Р А З О Б Л А Ч Е Н И Е

Колобов не понял, от чего проснулся: то ли от мучившей его жажды, то ли от телефонного звонка. Он даже не мог разобраться, какое в данный момент время суток. Трубку брать не хотелось, но по многолетней привычке оперативника рука сама потянулась к телефону. Нестерпимо болела голова. Лишь услышав в трубке такой знакомый и родной голос, Колобов забыл обо всех неудобствах.
- Глеб, мне очень нужна твоя помощь. Ты извини, что звоню в такое время, - Колобов посмотрел на часы: было около десяти вечера. - Мне с почтой попала дискета, в ней такой компромат на одного высокопоставленного чиновника. Есть доказательства того, что бюджетные деньги использовались далеко не по назначению. Думаю, это будет бомба, если опубликовать. Но мне обязательно надо с тобой посоветоваться прежде, чем я начну писать статью. Ты сможешь сейчас подъехать?
- Ты же знаешь, Таня, я не могу тебе отказать, - Колобов слышал, какое возбуждение было в голосе Татьяны.
- Представляешь, сегодня уже собралась уходить, а тут почту принесли. Я дискету вставила, сразу поняла, что это что-то неординарное, быстренько скопировала в рабочий компьютер, а дискету домой забрала, и вот уже три часа сижу, разбираюсь.
- Еще кому-нибудь звонила?
- Ну, Вичке, конечно.
- Я буду где-то минут через сорок. Надо себя в порядок привести. - Колобов подумал, что придется ловить такси, так как за руль с таким перегаром не сядешь.
Первым делом он пошел в душ, потом принялся за бритье. И все время думал о Тане. Пожалуй, она была единственной женщиной, которую он любил. Давно и мучительно, еще с институтских времен. Тогда получилась некрасивая история: как-то на студенческой вечеринке он вырубился, а когда очнулся, рядом с ним в постели лежала обнаженная девчонка, кажется, ее звали Анфиса, он тоже был в чем мама родила, а на них смотрела Татьяна. Было бессмысленно даже оправдываться. Через месяц после этого она вышла замуж за его друга Веньку, потом у них родился сын, и целых двадцать пять лет Колобов имел статус друга их семьи.
Глядя в зеркало на свое небритое, опухшее лицо, он думал, что Татьяна всегда хотела быть журналисткой, но тогда в университете такого факультета не было, и она поступила на юридический. Всю жизнь после окончания работала в паспортном столе, ненавидя свою работу. А потом вдруг рассталась с мужем и ушла работать в газету, занималась с письмами читателей. Сын вырос, женился, уехал жить в другой город. Венька перебрался к своей матери. И Татьяна жила, как хотела. А отношения с Колобовым были у нее странными. Но он всегда несся по любому ее зову.
Вот и сейчас, несмотря на дурное самочувствие, он торопился к ней. Где-то полгода назад его уволили из органов, налицо была явная подстава - наверняка перешел кому-то дорогу. Теперь он занимался частным сыском: то следил за гулящим мужем, то за женой, или искал скрывающихся должников. Тоска страшная, но денег хватало, поболе, чем на государственной службе.
Дом, в котором жила Татьяна, считался элитным, квартиру получал еще ее отец - генерал МВД. Колобов быстро набрал цифры кода и на одном дыхании поднялся на третий этаж, нажал кнопку звонка, подождал, еще раз позвонил - все безрезультатно. Вдруг заметил, что дверь приоткрыта. "Может, к соседке зачем-то выскочила..." - успокаивал себя Колобов, но на душе скребли кошки. Он открыл дверь и вошел в квартиру. В комнате был вечный кавардак: на неумение поддерживать порядок в доме всегда жаловался Венька, постоянно они с Татьяной ссорились из-за этого. Колобов зашел на кухню, там на плите разрывался чайник, он выключил газ и заглянул в спальню. Кровать не была примята. Когда Глеб открыл дверь кабинета, ему стало плохо. Татьяна лежала на полу в неестественной позе. Мозг оперативника сработал: "Тело", только о ней, как о теле, думать не хотелось. Колобов пощупал пульс, сомнений не оставалось. Она была еще теплая, но неживая. Крови было немного. Удар нанесли сзади по голове тупым тяжелым предметом, но ничего подходящего на роль орудия убийства Глеб не увидел. Колобов поднял трубку телефона и набрал 02.
