Сказки Татьяны Цветковой

Филин не был старым, он был многомудрым...

Белая ворона – не всегда была белой. Вылупившись обычным серым вороненком, она и выросла, в серую ворону. И только потом у неё начали появляться белые пёрышки, взамен выпадавших серых, да и белели они лишь постепенно, от грязно-белых до белоснежных.

Она прошла через фазу «ни серая, ни белая, а какая-то пестрая». Это бы еще ничего – масть пока не так уж и заметно отличала её от остальной стаи, вернее того городского...

Ворон жил в чаще леса, и озеро навещал лишь в редкие дни (но сегодняшний день был именно таким). Пролетая над озером, он услышал вдруг чей-то голос – незнакомый, но заставивший озираться в поисках его владелицы, наполненный до боли родными, хоть доселе и не слышанными ритмами.

Чуть не кубарем, Ворон свалился на большую березу, стоящую на берегу озера. Он знал, что на этой березе поселилась Белая Ворона, сейчас, видимо,...

Цапля стояла на одной ноге в камышах у берега и думала:

- Какая скучная жизнь на озере. Никаких тебе развлечений, одни лягушки, изо дня в день.

Когда-то охота на лягушек казалась ей увлекательнейшим занятием, но эта забава, превратившаяся в заботу, давно приелась.

- Может быть во Франции и лягушки какие-нибудь другие, может они там и вовсе – голубые, или красные. А может они с крыльями,...

Курочка шла по лесу. Как она очутилась в этом лесу, что и как будет дальше – об этом она даже не задумывалась.

Вообще, она привыкла слушаться. Привыкла делать то, что говорят, и всё всегда было замечательно. Лишь однажды, неделю назад, она решилась поступить по-своему: она вышла за забор, посмотреть, нет ли за дорогой чего-нибудь вкусненького. Не обнаружив вкусненького, она перешла полянку у дороги: может за поляной есть что-нибудь вкусненькое? Но и там ничего особенного ей не встретилось.

Когда Ястреб впервые упал с неба на косогор перед озером, Белая Ворона чуть не подпрыгнула от неожиданности. Такого стремительного полета она еще не видела. Для неё это представлялось чем-то из области фантастики. В первый момент она подумала, что их бомбят… откуда она, впрочем, могла знать, как это: «бомбят»? …но, тем не менее, подумала. Ястреб кого-то там выловил, прихватил клювом и улетел.

- Хорош! - решила Ворона, и занялась своими делами.

Озеро – какое-то особенно тихое и пустынное...

Ястреб же, восседающий на старой высоченной ёлке в соседнем лесу, поражался тому, что Ворона по сей день не сидит с ним рядом. Мысль о том, что он мог бы и не понравиться Вороне, даже не закралась в его голову. Он привык получать всё желаемое – моментально. Его никогда не посещала мысль, что кто-то может быть с этим и не согласен.

Вот и теперь, он решил, что Вороне просто что-то помешало его рассмотреть.

-...

Гусеница сидела в траве и мечтала. Ей было скучно среди этих зеленых листочков и травинок, она была такая же зеленая, как они, и её никто не замечал. В её жизни было время, когда она была ярко-зеленая и очень заметная, даже на этой сплошной зелени, но с тех пор прошло много дней. Наряд потускнел, и она потеряла былую броскость. Это в принципе её не очень расстраивало, она нравилась себе и такая, но с потускневшим нарядом, как-то и жизнь потускнела, а хотелось чего-нибудь необычного. Всё, что было вокруг, было знакомо, а даже если и было незнакомо, то до необычного - не дотягивало....

Ястреб покинул озеро, решив, что после такого конфуза делать ему там больше нечего. …Не то, чтобы он уж очень сожалел о случившемся – пожалуй, что и вовсе нет – но ему неприятно было думать о том впечатлении, которое он произвёл на окружающих. Цели-то он своей не достиг: Ворона, как он думал, была мертва, а другие обитатели озера – вообще, мало его интересовали, …хотя, вспоминая о свидетелях происшествия, вояка всегда испытывал досаду...

