже давно прочитала. Помогать по хозяйству Милда ей не давала. Даже Вика поскучнела, и мальчишки стали капризничать. Дня три Даша не выходила из дома, ей казалось, что она медленно сходит с ума. Все чаще перед глазами вставало кровавое пятно на спине убитого ею бандита.
Наконец немного разъяснилось, ночью подморозило, а утро порадовало легким снежком. Ближе к вечеру Даша решила сходить к морю. Оно было серое, но какое-то мирное. Она долго стояла под облюбованной ею сосной, наблюдала за полетом снежинок и думала над словами Милды, что каждый – режиссер своей судьбы. Режиссеры ведь тоже бывают плохими, не всегда ставят правильные пьесы. Талант – это редкость. Она изменила свою привычную пьесу в тот миг, когда взяла в руки этот проклятый кейс. Могла не брать? Конечно. А взяла. И процесс пошел. Срежиссировала, называется.
Задумавшись, Даша не услышала шагов, она только почувствовала сначала запах дорогого мужского одеколона, а потом сильные руки развернули ее, и она уткнулась носом в мягкую дубленку. Слезы потекли сами собой, и Виктор молча вытирал их тыльной стороной ладони. Потом он взял ее за руку и потянул в сторону хутора. Дарья почувствовала облегчение и защищенность. До самого дома он так и не проронил ни слова.
Первое, что бросилось Даше в глаза, как похорошела и помолодела Милда. Куда только делись ее вечные хмурость и ворчливость. Волосы были взбиты в прическу, щеки раскраснелись, и даже губы подкрасила. Она весело хлопотала на кухне, что-то напевая своим хрипловатым голосом. Ужин был просто шикарным. Она улыбнулась и спросила Виктора, как бы вообще Дашу не замечая:
- Рябинин, еще наливочки? – и Дарья поняла, что они уже прикладывались к напитку, пока она лицезрела море. Виктор бодренько ответил:
- К такому ужину у меня кое-что покрепче имеется, - он выставил на стол две бутылки водки. – А это для Дашки, если вкусы не поменялись, то, надеюсь, угодил. А, Даш, любишь еще крымские вина? – Даша кивнула. Только ужинать ей что-то расхотелось.

Глава 9 (продолжение)

Она вяло ковырялась вилкой в разносолах, особо не прислушиваясь к разговору Виктора и Милды. Крымские вина, да, ее любимое – «Черный доктор», правда, пробовала это вино всего три раза. После третьего курса вместо стройотряда ездили они проводниками в беспересадочном вагоне до Симферополя. Они с девчонкой с курса, Настей Забелиной, приехали в столицу Крыма, а оттуда их поменяли украинские студентки, и у них была целая неделя пребывания на этом сказочном полуострове. За рубль тогда можно было найти ночлег в какой-нибудь сараюшке. Сначала они посетили Ялту, Алупку, Алушту, полюбовались на фонтан в Мисхоре, посмотрели Ласточкино гнездо и Воронцовский дворец. От души наплавались в ласковом Черном море и уже с бронзовым загаром на плечах на «ракете» прибыли в Севастополь. Там их пригласил пообедать в ресторане молодой симпатичный офицер, а так как деньги уже растаяли, а есть хотелось, они согласились, впрочем, это Настя настояла. Вот тогда Даша впервые попробовала вино «Черный доктор», ей показалось, что ничего вкуснее она никогда не пила, оно было терпкое и густое. А лейтенантик сказал, что влюбился в нее с первого взгляда, предложил ей выйти за него замуж. И будет у них квартира с видом на море. Чего она тогда испугалась? Сказала, что подумает, а адрес зачем-то дала Настин. Как же его звали? Ах, да, Веня, Вениамин. Он как-то прислал своего друга, ехавшего с оказией в Калининград, с посылочкой ей - крымский виноград и бутылку «Черного доктора». И Настя не растерялась, посылочку-то ей отдала, а сама замуж вышла за этого друга. И живет теперь она в квартире с видом на море в славном городе Севастополе. Кто бы мог подумать тогда, что Крым когда-то станет другим государством. А Венька так и не женился, Настя писала.