Мелкими звездочками светился экран компьютера. Колобов нажал Enter, заставка вопрошала: "Ну, где же ты? Вернись, я все прощу". Дискеты в дисководе не было, Глеб покопался в компьютере, похоже, всю информацию тщательно стерли. В это время Колобов услышал вой милицейской сирены. Не хватало только, чтобы его застали на месте преступления, надо было сматываться. Колобов кинул последний взгляд на Татьяну, прощаясь, но еще не до конца осознав утрату. Ему показалось, что на ее лице застыло выражение удивления. Глеб быстро смахнул с клавиатуры отпечатки пальцев и выскочил из квартиры. Он услышал, как загудел лифт, когда поднялся по лестнице двумя этажами выше. Поняв, что опергруппа зашла в квартиру, стремглав выскочил из подъезда. Колобов твердо пообещал себе найти убийцу Татьяны.
Он шел к Вике, задушевной подруге Татьяны еще со школьных времен, даже не представляя, как сказать ей об утрате. Шагал чисто механически, в уме пытаясь анализировать факты.
Вика открыла дверь в халате, с маской из клубники на лице, ойкнула и метнулась в ванную. Колобов терпеливо ждал, когда она приведет себя в порядок.
- Глеб, что-то случилось? Уж полночь близится...
- Не знаю, как и сказать. Татьяну убили, - на одном дыхании выпалил Глеб, и когда он вслух произнес эти слова, ему стало нестерпимо больно.
- Что ты несешь? Ты пьян? - возмущенно говорила Вика, не желая понимать смысл страшных слов.
Колобов, сбиваясь, описал все, что увидел в квартире Татьяны, его трясло. Вика плакала. Дрожащими руками она достала бутылку коньяка и плеснула в бокалы. Немного успокоившись, Колобов стал рассуждать. На первый взгляд убили Татьяну из-за дискеты. Но кто так быстро мог вычислить, что к ней попала такая информация? И потом обычно большие люди сами на рожон не лезут, но убийство явно совершили не профессионалы - почерк не тот. На ограбление тоже не тянет: ничего не взломано, похоже, что Татьяна сама впустила убийцу, не опасаясь этого человека. - Вика, как ты думаешь, она кому-нибудь еще звонила, говорила о дискете?
- Не знаю. Помнишь, у нее есть двоюродный племянник-наркоман, может, все просто совпало? Он пришел просить денег, она не дала, вот он и...
- Не исключено. Но зачем тогда стирать файлы? Надо бы посмотреть, что было на дискете. Она сказала, что скопировала информацию на рабочий компьютер. Можешь устроить прямо сейчас?
- Пошли в редакцию. У нее нет своего компьютера, она пользуется моим, вот об этом знают только свои сотрудники. Если информация и там стерта, значит, это кто-то из редакции. Веньке, наверное, уже сообщили? Последнее время у них были очень напряженные отношения, он себе этого никогда не простит.
- А не знаешь, из-за чего они расстались? Ведь вот-вот должна была быть серебряная свадьба? Опять же внука ждали.
- Я толком и не поняла, пришла к ней какая-то женщина, тяжело больная. Повиниться ей надо было из-за давней истории. Что конкретно, не знаю, но после этого Танюху как подменили, говорила, что всю жизнь прожила с подлецом, больше не желает. Имя вот этой женщины никак не вспомню: красивое русское имя, сейчас редкое, не помню. Я ей говорила, что все перемелется, ну чего старое вспоминать, правда? А она уперлась, документы на развод подала. Вот ведь как судьба повернула, - Вика заплакала навзрыд.
На кладбище Колобов присутствовал как бы со стороны. Он смотрел на Веньку, со слезами на глазах говорящего речь о боли утраты, на его сына Ивана, который говорить не мог, потому что давился рыданиями, на невестку, отрешенно глядящую куда-то поверх голов, упорно отводящую взгляд от гроба, таким образом, как будто оберегая своего будущего ребенка от горя. Как в кино перед взглядом Колобова мелькали лица сотрудников редакции и паспортного стола, соседей, однокурсников, родственников, каких-то вовсе не ведомых ему людей. Он остановил взгляд на изможденной женщине, смутно показавшейся ему знакомой. Что-то вдруг зацепило его в речи Веньки, и в голове закрутились мысли, пока разрозненные, как кирпичики. Глеб бросил в могилу три горсти земли, помянул Татьяну и подошел к заинтересовавшей его женщине. Их разговор был недолгим, но то, что она сказала, перевернуло всю его душу.
На поминках в Татьяниной квартире Колобов был недолго, утешая себя где-то услышанной фразой: "Любимые не умирают - лишь рядом быть перестают". Дома он сел за компьютер и стал систематизировать свои мысли, из отдельных кирпичиков создавая цельную картину. И когда все сложилось, Глеб поймал себя на мысли, что его просто захлестывает ярость, ему хотелось прямо сейчас пойти и задушить убийцу. С трудом успокоившись, он решил написать заявление в прокуратуру, подробно изложив свои умозаключения.
