А время люди никогда не принимали за нечто такое, с чем можно было бы управляться. Его можно было считать, удивляться его медленному ходу или быстротечности, мечтать о путешествиях в прошлое или будущее. Но если можно было изменить длину и ширину любого предмета, то его время никаким воздействиям не поддавалось. Энергия могла превращаться из одного вида в другой, плотность и объемы менялись, вот только время вело себя абсолютно независимо. Люди привыкли к катастрофам, происходившим при движении материков, извержении вулканов, перемещении небесных тел. Но никто не мог представить, что время может вдруг…

Глава 3.
С распорядком дня все оказалось предельно просто. Мари сразу же предложила сходить на конюшню и посмотреть, как там устроилась лошадка, подаренная Яношем.
- А потом, если хотите, можно будет отправиться на прогулку, - сказала она. – Погода сегодня на редкость хорошая. Таким случаем нужно пользоваться.
Мари, судя по тону, приготовилась к отказу, но Катюша с радостью ухватилась за идею погулять. "Нужно же посмотреть, куда судьба занесла меня", - думала Катюша, облачаясь в выбранные ею джинсы и свитер. Как ни странно, но она тоже любила именно этот вариант одежды. Мари заметила вскользь, что давно бы стоило так одеваться для прогулок в лесу. Из чего Катюша сделала вывод – прежняя пани Катрина по лесу гулять не любила, а если и отправлялась туда, то непременно в парадной одежде. «Ничего, - подумала Катюша, - если пани Катрина сейчас попала на мое место, она вернется не такой уж вредной. У нас такие долго не выживают.» Мысль о том, что они с пани Катриной могут снова поменяться местами вдруг пронзила Катюшу: девушка поняла, что совершенно не хочет обратно, что ей невероятно нравится Мари, пан Анджей, это место. И кроме всего, она не хочет возвращаться… Ну, не стоит притворяться перед собой – из-за Яноша, конечно. Нет в ее мире такого Яноша, к сожалению. И вряд ли появится.
Тем временем Мари уже торопила Катюшу:
- Давайте, уже пора идти, а то потом к обеду опоздаем, а Анри ужасно этого не любит.
«Очень хорошо, - подумала Катюша, – теперь у нас есть еще Анри. Между прочим, французское имя, не польское. Только спрашивать, кто это – нельзя. Подождем – посмотрим».
Мари пошла впереди, уверенно сворачивая в нужных местах. Для Катюши дом еще не был таким уж знакомым местом, и она старательно запоминала дорогу. «Прикольно будет попасть вечером не в свою спальню», - думала она, отсчитывая повороты и спуски.
Тут Мари вдруг замедлила ход:
- Сейчас, пожалуй, на кухню заглянем, - заговорщицки сказала она. – Пирожков с собой возьмем. В лесу есть хочется – ужас. Я сейчас.
Она юркнула в дверь, из-за которой неслись изумительные запахи. Катюша, недолго думая, шагнула следом. Хотелось увидеть все, что можно. Кухня была размерами точно с бывшую Катюшину квартирку. Посредине стояла огромная плита, явно дровяная. На плите одновременно булькали и шипели кастрюльки, кастрюли и сковороды. Вокруг сооружения увлеченно пританцовывал невысокий толстячок, длинноносый, смуглый, с мушкетерскими усами. Катюша почему-то решила, что он и должен быть Анри, хотя французов видела только по телевизору. Не заезжали почему-то французы в их городок. Мари подошла к плите, подняла крышечку и принюхалась:
- Привет, Анри! Опять гороховый суп? Ты же знаешь, я его терпеть не могу…
Анри уставился на Мари и начал яростно помешивать что-то в большой кастрюле:
- Красавица, ежели я готовлю суп, то это Суп, с большой буквы! Если вы не хотите гороховый суп – нужно было прийти утречком и помочь мне чистить картошку, а то этот мой помощник, Гарри, с ночи еще не возвращался из деревни, а я сам не успеваю.
Он сердито замолк, Мари виновато спросила:
- А Иван? Нужно было его разбудить – дрых ведь все утро.
- Иван…- сердито воскликнул Анри. – Не говори мне об этом чудовище. Вчера я попросил почистить картошку и дал ему ведро отличной, отборной картошки.
Он, в качестве доказательства, вытащил из-под лавки картофелину размером с большой кулак и показал Мари.
