Когда Ястреб впервые упал с неба на косогор перед озером, Белая Ворона чуть не подпрыгнула от неожиданности. Такого стремительного полета она еще не видела. Для неё это представлялось чем-то из области фантастики. В первый момент она подумала, что их бомбят… откуда она, впрочем, могла знать, как это: «бомбят»? …но, тем не менее, подумала. Ястреб кого-то там выловил, прихватил клювом и улетел.

- Хорош! - решила Ворона, и занялась своими делами.

Озеро – какое-то особенно тихое и пустынное сегодня – оживляли лишь стрекозы, стремительно скользившие над водой; вот Ворона и занялась охотой на них. Стрекозы ловились до неприличия легко, и Ворона вскоре заскучала; поболтать бы с кем-нибудь – так ведь решительно не с кем!

На следующий день Ястреб снова свалился с неба, и проделал это настолько демонстративно, что не просто привлёк к себе внимание Вороны, но заставил её присмотреться повнимательнее и увидеть-таки, что он из себя представляет. Нарочито медленно пролетая перед Вороной, он демонстрировал ей свой крючковатый клюв и зажатую в нём добычу – полевую мышь.

За время его фланирования Ворона успела разглядеть могучие крылья с очень интересными пестрыми пёрышками, большой хищный клюв и когтистые лапы, предназначенные, по всей видимости, специально для нападения. Он походил на воина... вернее на вояку, готового в любой момент ринуться в бой или в свару.

- Хорош, - еще раз оценила Ворона.

Ястреб скрылся за деревьями, а необычная пестрота его перьев еще какое-то время занимала Ворону, пока её внимание не привлёк галдёж, снова поднятый двумя неуёмными наседками.

- Да что ж им всё неймется? - недоумевала Ворона, разглядывая беспокойную парочку.

Изо дня в день наблюдая за Курицей и Уткой, она давно уже поняла, что друг без друга этим скандалисткам яиц не высидеть, но… вряд ли кто-нибудь мог бы втолковать в их глупые упрямые головы, что ссориться им совершенно ни к чему, поэтому Ворона решила не вмешиваться, предоставив чужим делам идти своим порядком; и день покатился по накатанной колее.

Поздним утром следующего дня Ворона прихорашивалась, чистя свои и без того белые пёрышки под аккомпанемент ставших уже привычными любовных песен Соловья. Тот, в обычном для себя приподнятом настроении, разливал над озером свои волшебные звуки, когда Ястреб пушечным ядром пронесся вдруг мимо березы... Соловья точно ветром сдуло – так, что даже и не представить: куда это он мог подеваться?

- Во дает, летун - проворчала Ворона, оставшаяся в одиночестве и без песен.

Соловей появился только на следующий день, да и то: лишь к вечеру. Едва успев рассыпать первые трели, он снова был будто сметён Ястребом, и, после этой его выходки, – вовсе исчез… песен о любви Ворона отныне не слышала. Скучая, она сидела на своей березе, и даже препирательство двух наседок перестало её развлекать.

- Что происходит? – размышляла Ворона, пока Ястреб в очередной раз медленно «проплывал» перед её березой.

Тут её внимание незаметно соскользнуло на Журавля с Цаплей.

Журавль, как считала Ворона, задурил Цапле голову. Это, в общем-то, не составило большого труда: стоило лишь пообещать ей Францию, что он и сделал… искренне веря, впрочем, что они вдвоем с Цаплей полетят зимовать в это кажущееся раем место.
В плане мировосприятия – Журавль был эстетом. Он любовался Цаплей, восхищаясь плавными, изысканными линиями её тела, от совершенства которых мутился разум... Ему так хотелось бы покрасоваться со своей подругой в обществе, наслаждаясь чужими восторгами и завистью.

Сама же Цапля не считала себя особо красивой, и стоило Журавлю завести об этом разговор, как в её памяти тут же вспыхивало, как однажды в полубреду Попугай простонал: «Не ешь меня, чудовище»… очень тогда огорчив её этим. И, как потом ни оправдывал он эти свои слова горячечным состоянием, до конца она ему так и не поверила; это «чудовище» преследовало её до сих пор.

Цапля, конечно, сразу согласилась лететь во Францию, …даже самой себе боясь признаться в том, что где-то в глубине души она надеется встретить там Попугая.

- Не такая уж наверно и большая эта Франция… немногим, поди, больше соседнего болота будет, - думала она, выслушивая нескончаемые восторги Журавля.

Ворона увлеклась разглядыванием Цапли, пытаясь понять, что же такого гармоничного нашел в ней Журавль, но никак не могла уловить этой гармонии.

- Значит, её и нет - сделала она вывод, как раз к тому моменту, когда над озером понеслось вдруг истеричное кудахтанье.

Курица носилась по берегу и вопила, что есть мочи… А как же еще вести себя Курице, цыплята которой отправились в воду?

Она сидела на гнезде, когда под ней начали потрескивать, а потом и раскалываться скорлупки. Такого счастья она никогда в прошлом не испытывала, и сейчас млела от новых ощущений.

Вылупились все.

Выбросив из гнезда скорлупки, Курица растопырила крылья, прикрывая ими с десяток сереньких цыпляток, довольно быстро обсохших и освоившихся. Потом она повела их к озеру, чтобы научить ловле плавучих жуков… и вот теперь «цыплята» весело барахтались в воде вокруг Утки, а всполошившая всё озеро Курица лежала на берегу, с задранными к берёзе лапками… и похоже с инфарктом.

Слетев на полоску песка у воды, Ворона подошла к Курице, проверить: дышит ли? Курица дышала, но глаза закатила как мёртвая.

- Притворяется, - решила Ворона и потрогала её клювом.

Курица не пошевелилась.

- А может и нет. Кто их, мамаш, разберет?

Курица приоткрыла один глаз, увидела Ворону и застонала, раскинув крылья в разные стороны.

- Нет уж, увольте!!! Со мной этот номер не пройдет, - хмыкнула Ворона и вернулась на свою березу.

Курица, лишившаяся зрителя, полежала еще немножко и поднялась. Она понуро бродила по берегу, поостыв и признавшись себе в том, что истерика без публики – дело бессмысленное.

Утка уплыла со своим выводком на другую сторону озера и никогда больше о Курице не вспоминала.

Сидя в опустевшем гнезде, Курица выглядела одинокой и печальной. Неизвестно, что случилось бы с ней дальше, останься она на озере, но тем же вечером её подобрал грибник. Грибники на озеро забредают очень редко, и что потерял здесь этот – неведомо. Но, увидев Курицу, он посадил её в свою корзинку, справедливо полагая, что самый большой гриб в своей жизни он уже нашел. Курица – тут же понявшая, что пришла пора слушаться – спокойно уснула, а проснулась она уже на птичьем дворе, напрочь забыв и озеро, и всё, что там с ней происходило… всё встало на свои места.

Ворона сидела на покачиваемой ветром ветке, рассеяно думая:

- Что-то давненько Ястреб не падал с неба… и мимо не проплывал.