клуб ТРЕХРОГАЯ ЛУНА

Послеобеденное летнее солнце разбросало на дорожке сквера затейливое полупрозрачное кружево. Пробираясь сквозь листву каштанов, ясно-видимые жёлтые лучи выткали узор. Я смотрю на переплетение теней и не могу оторваться. Что хочет сказать это незнакомое южное солнце? Не зря же оно разрисовало всё доступное пространство. Каштаны стоят пронизанные светом, словно подчёркивая проявившуюся зримость стараний светила докричаться до обитателей сквера. А праздная публика не желает замечать разговора звезды, столь близкой, что за звезду и не принимаемой. Хотя нет. Один собеседник у звезды есть.

Маруся выбралась из песочницы, где старательно лепила только ей понятные фигурки, отправилась под каштан и подставила лучику ладошку. Попробовала зажать солнечный свет в кулачок.

Я вижу на её лице поступившее удивление, потом озадаченность, вижу, как расплывается в улыбке её ставшая хитрой мордочка, и слышу:

- Бабушка, солнышко не хочет сидеть в темноте! Смотри скорее, ему там неинтересно!

Удивительный мир – моя Маруся.

Мы с ней приехали в этот город, сидим в кафе и наслаждаемся разнообразием южных красот. Вернее, это я сижу за столиком летнего кафе под каштанами, а Маруся постигает дивные тайны детской игровой площадки. Марусе пять. Мир огромен для неё и в то же время уютен, познаваем и добр. Он как будто несёт её на своих ладонях, подставляя взгляду самые интересные стороны. Совсем недавно он скрипел снегом под её маленькими валеночками, напевая песенки, а тут играет в прятки солнечным светом.

Мы с Марусей пришли на свидание. Время на чашку кофе и пару сигарет у меня ещё есть, и моя девочка вполне успеет разобраться хорошо ли лучику в её кулачке. А свидание у нас сегодня с тобой. Я хочу показать Марусе тебя. Не тебе Марусю, а как раз наоборот: тебя Марусе. Я хочу, чтобы её руки коснулись тебя. Я хочу, чтобы она заглянула в твои похожие на переспелые вишни глаза. Я хочу, чтобы она почувствовала тепло любви, исходящее от мужчины. Незнакомого, но в любой момент каким-то волшебным образом способного стать близким. Я хочу, чтобы она окунулась в твоё пространство, в твою вселенную и запомнила на всю жизнь, сколь много может дарить мужчина всего лишь своим прикосновением, позволением, доброй волей быть рядом.

Я знаю, что моя девочка всё почувствует. Я хочу сделать для неё то, что не смогла сделать для меня моя бабушка.


НАСТОЯЩЕЕ


…Ночь, дождь, желтые клёны, подсвеченные окнами операционных второго этажа здания напротив. Я стою у раскрытого окна. Быстро сгорает сигарета, я прикуриваю вторую. Мне не хочется уходить, возвращаться на жёсткую койку больничной палаты. Маруси и в помине ещё нет. Есть осень, есть только что пережитая вторая операция и есть желание жить дальше. Желание появившееся буквально несколько минут назад, поднявшее меня и заставившее смотреть в будущее.

«Сделай для своей внучки то, что ты хотела бы, чтобы сделала для тебя твоя бабушка». Это строчка одного из твоих писем, написанная до всего этого кошмара пережитого нынче мной. «Какая внучка? – подумала я тогда, - я всегда предполагала только внука». Я представляла каким он будет, какой буду я рядом с ним… И вот сейчас, среди притихшей городской больницы: …для внучки, то что не смогла моя бабушка для меня. Даже вопрос не возник: что она не смогла? Я знаю, что она не сумела, и это знание выдернуло меня к осеннему окну, заставило смотреть на холодный ночной мир, чувствовать его, жить в нём и знать своё будущее.


ПРОШЛОЕ


...Письма. Они всегда, сколько я помню себя, приходили бабушке. Казалось из другого мира, из другой жизни, из той, что была без меня, а потом и со мной. Иногда в конвертах были открытки, и тогда я могла прочитать: «Здравствуй, Сашенька…». Она всегда для него была – Сашенька, это знала даже я. А он? Он был – Павлом. Он был другом её старшего брата. Писал ей, когда она была замужем. Писал, когда мужа арестовали и расстреляли. Писал, когда она была в ссылке и когда перестала быть женой врага народа… Он всегда писал. Она так и не решилась выйти замуж второй раз. Она так никому и никогда не показала Павла. Никто из нас так и не узнал, какие руки у человека умеющего любить, какие у него глаза, как можно чувствовать себя рядом с ним. Мир полный любви остался в стороне. Бутон вселенной нежности так и не распустился. Наверно, Сашенька сохранила его для себя, берегла, как единственное, что давало ей возможность чувствовать себя – Сашенькой.

*

...Я стою у раскрытого окна. Ночь. Жёлтые клёны, подсвеченные окнами операционных. И у меня есть то, что я хочу сделать для моей будущей внучки.