Через три дня повозка Мэта достигла истока Большой реки. Река брала своё начало в озере, на берег которого и прибыл путешественник. Северное озеро – под стать реке – безбрежное, гладь воды распахнута до самого горизонта, взгляду нелегко зацепиться за едва видимую полоску между небом и землёй, и даже остров на водной глади, не разрушает впечатление величия и пустынности этого края.
На пологом берегу озера – переправа, с примыкающим к ней домиком паромщика. Когда копыта лошади застучали по доскам сходней, двери домика распахнулись и захлопнулись за спиной угрюмого паромщика, направившегося к повозке. Выскочивший из-за угла пёс залаял, но быстро успокоился, признав повозку, лошадь и её хозяина.
Переправились в этот раз быстро – спокойное озеро, казалось, обрадовалось возвращению Мэта и ластилось, лишь чуть-чуть покачивая паром.
Выйдя на берег, Мэт отправил паром назад, а сам решил пройтись пешком до дома, видневшегося за деревьями и причудливыми газонами парка. Дорожка, выложенная булыжником, обсаженная по краям раскидистыми дубами, побежала вперед и ноги сами заспешили к дому. Парк больше походил на ухоженную рощу, и, если бы не фигурные газоны между деревьями, то так бы оно и было. Газоны и клумбы – под особым и пристрастным наблюдением садовника. Мэт любит гулять здесь, и поэтому трава всегда пострижена; цветы дарят аромат, соответствующий сезону, а влажный воздух – подчёркивает его, по-особенному окрашивая запахи и придавая им своеобразие и прелесть.
Есть на острове еще одна роща. Позади от дома, в десяти минутах ходьбы, стоят за высокой стеной почти непроходимого колючего кустарника мертвые дубы. «Проходный» лес, один из двух на континенте; через него можно попасть в любой мир.
Отрешившись от всего происходившего в последние дни, Мэт шел между деревьев, ловя любимые запахи, знакомые звуки и даря окружающему свой спокойный уверенный взгляд. Парк приветствовал хозяина гомоном птиц, жужжанием пчел, стрекотом кузнечиков, а заходящее солнце одаривало его последними мягкими вечерними лучами, струящимися сквозь кружево листвы. Дорожка вывела Мэта к фасаду дома, а точнее – небольшого замка. Древние каменные стены, потемневшие от времени, служат защитой от холода и зноя, да и от любопытных взглядов, порой проникающих через пространство. На стражника походит этот дом, надежно защищающий своего хозяина.
Мэт поднялся по лестнице и сразу прошел в свой кабинет, его багаж уже перенесли сюда из повозки. Освобождая длинные черные волосы, рассыпавшиеся по плечам, он снял шляпу и бросил её на сундук.
В столовой всё было готово для ужина; в ванной комнате ждала горячая вода, в спальне – расстеленная постель, и везде ярко пылали камины. Каждая вещь приветствовала хозяина и радовалась его возвращению.

Приведя себя в порядок и поужинав, Мэт вернулся в кабинет и расположился напротив камина, рассеянно наблюдая, как огонь лижет поленья. Последнее путешествие выдалось не особенно радостным. Не сказать, чтобы оно доставило ему большие неприятности, но задуматься было над чем. Бой часов вернул Мэта к реальности. Он встал, прошёл к сундуку, открыл крышку, достал кукол и рассадил их на специальной низенькой полке возле камина, вернувшись затем в своё кресло и поставив пустую шкатулку на столик рядом с собой.
Завтра кукол почистят, оденут в новые платья, поправят краску на лице, приведут в порядок волосы, и он спрячет их обратно в сундук до следующего путешествия. Но это будет завтра, а сегодня… сегодня он, переводя взгляд с одной куклы на другую, думал о своих девочках. … Девочки… Каждая из них была прообразом одной из его кукол.

…Нора – бархатная Нора, с карими глазами полными тепла и неги… такими дорогими для Финиста и такими родными Мэту…

…Яра – у этой глаза похожи на темный янтарь - драгоценный камень, единственный, пожалуй, родной для этого континента. Хранитель солнечного тепла, с радостью отдающий его людям. В венце Яры – камушек цвета густого меда, порой кажется, что он и пахнет мёдом.

Золотистая, солнечная Солли… солнце сияет в её газах цветом, который трудно себе представить, не увидев его. Гелиодор в венце – «золотистый берилл» – посланец чужого мира, так же как и рубин Норы или голубой аквамарин Рут; не считая янтаря Яры, все камни – гости в этом мире, и изумруд Лури не исключение. Лури…

Мэт вздохнул при мысли о ней. С девочкой случилась беда, но она не просит помощи, а без её воли на то, он помочь не может… Лури видела Мэта – через своё зеркало, «случайно» попавшее в его руки – но её «нет» было непреклонным. Может быть у Рома, с его пылким сердцем, получится достучаться до неё… в надежде на это, Мэт и не стал вмешиваться, потому и оставил зеркальце в руках юноши.

Вечер готов был превратиться в ночь, синие всполохи на углях в камине уводили память назад, в далекое прошлое… Он знал их – вечность, и любовь, пронесенная через сотни столетий, не могла ни измениться, ни исчезнуть. Нора, Яра, Солли, Лури, Рут… и Лита – отчаянная путешественница по мирам. Когда она в очередной раз сбегает (как она говорит: проветриться), то становится чуть грустнее, чуть холоднее, и солнце светит чуть безразличнее, и небо замирает в ожидании...

...Большая река делит континент на две части. Нора, Рут и Лита живут с одной стороны реки; Лури, Яра и Солли – с другой. Своим присутствием они создают равновесие в мире. И сейчас, когда с Лури случилась беда, это равновесие оказалось нарушенным. По зареченской половине прошел мор, солнце почти перестало показываться из-за туч, дожди залили землю, превратив её в грязь. Река то и дело взмывает в небо штормом, люди становятся всё злее и раздражительнее.
Что-то случилось в мире, еще до беды с Лури… а вот – что? Этим вопросом и был сейчас озабочен Мэт. Он чувствовал, что угроза исходит с юго-востока континента, где-то там притаилось зло.