Ястреб же, восседающий на старой высоченной ёлке в соседнем лесу, поражался тому, что Ворона по сей день не сидит с ним рядом. Мысль о том, что он мог бы и не понравиться Вороне, даже не закралась в его голову. Он привык получать всё желаемое – моментально. Его никогда не посещала мысль, что кто-то может быть с этим и не согласен.

Вот и теперь, он решил, что Вороне просто что-то помешало его рассмотреть.

- Возможно, она подслеповата - думал он. - Это конечно скверно. Придется подлететь поближе, чтобы дать ей себя разглядеть; разглядит – сразу поймет, какое счастье чуть было не прозевала.

Он был уверен, что как только Ворона наконец-то присмотрится к нему, это нелепое недоразумение разрешится.

Недолго думая, он принялся воплощать своё решение. Очень медленно, он пролетел перед носом у Вороны и направился к своей ёлке, в полной уверенности, что ворона следует за ним... даже оглядываться не стал. Каково же было его удивление, когда, опустившись на ветку, он никого рядом с собой не обнаружил.

- Не понял… это как? – сказал сам себе Ястреб, - она, что: совсем дура? Счастья своего не понимает? Ну, – так и черт с ней, …найдем себе и получше; пусть катится, раз совсем слепая.

Конечно, можно было бы найти себе другую птичку, вон их целое озеро – чайки, утки… горлицы, в конце концов… да мало ли. Но из головы не шла именно эта.

Ястреб вдруг сообразил, что если он не добьется расположения Вороны, то над ним будет потешаться вся озерная публика. Становиться посмешищем округи в планы Ястреба никак не входило, а мысль, что озерному народу не больно-то и дело есть, до Ястреба и его амбиций, – просто не могла бы возникнуть в его голове.

Повторив вечером – так же безрезультатно – своё дефиле перед Вороной, расстроенный Ястреб тревожно засыпал, дав себе клятву заполучить её любой ценой, ведь иначе – и сам он себя уважать перестанет.

Ворона тоже никак не могла угомониться на своей березе, её мучило любопытство: что это с Ястребом стряслось и что за дела у него здесь: с чего это вдруг он повадился на озеро? Вскоре она всё же уснула, утешив себя мыслью, что наверно он просто съел несвежую мышь.

На следующее утро Ястреб решил сменить тактику и блеснуть перед Вороной охотничьими талантами. За пару дней он очистил окрестности озера от мышей… затем настала очередь кротов… наконец – ловить стало совершенно некого, но Ворона оставалась по-прежнему безучастной в отношении его подвигов. И тут Ястреб нацелился на утят, которых Утка прогуливала на берегу озера. Камнем сорвавшись вниз, уверенный – «ну, теперь-то она должна меня заметить!», он даже не успел понять: что же произошло и почему он, кувыркаясь, падает на берег… Ворона падала вместе с ним.

Заметив манёвр Ястреба, всегда совершаемый им перед падением на добычу, Ворона поняла вдруг, что следующей его жертвой должен стать утёнок. Сорвавшись с ветки, она ринулась Ястребу наперерез – откуда только силы взялись, развить такую скорость, в которую она сама бы не поверила? – невероятно, но Ворона успела. Ястреб, получив неожиданный удар, закувыркался, …но и причина его падения кувыркалась рядом, падая вместе с ним.

Придя в себя первым, не глядя и ничего ещё толком не разобрав, Ястреб набросился на противника; полетели перья… Утка, на глазах у которой всё это произошло, бросилась на Ястреба, и её удар привел его в себя. Мотнув головой и слегка опомнившись, он разглядел под собой Ворону… вернее то, что от неё осталось… взмахнул крыльями и улетел. На озере он больше не появлялся; по крайней мере, никто его с тех пор не видел.

А Ворона… Ворона потом много дней приходила в себя; потеряв половину перьев, она долго не могла летать и лишь ковыляла по берегу озера, иногда ночуя в покинутом Уткой гнезде. Перья отросли, и она вернулась на свою березу.

Вспоминая иногда о Ястребе, она думала:

- Совсем тухлую мышь наверно тогда сожрал… Вот ведь – права была мама, когда говорила: «Никогда не ешь что попало».