Эту историю – про посылочку и Настю - рассказала Дарья Рябинину, когда он ворвался в ее жизнь пятнадцать лет назад. И тогда, в пансионате, ее ждала бутылка «Черного доктора» и крымский виноград. Виктор съездил в аэропорт и договорился с каким-то летчиком симферопольского рейса. И вот снова это вино, обволакивающее, вызывающее воспоминания о тех летних двух днях и двух сумасшедших ночах. Интересно, сейчас как будто самолеты до Симферополя не летают. Где только раздобыл? Даша поблагодарила за шикарный ужин, извинилась и пошла в свою комнату. Она долго еще не могла заснуть.
Утром после завтрака Виктор взял ее за руку и сказал:
- Ну, что, Дарья Даниловна, готова к дальнейшим подвигам?
- А что, опять погони, бандиты намечаются?
- В том-то и дело, хотя границы еще и прозрачные, но нам не удастся перебраться в Польшу из Литвы, придется еще разок вернуться в родную область. Только поедем через Советск. На косе, на границе у меня нет своих людей.
- А если в другую сторону, куда-нибудь в Гродно?
- Милая, ты забыла, без визы в Литву пускают только с нашей пропиской. Нам надо в Польше попасть в один небольшой городишко, Бартошице называется. Знаешь такой?
- Очень даже хорошо, особенно рынок, - Даша усмехнулась.
- Вот даже как? – Виктор, похоже, удивился. – И что учитель русской словесности делала на рынке в Бартошице?
- Представь себе, водкой и сигаретами торговала, рыбными тефтелями в томатном соусе. А еще шинковками, электрогрелками, резиновыми перчатками, конечесалками, замками и прочим скобяным товаром. Специально по городам области ездили, скупали остатки советской промышленности.
- Хоть убей, не представляю тебя на рынке, предлагающую полякам водку.
- Издеваешься, да? А что оставалось делать? Дочку хотелось побаловать, она так о кукле Барби мечтала. Девочка бананов ни разу в жизни не видела. У нас же здесь совершенно пустые прилавки были. Одни рыбные консервы. Да скобяные товары. И водка по талонам. А там печенье всякое вкусное, конфетки разные. И одежда детская. Да и взрослая.
- Прости, Дашка, я такой жизни не знаю.
- Видимо, жили мы с тобой в стране одной, а в государствах разных. В Москве и всегда-то в магазинах было небедно, а ты, туда, наверное, никогда и не ходил – у вас и так все было.
- Ладно, Дашунь, оставим эту скользкую тему. Нам с тобой о другом теперь думать надо. В Советске наверняка люди Аслана дежурят, нам их необходимо вычислить, у меня на таможне там есть свой человечек, я ему знак подам, он их задержит. Свернем с трассы, переждем.
- Опять к кому-нибудь из твоих друзей на голову свалимся?
- На сей раз нет, опасно. В мотеле одном неприметном заночуем, потом область быстренько проскочим. В Багратионовске они нас снова срисуют. Вот тут-то и начнется самое интересное, главное, нам до Бартошице добраться. Там нам помогут, я договорился. Все инструкции, все до последнего движения я тебе потом расскажу. А пока собирайтесь, до ночи надо литовскую границу проскочить, пока мой человечек дежурит.
- А мы вместе на твоей машине поедем?
- До Таураге. Там сядете с Викой на рейсовый автобус до Советска, я буду рядом. Прорвемся.
- А что мне Вичке сказать?
- Правду, милая, правду.

Глава 9 (продолжение)
- Я не знаю, как такое можно рассказать.
- Хочешь, я с ней поговорю, пока ты собираешься? Там Милда нам в дорогу еды даст, не отказывайся. Времени у нас не будет по кафешкам ходить, в дороге перекусим. – Даша поскучнела. – Встряхнись! Что голову повесила? Чуть-чуть осталось, и будет у нас совсем другая жизнь. Наконец-то в Париже вместе побываем. Ты ведь этого хотела?
- Но не таким же образом. Все как-то в моей жизни кувырком пошло. Права Милда, что человек сам режиссер своей судьбы.
- Брось, режиссирует что-то свыше, случай, например. Случай свел нас с тобой за одной партой. Я ведь тебя до этого не замечал, так мог бы и не узнать. А ты бы тоже не подошла.