- И что я получил в результате? Жалких полкастрюли странных штучек квадратной формы!!! Скажи, может, он художник? Кубист? Только дрова носить да воду таскать он годен, этот Иван…
Мари чмокнула Анри в щеку и спросила:
- Можно нам пирожков? Мы с пани Катриной погулять пойдем, в лес. Погода-то какая…
Анри поднял голову от плиты и увидел наконец Катюшу. Глаза его стали как у рака, которому показали, в чем он будет вариться. В полном потрясении он сунул палец не в молоко, которое собирался проверить, теплое или холодное, а в суп. Раздался дикий вопль, Анри стал трясти рукой, но глаза его как были вытаращенными, так и остались. Катюша мгновенно ринулась к пострадавшему, подсунула ему ковшик с холодной водой, заставила поместить туда обожженный палец и сказала:
- Ужас, сейчас немного получше станет. У вас есть мазь от ожогов или мыло?
Анри открыл рот, но звуковой поток отсутствовал напрочь, поэтому повар вновь закрыл рот, а за него ответила Мари:
- Ой, сейчас.
Кинулась к шкафчику на стене и достала баночку с мазью. Через минуту Анри уже сидел спокойно: палец был намазан, перевязан, вокруг прекрасные дамы – чем не рай для настоящего француза. Наконец он насладился ситуацией и сказал:
- Пирожки возьмите, там, на полочке. Только чтоб к обеду не опаздывали – я этого не люблю!
- Гороховый суп? – с сомнением протянула Мари.
- И жареная рыба, - парировал Анри.
- Эх, - сказала девушка. – Знаешь, чем меня завлечь. А вот и Иван идет. Иван! Давай-ка за водой, быстренько!
Иван, рослый парень лет двадцати, румяный, кудрявый и абсолютно добродушный на вид тут же ухватил ведра и отправился к колодцу.
Мари собрала пирожки в пакет (Катюша подумала, что этого количества хватит на неделю), и они отправились. Сначала к конюшне, конечно. Катюша и сахарку, и хлеба не зря захватила.
От дома (теперь Катюша смогла разглядеть его как следует: три этажа, стиль, пожалуй, колониальный – такие в Америке строили во времена войны Севера с Югом, парадный вход, два крыла) шла аккуратная дорожка в сад. Мари уверенно прошла по дорожке до конца левого крыла дома и свернула на задний двор. Катюша следовала за нею, вдыхая аромат роз. «Надо же, я забыла, как пахнут настоящие розы, - подумала Катюша. – Они же у нас все какие-то неживые, запаха нет. А тут – голову кружит». Тут девушки подошли к конюшне. Это было большое сооружение, около которого, прислонившись спиной к прогретой солнцем стене, стоял паренек – худенький, белобрысый. Он смотрел в небо и задумчиво грыз соломинку. Мари подошла к нему вплотную и тронула за плечо. Паренек вздрогнул и выронил соломинку:
- Мари, ты меня напугала. Я стихи сочинил. Это будет нечто абсолютно гениальное. Хочешь послушать? Рыжий рыж жирует жиром от рыжины живота…
- Люк, я тебя умоляю, - фыркнула Мари. – Кто тебе сказал, что стихи так пишут? Что за рыж у тебя там жирует?
Люк насупился, Катюша поспешила сказать:
- А мне понравилось! Такая звукопись.
Люк тут же приободрился:
- Видишь, что пани Катрина говорит? Звуко…Что там вы сказали?
- Звукопись, - пояснила Катюша. – Это когда один звук повторяешь - и получается такое интересное звучание. У тебя вроде как жук жужжит. Или рычит?
Мари захохотала в голос и исчезла в конюшне, чтобы там отсмеяться спокойно, а Люк грустно сказал:
- Ну откуда мне знать, как их пишут. Кто что помнил из стихов – я все выучил. Книг-то нет.
Катюша посмотрела на парня и посоветовала:
- А ты попробуй просто сразу песни сочинять, со словами. Ритм сразу получится, а слова – тут еще бы неплохо, чтобы ты в стихи смысл вложил, рассказал людям о том, что ты видишь, чувствуешь. Ну вот, слушай: «На холмах Грузии лежит ночная мгла, шумит Арагва предо мною. Мне грустно и легко. Печаль моя светла»…
Люк зачарованно слушал, потом спросил:
- А что такое Арагва? Красиво звучит, да?
- Это река такая, - пояснила Катюша.
- Река, - мечтательно протянул Люк и погрузился в задумчивость. Понимая, что поэт находится в процессе творчества, Катюша тоже юркнула в конюшню – ее ждала сама Королева!