Попугай, изловчившийся таки воткнуть павлинье перо себе в хвост, остался доволен собой. С гордо поднятой головой и с осознанием своего превосходства над всеми знакомыми (да и незнакомыми) пернатыми, он взлетел… Что произошло в следующий момент, он не понял. Очутившись на земле и покатившись по ней кубарем, охнув и вскочив на ноги, он стал озираться. Упал он на край лужи, но перо к счастью осталось сухим. Попугай отряхнулся и снова принялся...

Ястреб летел за караваном машин. Перед глазами у него стоял радужный хвост Павлина, и ни о чем другом думать он не мог. Цель маячила впереди, она дразнила, соблазняла, казалась вот-вот достижимой. Перелёт занял целый день, но всё когда-нибудь кончается, закончился и он.

Машины снова расположились по кругу, и опять центр площади украсил собою Павлин, в персональной клетке. Измученный переездом, он справедливо возмущался...

На разлапистой ветке сосны, по вечерам занимаемой Филином, сидел Сокол. Солнечная рябь лежала на воде, день был в самом разгаре, а бегущие по небу облака делали его веселым и беспечным.

- Откуда взялось это божество? – в недоумении таращила глаза на Сокола Белая Ворона.

А он действительно походил на божество. Изящный и в то же время мужественный, не крупнее всех, но своей осанкой, своим видом заставляющий признать за ним превосходство, он, помимо всего прочего, выделялся безукоризненно белым...

Долго молчать Ворона не смогла, и к вечеру Сокол уже знал всё – обо всех и обо всём происходящем на озере. Она тараторила как сорока, а Сокол молчал, и это молчание, принятое Вороной за слушание, дало ей возможность излиться фонтаном новостей, собственных суждений, оценок и отношения ко всему, что творилось вокруг. Проговорив всё это вслух – она и сама на многое посмотрела по-другому, обнаружив попутно, что жизнь на озере не просто «хороша», она еще и увлекательна.

- Как же повезло мне с этим озером, - думала...

Трудно сказать, что произошло с Вороной в тот момент, когда она увидела рухнувшее вниз гнездо и Альбатроса, уходящего над озером за горизонт. В её голове никак не укладывалось: что же случилось, почему все её старания пошли насмарку? На земле под её веткой валялись обломки, в которые превратилась мечта, только что – такая реальная… из глаз её катились слезы, но, поскольку слез у Ворон не бывает, – никто их и не видел.

Проворочавшись всю ночь без сна, сделав множество всяких предположений (но так и не...

Через несколько дней Ворона и думать забыла о гнезде: мир вокруг был прекрасен! Светило солнышко; рябь бликов на сверкающей глади озера порождала такое радостное настроение, что окружающее казалось не просто приятным, но каким-то… праздничным, что ли. Соловей распевал чудесные песни, Сокол восседал на сосне, его всегдашняя монументальная неподвижность сообщала, что всё кругом спокойно и тревожиться – а тем более опасаться – нечего.

Несмотря на разлитый вокруг благодатный покой ворона испытывала необъяснимую...

Так ни до чего и не додумавшись, Ворона сидела утром на своей березе, разглядывала озеро, жмурилась на солнышке и… ничего не хотела… Её устраивала эта беззаботная жизнь, ей нравилось озеро, нравились его обитатели, жизнь складывалась замечательно и менять в ней что-либо казалось глупым. Но вопрос: «чего же я хочу?» – возник, и найти на него ответ стало делом чести.

- А чего вообще можно хотеть? – задумалась она, и, покрутив головой, не найдя ответа самостоятельно, решила спросить у Белого Сокола.