- Конечно, не подошла бы сама, ты же с Иркой ходил. Куда мне до нее было!
- Вот видишь. И в стройотряде тогда Анна случайно оказалась.
- Ну, хорошо, случай, оказалась я не в то время не в том месте, и надо было мимо пройти, а я-то остановилась. И кейс этот дурацкий зачем-то взяла…
- Дашка, никогда не жалей ни о чем. Тебе предоставляется возможность вторую половину жизни быть другим человеком. Будешь моей женой?
- Это что, предложение ты мне делаешь, что ли?
- В какой-то мере да. Нам ведь жить придется под одной крышей и под одной фамилией.
- Это же не по-настоящему.
- Почему? Формальности не обязательны.
- Да, здорово, жених женат, невеста замужем.
- Забудь ты об этом. Говорю же – у нас будет совсем другая жизнь. Ладно, позови Вику, девочка тоже должна знать, что происходит, чтобы начеку была. На сборы даю тебе сорок пять минут.
Собирать особенно было нечего. Милда дала ей пакет с продуктами. Мальчишки плакали навзрыд, когда Вика прощалась с ними, у девочки тоже слезы текли, и даже у Даши комок встал в горле, жалко было пацанов, которым уготована такая странная жизнь. Милда сухо попрощалась с ней, зато от Виктора взгляд оторвать не могла, и Даше показалось, что она украдкой стряхнула слезу, подумалось: «Как же эта женщина его любит!»
За окнами машины мелькала коса, все знакомые места. Вот и паром, а там Клайпеда. Зачем бандитам ждать их на границе, если тут подкараулить гораздо проще? Ах, да, бандиты же не знают, что она осталась на косе.
- Интересно, как твоим друзьям удалось оторваться от преследователей, ведь паром ходит по расписанию? – Это были первые слова, произнесенные Дашей за всю дорогу.
- Эти люди – профессионалы. Кроме парома на тот берег можно перебраться и на барже, там все было просчитано. Преследователи видели машину, а догнать не могли. Думаю, они все погранпереходы перекрыли и уверены, что ты из Литвы не выезжала.
- Ты поговорил с Викой? – спросила Даша, глядя на спящую дочь.
- Да. Она мыслит намного рациональнее, чем ты. У нас полное взаимопонимание.
- Хоть это радует.
В Клайпеде они не задерживались. Когда-то Даша любила этот город, ездили они сюда за мясом во времена пустых прилавков в магазинах Калининграда. А когда ее муж ходил в море, приезжала она к нему на пароход, они забредали в уютные ресторанчики, и Даша не переставала удивляться, насколько тут преобладала западная культура.
До 1923 г. Клайпеда принадлежала Германии и называлась Мемелем, что отразилось на архитектурном облике этой балтийской жемчужины. Город, как и Кенигсберг, сильно пострадал во время Второй мировой войны. До наших дней дошли остатки форта на Куршской косе и замка в старом городе. А еще сохранились кварталы каменных складов, старейшие из которых относятся к XVIII веку, а также здания магистрата и театра. Сейчас бы сходить с дочкой в Морской музей, Музей часов и Музей кузнечных дел, которые по-своему уникальны. Погулять бы втроем по тихим улочкам, отведать литовских национальных блюд и местного пива, а она уносится навстречу опасности.
Клайпеда осталась позади. До Таураге они доехали довольно-таки быстро.
- Была в Таураге? – спросил Виктор, как будто они собирались совершить экскурсию по этому литовскому городку.
- Все, что рядом с границей, я посетила, – отстраненно ответила Даша.
- Подъезжаем к автовокзалу, скоро будет автобус до Советска. Слушайте внимательно, девочки. Я разведаю, что там и как. Я планирую, что мы оторвемся от преследователей на границе. Но это – не факт. Паролем для вас будет имя Милда. Если кто-то произнесет это, смело можете ему доверять. Все понятно?
- Нет, не все. Мы должны выйти из автобуса на границе?
- Даш, на нашей территории все выходят из автобуса и проходят погранконтроль.
- Так, значит, там нас и срисуют?