Утром Колобов пришел к дому Татьяны. Вика уже ждала у подъезда. Она ни о чем не спрашивала, понимая, что сейчас он ничего не скажет. Дверь открыл Иван, в прихожую выбежал Венька, засуетился, предлагая гостям коньяк и кофе.
- Я ведь вычислил убийцу, - тихо сказал Глеб. - Хотел придушить его своими руками, но потом решил, что теперь мне есть, для кого жить, о ком заботиться, думаю, Татьяна бы одобрила мое решение.
Все молча уставились на Колобова. Первый не выдержал Венька:
- Не тяни, выкладывай все, что знаешь. Я его сам задушу.
- Убийцу Татьяна сама впустила, значит, хорошо его знала, сразу отпадает версия о киллере, да и способ убийства далеко не профессиональный. Дискета была подброшена, чтобы создать мотив. Да только на той дискете не было ничего сенсационного: материалы дела, которое давно разрабатывается в прокуратуре, Татьяна этого знать не могла, так как история эта до окончания следствия не разглашалась, однако тот высокопоставленный чиновник уже был на допросе. Он понимает, что от суда ему не уйти. Зачем же ему отягчать свою участь убийством? Преступник знал, что у Тани на работе нет своего компьютера и логично решил, что она заберет дискету домой. Однако в редакции она пользовалась Вичкиной машиной, что было неизвестно убийце. И хотя преступник тщательно стер все файлы, нам удалось просмотреть материал, так как Таня все же переписала информацию. Убийца хорошо знал привычки своей жертвы, он был уверен, что всплывет злосчастная дискета, ведь Таня не могла не позвонить своим друзьям, и тогда обозначится мотив, который уведет следствие в сторону.
- Так и было, - сказала Вика, - первым делом мы решили узнать, что за информация на дискете.
- Некоторое время назад к Татьяне пришла тяжело больная Анфиса, из-за которой в юности мы расстались, и решила повиниться в грехах молодости. Она рассказала, как они с Венькой подсыпали мне снотворное в вино и подстроили все так, будто бы я изменил Тане. Простить измены она не могла и вышла замуж за Веньку, так как ждала ребенка. Дело, конечно, давнее, но Татьяна поняла, что муж ее подлец, и подала документы на развод. Это для тебя, Веня, было крахом, ведь у тебя нет ничего своего, все принадлежало жене: квартира, машина, дача... А это означало, что жизнь надо начинать с нуля, но нет ни времени, ни сил. И ты, Веня, нашел жуткий выход...
Венька вскочил, схватил Колобова за отвороты пиджака и начал трясти:
- Ты что, гад, себе позволяешь? Жеглова из себя строишь? Да ты сам ее убил в порыве ревности, а теперь на меня все хочешь повесить! Не выйдет. А еще друг называется.
- Понимаешь, Веня, ты здорово прокололся. Ты стер все файлы и унес дискету. Ты рассчитывал, что мы с Викой свои показания сразу начнем с этой таинственной информации и с чистой совестью направим следствие по ложному следу, но мы договорились никому и ничего не говорить об этой дискете, так как были уверены, что это совсем здесь ни при чем. А в своей проникновенной речи на кладбище ты сказал очень интересную фразу, помнишь? Цитирую: "Мы приложим все усилия, чтобы отыскать того подонка, которого хотела разоблачить Татьяна" и так далее. Я сразу как-то споткнулся на этом месте и лишь некоторое время спустя, понял, почему мне так не понравились твои слова. Откуда ты мог узнать об этом?
- Что ты несешь? Она сама мне позвонила и сказала, что у нее есть горячий материал.
- Вот ты и опять врешь. Все звонки с Татьяниного телефона в тот день зафиксированы - она звонила лишь мне и Вике. Да, я хотел тебя убить, когда понял, что это сделал ты. Но потом передумал. Не могу попасть в тюрьму из-за такой мрази. Весь материал я отдал в прокуратуру, пусть они с тобой разберутся, думаю, твои бывшие коллеги быстро поймут, что к чему. Тюрьма пойдет тебе на пользу. А я буду жить ради своего сына, наверстывать упущенное время, которое ты у меня отнял, и внука, который скоро родится. Я буду его любить за себя и за бабушку.
В глазах Ивана блестели слезы. Он прошел мимо Веньки и крепко обнял Колобова