Третий день над озером стояла звенящая тишина. В первый день она была непривычной, на второй – настораживающей, а сегодня и вообще, стала тревожной… Что произошло, Сокол понял только на третий день, далеко после обеда: он сообразил вдруг, что давно не видел Ворону. В последний раз она попалась ему на глаза летящей в чащобу, он еще подумал тогда: не к добру это.

И вот теперь – её нет… Преодолев своё нежелание встречаться с Ястребом (переживания за Ворону оказались сильнее этой неприязни),...

Белая Ворона сидела на опушке дубовой рощи. Дуб, который она облюбовала, стоял не самом краю дубравы, чуть в стороне.

- Ну, что ж… видимо, пора… - подумала она и, взмахнув крыльями, переместилась на многовекового великана, расположенного, как раз по центру рощи. Взлетев почти на верхушку древнего дерева, выбрав самую длинную ветку, она пристроилась на ней, но долго не задержалась – упала с ветки назад. Камнем полетела вниз и, расправив крылья только перед последней веткой, плавно спланировала на неё. Пришла в себя и огляделась....

Речь Финиста потекла ручейком. Нора и Лита притихли, превратившись в слух. Затих и Пэк, перестав хрумкать травой. Он подошел поближе к костру, и только мерное дыхание выдавало его присутствие.

Казалось, ведунья жила у озера всегда. Маленькая лачужка покосилась и вросла в землю, стены поросли мохом и лишайником, но внутри было тепло и уютно. Запах сухих трав делал атмосферу домика волшебной. Он создавал впечатление другого мира, незнакомого, таинственного, но не чужого, не враждебного, а всего лишь странного. Из-за леса к ней бегали деревенские...

Утром быстро содрались в дорогу. Нора провела рукой над костром, и он погас, котелок исчез и только теплый пепел выдавал недавнее присутствие путешественников. Дорога лежала на север за Большую реку в район Круглого озера. На само озеро ехать было бесполезно, встреча с русалкой ничего бы не изменила. Лури и русалка – это не одно и то же. Нужно заставить вернуться тонкую ипостась, затерявшуюся в свете луны, и когда она, вернувшись, соединится с русалкой, тогда это будет Лури. А для контакта со светлой стороной ведуньи нужно зеркальце. И не какое-нибудь,...

Наступивший день встретил солнцем, еле пробивающимся через облака, но всё-таки солнцем. Выйдя с постоялого двора, ведя Пэка под уздцы, мужчина в черном плаще с капюшоном до самых глаз, направился в сторону базарной площади. В городе развернулась ярмарка. Местные торговцы и заезжие купцы, каждый на свой лад расхваливали выложенный товар. Глаза разбегались - чего здесь только не было.
Лита, выпорхнувшая в окно с самого утра, уже сидела на самом высоком месте: на макушке крыши балагана развернутого как раз посередине площади. Она уже разглядела...

Ночь для Рома прошла как одно мгновение. Он и представить не мог, причиной какого переполоха он явился. Юноша был уверен, что скрылся от Мэта, и что тому его не найти. Но Мэт нашёл. Нашел, но вмешиваться не стал: не в его это было правилах. Серую ворону он тоже разглядел; оставаясь для неё невидимым, он вернулся к повозке и улыбнулся спящим птичкам, мысленно пожелав им спокойной ночи. Окутав свою повозку непроницаемым для звука маревом, он вывел её на дорогу, вернулся в город и тут же покинул его, через северные ворота. Лошадка неспешно затрусила...

Через три дня повозка Мэта достигла истока Большой реки. Река брала своё начало в озере, на берег которого и прибыл путешественник. Северное озеро – под стать реке – безбрежное, гладь воды распахнута до самого горизонта, взгляду нелегко зацепиться за едва видимую полоску между небом и землёй, и даже остров на водной глади, не разрушает впечатление величия и пустынности этого края.
На пологом берегу озера – переправа, с примыкающим к ней домиком паромщика. Когда копыта лошади застучали по доскам сходней, двери домика распахнулись...