- Скорее всего. Вот и будем отрываться. Главное, спокойствие. Вика, ты как?
- Здорово! – откликнулась дочь.
- Вот и ладненько. Не дрейфь, Агапова, я же рядом буду и не допущу, чтобы ты снова повидалась с Асланом.
И вот опять автобус. От Таураге до границы доехали как-то незаметно. На литовской территории Даша не увидела ничего подозрительного. Мандраж забил ее, когда они ехали по мосту королевы Луизы, чтобы хоть немного успокоиться, она стала рассказывать дочери историю этого красивого сооружения.
- Вика, обрати внимание, где мы едем. Это мост Королевы Луизы, он являлся одним из символов города Тильзита, теперь Советска. На момент открытия это было уникальное инженерное и архитектурное сооружение, имевшее большое значение как для города, так и для всего Мемельского края. Была создана транспортная развязка, давшая новый импульс торговле, транспорту и судоходству в акватории реки Неман.
- Мам, ну, что ты, как будто урок в школе ведешь?
- Мне же хочется, чтобы ты знала. Тебе неинтересно?
- Интересно. Давай дальше.
- Главным украшением южного портала моста являлся бронзовый рельеф королевы Луизы. Под ним простыми черными буквами было написано: KONIGIN LUISE BRUCKE. На противоположном берегу располагался еще один портал, в центре его красовался герб Восточной Пруссии. В 1914 году, во время первой мировой войны, обербургомистр Тильзита Поль не позволил выполнить приказ о взрыве моста, поступивший из Кенигсберга. А капитан Флетхер не дал этого сделать отступающим русским войскам. Обербургомистр Поль стал Почетным гражданином Тильзита, а именем капитана Флетхера назвали площадь перед мостом. Однако в октябре 1944 года мост был взорван инженерными войсками вермахта. После этого он, конечно же, несколько потерял в привлекательности, но не в притягательности. Уцелел южный портал - своеобразная визитная карточка моста, его "лицо".
- А где барельеф Луизы?
- Тут не обошлось без изменений в советском стиле: барельеф Луизы исчез, а на его место водрузили герб СССР. Была изменена и дата на портале: 1907 - год открытия - был переправлен на 1947 - дату, когда мост восстановили после взрыва. Само сооружение поначалу было деревянным, а с 1965 года стало железобетонным. Но мост по-прежнему остается символом города! Красивый, правда?
- Мам, ты так интересно все рассказываешь, только у тебя голос дрожит. – Вика взяла мать за руку. - А ты не бойся, мамочка, Виктор нас в обиду не даст.
- А почему ты его так называешь?
- Он сам сказал, когда я не знала, как к нему обратиться.
- А еще, Вика, знаешь, именно здесь был подписан Тильзитский мир. Ты проходила по истории?
- Да, я знаю, что перед подписанием мирного договора, два великих императора встретились здесь на середине реки на плоту. Интересно, где это место?
- К сожалению, флажком не обозначили.
И тут Даша увидела черный джип. Он стоял за зоной погранконтроля. Сейчас они выйдут из автобуса, и бандиты их засекут. Что потом? Погоня, перестрелка? Нет, она больше этого не вынесет, ведь теперь с ней рядом дочка. В эту минуту из джипа вышел на перекур сам майор Завгаев. Дашу затрясло.
- Мам, тебе плохо?
- Видишь тот джип и дядьку рядом? Это как раз то, чего я боюсь.
- А ты не бойся, мне и то не страшно, - как-то по-взрослому сказала девочка.
Пассажиров пригласили выйти из автобуса. Даша в одной руке зажала документы, другой крепко ухватила за руку Вику. Вот ей поставили штамп в паспорте. Из джипа вышел Жирный, бандиты смотрели в их сторону. «Заметили», - подумала Даша. К ней подошел служащий таможни и проговорил: «Пройдемте со мной».
- Куда вы нас ведете?
- Тише, тише, - сказал таможенник,- от Милды привет.
И Даша, ни на минуту не отпуская руку дочери, поплелась за таможенником.