Белокаменный город, раскинувшийся под ярким солнцем, встретил путешественников настороженной тишиной. И даже просвет между туч над землёй создавал удручающее впечатление. Сине-черная с кровавыми проблесками хмарь готова была поглотить свободное пространство и уронить ливень на город, но какая-то невидимая сила сдерживала её, не давая сомкнуться тьме. Город казался единственным сухим светлым островом среди разгулявшейся стихии. Дождь шел везде, реки выходили из берегов, заливая землю. И только тут, пока еще, светило солнце, но и оно начинало прятаться...

Ром обнаружил вдруг себя на морском берегу, рядом с большим полуостровом, резко вдававшимся в море. Место было незнакомое. Он никогда не бывал здесь, но откуда-то знал, что попал на самый юго-восточный край континента... да и вообще оказалось, что знает он гораздо больше, чем сам мог бы предположить.
Над полуостровом в небе зияла огромная дыра. Через эту дыру, непонятно откуда, как будто из другого мира, черные устрашающие клубы фантастического вида, растекались по небу. Клубы расходились вширь, текли вниз, готовы были заполнить собой всё пространство....

Рут жила высоко в горах. Это был поистине райский уголок. Горы окружали маленькое голубое озеро и создавали удивительно теплое, для этих мест, замкнутое пространство. Но пространство замыкалось лишь по периметру, чего не скажешь об открывавшейся вверх бездне. По ночам желты, голубые, серебряные звезды заглядывали к Рут в гости. Да и сама она редко засиживалась надолго на одном месте. Небольшой деревянный домик, окруженный со всех сторон террасой, как не был уютен, не мог удержать её в своих стенах. Озеро, дарящее прохладу в жаркие дни, чарующее своей голубизной и прозрачностью...

Ром стоял на берегу моря, и не мог отвести от него глаз. Странные чувства охватили его. Все невидимо, но слишком уж явно, менялось. Создавалось ощущение, что перестраивается внутренняя структура его тела. Вернее даже не так: он брал под контроль внутренние структуры и они становились подвластными его желаниям, требованиям, раскрывались внутренние доселе, неощутимые и поэтому невозможные способности. Ему неудержимо захотелось взлететь, и он понял, что может сделать это прямо сейчас, почувствовать состояние полёта, заскользить по воздушным потокам, влиться в них, став частью...

От этих глобальных размышлений Рома отвлек какой-то шорох, раздававшийся из-за стены. Ром прислушался и понял, что источником звуков является столовое помещение. Жаль было отвлекаться от необычных мыслей, но шуршание всё больше и больше привлекало внимание, и Ром оправился на кухню. По дороге почувствовал появившиеся вкусные запахи, и хотя, теперь он знал, что его тело может жить без пищи, всё равно, с удовольствием вдохнул аромат только что поджаренного хлеба и мяса. То, что он застал открыв дверь, поначалу смутило его. Почти перестав удивляться, происходившему на острове,...

А Ром в это время поднялся по лестнице на второй этаж и уселся в кресло напротив окна. Комната, похожая на наблюдательный пункт, скорее всего и была таковой. В открытое окно летел влажный ветер с моря, вид открылся завораживающий. Ночное море, ночное небо, переходящие друг в друга и теряющиеся в неведомой дали. Хотя почему в неведомой? Там за морем континент, до которого всего полдня лёту сильной птице.
Взгляд, скользивший по воде, ушел в небо и задержался на чем-то знакомой картине. Шесть разноцветных звезд выстроились по кругу, по центру светила переливаясь фиолетовая...

Мэт и Ром шли по ухоженной дорожке, ночь спустилась на парк, запуталась в кронах деревьев и звезды, сиявшие здесь особенно ярко, казалось заподмигивали, заговорили вместе с Мэтом, когда его речь полилась ровным, почти безэмоциональным ручейком. Каждая фраза, каждый образ вставали перед взором Рома, как будто он листал книгу с живыми картинками.

- Когда-то, очень давно, так давно, что не имеет и смысла говорить о времени, когда закончилась обще-вселенская война, и мир превратился почти в пустыню; когда остались лишь маленькие островки жизни, именно тогда, начался...

В своём сне Ром пилотировал огромный космический корабль, похожий на целый остров. Техника, находившаяся в его ведении, работала безукоризненно. Ром её чувствовал. Он был с ней одним целым. Казалось, все эти приборы и механизмы были его естественным продолжением. Хотя, почему казалось? Так оно и было, малейшее изменение в параметрах давало ему полную картину происходящего, ни что не могло остаться в стороне от его внимания, всё находилось под контролем. Ром не просто управлял этим кораблем, он его любил. Корабль был его жизнью, его славой, его гордостью, его победой в этом...

Рассуждая таким образом, Мэт и Ром бродили по парку. Ром ловил каждую мысль Мэта, ему всё было интересно, он как ребёнок, осваивающий новые игрушки, горел интересом. Всё вокруг него меняло свою значимость, под старыми вещами и событиями оказывались новые значения. Сейчас он озадачился тем, как помочь Лури, а заодно и всем остальным девочкам, вернуть утраченную память. Он понимал, что Лури вернулась с обратной стороны луны только тогда, когда потребовалась её помощь, когда без неё стало невозможным обойтись, вот и тут, чтобы память к ней вернулась, должно произойти что-то большее...

День клонился к вечеру, Эльфида успела приготовить ужин, и пора было разбудить хозяина острова. Она отправилась в спальню, но глянув на сладко спящего Рома, решила дать ему еще немножко понежиться в объятьях Морфея. Устроившись на подоконнике открытого окна рядом с кроватью, она засмотрелась на цветы, растущие под окном. Ей вспомнились другие цветы. Цветы возле домика в лесу, во времена её жизни с Антуаном на континенте.

У Эльфиды, как и у всех эльфов была еще одна маленькая способность: она понимала язык птиц. Не только птиц, но и всех животных, водившихся на планете...

Несмотря на грустные мысли Эльфиды, которым она предавалась, пока Ром спал, ужин прошел в легкой непринужденной обстановке, за приятной беседой время пробежало незаметно. Солнце опустилось за горизонт, и уходящий день как спадающее покрывало утащил за собой последние отсветы. Ночь окутала остров и его обитателей, коих было всего двое. Эльфида отправилась полюбоваться ночным море, а Ром поднялся на второй этаж и уселся в кресло напротив открытого окна. Взгляд зацепился за разноцветные звёзды, выстроившиеся в круг, и он скорее увидел, чем почувствовал, что Пэк, Финист и Рик уже...

Охотник (это его присутствие все дружно ощутили, но самого не разглядели) дал Лите отойти на довольно большое расстояние, увидел, как Пэк последовал за ней и пристроился у них в хвосте. Он покидал окрестности планеты, около которой провел уже довольно-таки много времени. Эту планету он обнаружил, когда в позапрошлый раз начал следить за девчонкой привлекшей его внимание. Наткнулся он на неё возле зелёной звезды и, осознал, что видит эту путешественницу уже не впервой. Тогда она только покрутилась в районе зелёного светила, не заметила его и после недолгого пути скрылась на...

Марк, Лита и Пэк вместе вернулись на планету Мэта, их снаружи поджидал Финист, успевший соорудить к этому времени искусственный спутник. Первыми кого они встретили на континенте, были Нора, Рут, Ром и Лури. Нора умудрилась почти всех привлечь к воплощению своей идеи строительства верфи. Увидев Литу и Марка вместе, очнулась от своего забытья Лури.

- Вас двоих, когда вы вместе невозможно не помнить, - проговорила она, не спуская глаз с Марка, - вы что-то большее невозможности помнить.

Потом она перевела глаза на Рома и её взгляд потеплел узнаванием. Луноликая...