Глава 9 (окончание)
Они прошли здание погранконтроля, вышли на другую сторону, сопровождающий открыл неказистую дверь, что-то типа служебного выхода, и сказал:
- Сейчас быстренько к машине, здесь можно ставить только служебные. Я вас вывезу из погранзоны. Доедем до автовокзала, там пересядете в автомобиль Рябинина. Вы уже заметили, где опасность?
- Да, - весело сказала Вика, - вон черный джип стоит сразу за ограждением. Дядька усатый курит, а еще рядом лысый толстяк в дубленке с ноги на ногу прыгает.
- Тогда пригнитесь, чтобы эти дядьки страшные вас не увидели. Проскочим. Они не сразу поймут, что вас нет в автобусе.
- Когда двери в автобусе закроются, поймут. И пустятся в погоню. А тут дорога одна.
- Сейчас мы быстренько до автовокзала доедем. А автобус немного задержат. Мы успеем.
Даша дрожала, сидя на полу в чужой машине. У нее зверски разболелась голова – трудно было слышать любые звуки. Сейчас бы лечь под теплое одеяло, укрыться с головой и не думать ни о чем – ни о бандитах с их маниакальным желанием поймать ее и вытрясти содержимое этого чертова кейса, ни о Рябинине с его дурацким предложением стать его женой по подложным документам, ни о своей жизни, которую то ли она режиссировала, то ли случай. Так она чуть было не задремала, но вскоре Вика затрясла ее за плечо и прошептала: «Мама, мама, мы приехали!» Даша встряхнулась, каждое движение отдавалось сумасшедшей болью. Она на ватных ногах выкарабкалась из машины и натолкнулась на Виктора, который ее буквально затолкал в свой автомобиль, где уже сидела Вика, когда только успела. Краем глаза Даша увидела, как Рябинин сунул таможеннику баксы.
- Ну, девчонки, держитесь! Сейчас главное с трассы соскочить, думаю, десяти минут нам хватит. – И машина резко тронулась с места.
- А что потом? – Даша еле языком ворочала.
- Малыш, что с тобой? Тебе плохо?
- Очень голова болит. И есть хочется. И ребенок голодный.
- Потерпите, девчонки. Сейчас с трассы съедем, попетляем немного, а потом и отдохнем, и Милдины гостинцы поедим. Там на берегу Немана есть маленький мотель, вернее, гостевой дом с сауной. Перекусим, попаримся. Чуток коньячку глотнешь – головная боль и пройдет.
- Как же у тебя все просто, Рябинин!
- А ты, Агапова, вечно все усложняешь.
- Клево! – констатировала Вика.

ГЛАВА 10.
Даша опять плохо ориентировалась, куда ехал Рябинин, а, впрочем, ей уже было все равно, хотелось элементарно вытянуть ноги. Вичка уснула на заднем сиденье и тихо, уютно посапывала. Казалось, они уже проколесили пол-области, когда по узкой проселочной дороге подъехали к небольшому домику. Даша вышла из машины, потянулась, потопала занемевшими ногами. Она подошла ближе к реке, каково же было ее удивление, когда глаза наткнулись на знакомые очертания моста Королевы Луизы…
- Вик, я думала, что мы уже у польской границы, а, оказывается, еще и от литовской не отъехали.
- Да, попетляли немного, зато я сейчас уверен, что мы оторвались от твоих «друзей». Я же тебе говорил, что гостевой домик около Немана расположен. Географию родного края не помнишь? – у Рябинина еще были силы усмехаться. – Ладно, Агапова, буди дочь, а я пойду за ключами. Смотри, темнеет уже, а у меня ни в одном глазу…
Даша вздохнула и направилась к машине. Вика с трудом разлепила глаза:
- Мама, где мы?
- Сейчас зайдем в гостевой домик. Виктор за ключами пошел. Перекусим – и спать. – Вика вышла из машины.
- Ой, мам, так вот же мост!
- Да, он самый, я так поняла, мы где-то между Советском и Неманом.
- Какая же ты, мамочка, молодец, что у бандитов кейс увела! А то завтра бы в школу! А тут так все интересно! – глаза дочери просто светились счастьем.
- Вика, это не игра. А про школу лучше мне не напоминай. Кто сейчас русский ведет? Как там мой класс? Все на ушах, наверное, стоят – Дарья Даниловна пропала вместе с дочкой. – Появился Виктор и протянул ей ключи.
У Даши сложилось впечатление, что в этом гостевом домике никого нет, кроме них. Виктор был на удивление бодр:
- Я там пакет с продуктами в свою комнату принес. Ты в сауну пойдешь? – Дарья отрицательно покачала головой. – Тогда накрой на стол, пожалуйста. Можете перекусывать, меня не ждите. Ваша комната рядом. Коньячка рюмочку выпей обязательно, спать крепче будешь, и голова пройдет.
- Есть, товарищ командир, все указания выполним. Только ты побыстрей, мне страшновато как-то.
- Отставить разговорчики!
Даша ворочалась на кровати и думала, что же за отношения с Виктором у них складываются. К ужину они его не дождались и ушли спать в свою комнату. Он даже не поцеловал ее ни разу. «Как глупо, о чем я думаю. Стоило оторваться от бандитов, - и расслабилась. Поцелуев захотелось. Ну не идиотка! Рябинин просто мне помогает. И прав, какая может быть любовь! Пятнадцать лет не виделись, сейчас ему думать надо, как в лапы Аслана не попасть, а я о поцелуях…Это все коньяк, не иначе», - с этими мыслями Даша и заснула.
Утром, выглянув в окно, Дарья не сразу поняла, что не так. А просто шел снег, и все уже было белым-бело. Вот она, жизнь с чистого листа, никаких следов. Постучал Рябинин, они быстро собрались, позавтракали остатками угощения Милды и поехали в сторону польской границы.
Дашу привела в ужас очередь из легковушек, желающих пересечь границу. Виктор поставил машину в отстойник и ушел, велев им оставаться на месте. Не было его часа полтора, все это время Дарья находилась в какой-то прострации. Вика рассказывала ей веселые истории из школьной жизни, явно пытаясь взбодрить, но ничего не помогало. Наконец пришел Рябинин с какой-то бумагой. Они доехали до шлагбаума по свободной полосе, Виктор показал погранцу бумагу, и они оказались в очереди первыми. Когда они вышли из машины, чтобы пройти погранконтроль, Даша вздрогнула, мелькнуло знакомое лицо. Как только они сели в машину после таможенного досмотра, словно из-под земли возник зловещий черный джип, который последовал за ними.
- Рябинин, я больше не могу. Опять они. Это будет вечно? Снова гонки?
- Потерпи немного, Агапова. Мы должны отвадить их от поисков тебя вместе с кейсом. Главное, выполняй все мои указания. Чего дрожишь? Или думаешь, что они в нас стрелять будут прямо на границе?
- Но мы же отъедем. И что дальше?
- Я что, зря готовил пути отхода, пока вы у Милды отдыхали. Недооцениваешь ты меня, Дашка. Видишь, на той стороне машина полицейская стоит. Они нас до Бартошиц проводят.
- А дальше?
- Вот дальше и начнется самое интересное. Помнишь, там по дороге сквер есть, как бы в низине, через него можно к рынку выйти?
- Да, помню. Но ведь это такое открытое место.
- Вот перед этим местом их отвлекут ненадолго, а вы выскочите из машины прямо в кафе, там стекла тонированные, но вы будете все видеть и ждать меня или другого человека, который скажет пароль. Попьете кофейку с пирожными, вот, возьми, – Виктор протянул злотые. - И что бы ты ни увидела, не паникуй. Просто сиди и жди. И никакой самодеятельности. Вика, а ты следи, чтобы мама эмоции сдерживала.
- И что потом?
- А потом увидим Париж. Смотри, уже и Польша. Сейчас последние формальности, и погнали! – Даша не могла оторвать глаз от черного джипа.
Вот и польская территория. Машина набирала скорость, джип следовал за ними как привязанный. Но тут тронулся и полицейский автомобиль. Дарья старалась быть отстраненной, как будто все это происходило не с ней. Она больше не смотрела на джип. Вика тоже притихла. Молчал и Виктор. Мимо проплывали ухоженные польские домики. Снег, выпавший утром, растаял. Когда Даша увидела знакомый указатель, сердце ее упало в пятки. Бартошице. Что-то сейчас будет?